С любовью, сволочь (СИ) - Жилло Анна
— Ну вот такое уж я говно. Праститя-извинитя. А, собственно, почему сволочь-то? Потому что не дал тебе грохнуться и сломать шею?
За спиной яростно затопотало в сторону лестницы.
Иди, иди, крошечка-хаврошечка. Дура плюшевая! Хотя бы там не навернись.
Подождав, пока ее шаги не стихнут на третьем этаже, я тоже пошел к лестнице. Только вниз, в раздевалку. На сегодня с меня хватит. Домой, домой! Похлебать супчику и в тренажерку. Потом уроки, потом скайп с преподом. ЕГЭ, чтоб ему ни дна ни покрышки. В Политех на информатику и вычислительную технику в прошлом году проходной балл был двести сорок, в ЛЭТИ — двести тридцать. На бюджет. По информатике я выиграл две городские олимпиады, математика шла хорошо, физика тоже, а вот русский… Писал более-менее грамотно, но только если не задумывался. Стоило чуть притормозить — и все. Потому что правил никаких не знал в упор. Ну разве что про «жы-шы» и типа того.
Тебе-то что впахивать, не без зависти вздыхал Виктюх, мамка с папкой на платное забашляют. Забашляют, да, вообще не вопрос. Но не хотелось зависеть от родителей полностью. И так еще минимум четыре года у них на кармане висеть. На очном особо не заработаешь. Если только покером.
В тренажерке администраторами работали две молодые девчонки, которые звали меня Севочкой и улыбались до ушей. Даже абонемент не отмечали, чем я бессовестно пользовался и ходил безлимитно. Не каждый день, но раза три-четыре в неделю точно. В детстве был чаморошным — мелким и тощим. На физре стоял в самом хвосте. Лет в тринадцать начал усиленно расти, к девятому классу всех догнал, а многих и перегнал, но зато превратился в дрыща. Физру ненавидел, висел на турнике, как бледная макаронина. Типичный ботан, разве что не в очках.
«Сев, ну так не пойдет, — сказал отец и купил мне абонемент в спортзал. — Давай, качайся, а то девки любить не будут».
Ну а что, в пятнадцать лет это вполне так мотивация. Девки меня очень даже интересовали, а вот я их — совсем нет. Занимался уперто, через не хочу и через не могу, предвкушая, как стану крутым мэном и… всех победю. Как волк в мульте. Года за полтора вполне так нарастил мышцу. В Аполлона не превратился, но и за швабру уже не прятался. Теперь уже девки начали коситься заинтересованно, и тут у меня случился, как говорил обожающий умные слова Виктюх, когнитивный диссонанс.
С одной стороны я, как любой нормальный парень, хотел все, что движется. Женского пола, конечно. Каждую встречную особь оценивал с точки зрения вдувабельности. Закладки порносайтов уже не помещались в специальную тайную папку. Ежевечернее дрочево превратилось в рутинный ритуал. Ну вроде как чтобы лучше спалось. Однако вся моя зацикленность на сексе разлеталась осколками, стоило ей выйти за рамки теории.
Причина была простая. Я хотел, но… боялся. Боялся сделать что-то не так и опозориться. В порнушке-то все было легко и просто. И представлять себя на месте актеров — тоже. Но стоило оказаться рядом с реальной девчонкой, тут же начинали дрожать колени и потеть ладони. Хотя стояк это не отменяло.
Так продолжалась, пока прошлым летом маменька не взяла меня с собой в Сочи. На «Кинотавр». Она редко появлялась со мной на людях, полагая, что взрослый сын добавляет ей возраста. Хотя всем было глубоко наплевать, потому что звездой она пребывала исключительно в своем воображении. Но тут, видимо, произошла какая-то переоценка ценностей, поскольку настоящие звезды вовсе не стеснялись своих детей. Маман даже на красную дорожку меня с собой вытащила, и моя кривая рожа попала в несколько бульварных изданий.
Всю неделю мать терлась с какими-то мужиками, я ее почти не видел, но особо не скучал. Меня взяли в оборот три молодые актрисульки, о которых я до этого даже и не слышал. Как выяснилось позже, они поспорили, кто из них «сделает из мальчика мужчину». Нижней головой я хотел всех трех, верхней ни одну, но победила все же нижняя, сдавшись девице по имени Дина.
По окончании процесса она понесла пургу: мол, я должен быть горд, что моей первой женщиной стала настоящая актриса.
«Угу, — кивнул я. — Когда ты, Дина, станешь звездой, я расскажу об этом в интервью. За большие деньги».
«Вот ведь сволочь!» — разозлилась она и пинками вытурила из номера.
На самом деле никакой гордости я не испытал, да и удовольствия тоже. Такое…
А, ну да, ну да, теперь знаю, как это — трахаться.
И сказал себе, что следующий раз будет, может, и не обязательно по большой и светлой любви, но хотя бы по симпатии. А не вот так — лишь бы в кого впереться. Видимо, где-то в глубине меня с озабоченным придурком соседствовал романтик. Я по-прежнему рукодельничал на веселые картинки, мысленно натянул большую часть девчонок из нашего класса и из параллельного, но в реале держался от них за километр. Однако Маликова в их число не входила. Единственное желание, которое она у меня вызывала, — это зацепить ее покрепче. Так, чтобы пена из ушей пошла и дым из носа. Уж больно прикольно она злилась.
Тогда какого хрена вот так торкнуло, стоило лишь до нее дотронуться?
Глава 4
Глава 4
Маша
— В правильной треугольной пирамиде SABC с вершиной S все ребра равны четырем, — диктовала Евгеша условия задачи, а я куда-то уплывала под ее занудный голос.
Какой тягостно длинный сегодня день! И сколько всего в него вместилось, а до вечера еще далеко. Таракан, разговор с Марго, уборка с Мирским…
Все из-за Мирского, чтоб ему провалиться!
Я машинально бросила взгляд в заданном направлении, но лазерный прицел уперся в затылок Кати Татаренко. Ну да, зачем ему допы по математике, у него твердая пятерка.
Я вспомнила вдруг тот день в сентябре, когда он только пришел к нам. Первым уроком как раз была геометрия. Мы с Криськой сидели за предпоследней партой в среднем ряду, но она тогда болела. Я чуть не проспала, влетела в класс перед самым звонком и обнаружила, что на моем месте сидит какой-то белобрысый хрен в худи вместо строго обязательного пиджака.
— Вообще-то, это мое место, — остановилась я рядом.
— На нем не написано, — хмыкнул новенький. — Садись со мной, я не кусаюсь.
— С какой стати? — возмутилась я. — Иди за последнюю, они все три свободны.
— Мне нравится здесь, — с улыбочкой заявил он.
— Слух, парень! — приподнялся Стасик, но тут зазвенел звонок и вошла Евгеша.
— Здравствуйте, садитесь, — привычно махнув рукой, она заметила новенького. — А, Мирский. Ребята, у вас новенький, Всеволод Мирский.
— Ме-е-ерзский, — проблеял Кеший под сдавленные смешки.
Мирский глянул на него через плечо. Типа, я тебя запомнил.
— Всеволод, у нас форма. Пиджак обязательно. Черный или серый.
— Да, извините, — кивнул он. — У меня только с эмблемой, решил, что не пойдет. Зайду сегодня в магазин.
— Маликова, а ты что там топчешься?
— Это мое место, — процедила я сквозь зубы.
— Что за детский сад? — возмутилась Евгеша. — Разобрались там, быстро. Мы вас ждем.
Мирский всем своим видом дал понять, что его сдвинет только танк. Но это не точно. Пробормотав непечатное слово, я села за последнюю парту и бросила на нее сумку так, что та врезалась ему в спину.
— Маликова! — рявкнула Евгеша.
Весь урок я кипела от злости и пялилась в модно подстриженный затылок, надеясь, что подпалю взглядом волосы. Наши мальчишки носили в основном «канадку» или «преппи», а этот борщ выбрал последний писк — стрижку «мистер кул» с длинной челкой. Точно так же стригся Виталик, поэтому я и знала.
Следующим уроком была химия, и этот козел снова оказался на моем месте.
— Слушай, ты!
Я хотела треснуть его сумкой по плечу, но он ловко перехватил ее в полете. И спросил с противной усмешкой:
— Тебя как зовут?
— Какая разница? — прошипела я.
— И правда, никакой, — согласился Мирский. — Значит, будешь Маликова. Так вот, Маликова, я буду сидеть здесь, ясно? — он обвел класс тяжелым взглядом холодных серых глаз, и все как-то стушевались, даже Стасик, которому всегда было нужно больше всех. — Можешь сесть со мной, мне пофигу.
