Жестокие игры мажора (СИ) - Демина Маша

— Чего тебе?!

— И долго мне еще ждать, когда ты придешь ко мне обсудить подробности прошедшей ночи?

Я переворачиваюсь на спину и несколько раз моргаю сонными глазами.

— Отвали, Лесь. Я сплю.

— Ага, размечталась. Так я и отвалила. Меня тут распирает от любопытства, а она спит себе спокойненько. Ты как вообще захомутала его?

Мои брови медленно сходятся на переносице.

— Чего?

— Не чего! А кого! Аж самого Багирова! — не унимается подруга, а у меня от одной фамилии в животе все переворачивается. Это же не может быть совпадением? Фамилия созвучная с прозвищем того тиранического мудака? — Алеее! Ты чего молчишь? Рассказывай, давай! Я ж не отстану!

— Придется отстать, потому что не выспалась я из-за тебя, — возмущаюсь я, пытаясь отмазаться от темы. — Слушай, давай я потом тебе перезвоню.

Но Худякова полна энтузиазма выбесить меня окончательно.

— Самойлова, не смей, блин! Сбросишь, и я прибью тебя! Даже не думай, что я от тебя отстану после того, как ты стала главной героиней этой ночи! Я, вообще-то, твоя подруга и я имею право знать все до мельчайших подробностей, куда тебя унес этот красавчик!

Я испускаю долгий мучительный вздох и накрываю лоб ладонью, не желая вспоминать свои ночные приключения.

И все же яркий вкус стыда поднимается в моем горле.

— Откуда ты вообще знаешь?

— Ты прикалываешься? Да ты есть практически в каждой истории тех, кто тусовался вчера на пляже.

Мои пальцы крепче сжимают телефон.

— О каких историях ты говоришь?

— О тех, что на твоем бабушкофоне не посмотреть! И хватит отвлекать меня встречными вопросами, рассказывай!

Я мысленно закатываю глаза и провожу ладонью по лицу.

— Нечего рассказывать, этот придурок просто отнес меня в какой-то дом… — я замолкаю, понимая, как убого будет смотреться моя ложь, после того, что я только что сказала. — В общем, ничего интересного, позапугивал и отпустил меня домой.

— В дом, значит?

Я угукаю.

— А потом просто взял и отпустил?

Снова угукаю, пропуская эпизод с тем, как он пожирал мои губы. Или как я стонала, позволяя его языку путешествовать у себя во рту. Или как его эрекция терлась о мою промежность…

Боже… Хватит об этом думать!

Я даже не заметила, как моя кровь закипела от всех этих всплывающих картин в голове, и теперь кожу охватывает покалывающий жар, но я спихиваю все на раздражение, пульсирующее под кожей.

— И ты думаешь, я поверю во всю эту брехню? — снова раздается голос подруги, которая в отличие от меня явно в приподнятом настроении. — Даю тебе еще одну попытку.

Я корчу гримасу, мечтая, чтобы абонент на другом конце провода получил короткую амнезию.

— Ну-у-у… может быть, ты все-таки поверишь в мою брехню, и на этом закончим?

— Ага! Я так и знала! Он успел сорвать твою вишенку?

Мои глаза распахиваются, а щеки вспыхивают от смущения.

— Что? Нет, конечно! Какая нахрен вишенка! — огрызаюсь я.

— Та, что еще никем не была сорвана, — Леся хохочет в трубку. — Ну, по крайней мере, до сегодняшней ночи с сексуальным мажором.

— Да не было у меня с ним ничего! — шиплю я, чувствуя, как краснею еще сильнее.

— Так уж и ничего? — продолжает забавляться подруга.

Я втягиваю воздух через нос и задерживаю его в легких, пока грудь не начинает распирать, а потом шумно выдыхаю.

— Он меня поцеловал, — резко выдаю сквозь зубы. — Все? Довольна?

— С ума сошла? Нет, конечно! — я слышу, как эта коза улыбается. — И как он тебе?

Я нервно дергаю большим пальцем на ноге.

— Никак!

— Ты такая врушка, Самойлова. А где поцеловал?

— В смысле где? — я хмурюсь. — В лесу.

Леся прыскает со смеху.

— Я имею в виду в губы или еще куда? М-м?

Моя кожа буквально трещит от неловкости, когда я понимаю, о чем эта извращенка спрашивает.

— В губы, только в губы, Лесь.

— Малые или большие?

— Ты совсем больная? — едва ли не кричу я.

— Все-все, шучу-шучу.

— Это был обычный поцелуй, — снова повторяю, взбешенная ее подозрениями. — Перорально! Рот в рот! Так доходчиво объяснила? И вообще, это была первая и последняя вечеринка, на которую я с тобой ходила!

— Ой, да ладно, не психуй ты.

— Не буду, если ты отстанешь от меня с этими идиотскими расспросами.

— Ну знаешь ли, не каждый день подруга становится объектом сплетен. Домой-то ты как добралась?

Я уже хочу послать Худякову далеко и надолго, но последний вопрос притупляет мое желание.

— Эм-м… как-как… автостопом.

Я закусываю нижнюю губу, со стыдливым румянцем вспоминая, запах дорогого кожаного салона иномарки, сильные татуированные руки на руле, квадратную челюсть, которую я тайком разглядывала всю дорогу до дома, и чувственные губы, вкус которых я теперь, наверное, не смогу забыть…

Но я забуду. Потому что все, что произошло между нами, было глупой ошибкой. Уверена, сегодня он и не вспомнит обо мне.

— Ой, блииин, — мечтательно протягивает подруга, напоминая о себе. — Завидую я тебе, Самойлова. С первого дня станешь звездой универа.

— Это еще почему?

— Ну потому что Илай Багиров - это влажная мечта каждой девчонки в нашем универе.

— В нашем… универе? — я даже сажусь в кровати, растерянно убирая волосы за уши. — Стой… — сглатываю, — ты хочешь сказать… Этот мажор учится в том же универе, куда мы с тобой поступили?

— О, подруга, — хихикает Худякова, и мне хочется ее стукнуть, — он там не учится, он там правит, как и полагается таким королям, как он.

Глава 3

Последующие дни тяжесть, давящая мне на грудь, после того как я узнала, что буду учиться в одном универе с Багировым, ни капельки не ослабевает. И даже наказание опекунши, которая, конечно же, узнала, что я нарушила комендантский час, не помогло отвлечься от мыслей об этом самоуверенном мажоре.

И что-то мне подсказывает, первый учебный год может стать моим личным адом.

Проблема лишь в том, что я не знаю, какой ад окажется хуже. Тот, в котором я жила все это время, или тот настоящий кошмар, который меня еще ждет впереди?

Я не знаю, но в любом случае я готова рискнуть, потому что у меня больше нет сил терпеть издевки моей двоюродной тети. Я так устала от ее вечных недовольств, указаний и едких замечаний, что в глубине души даже рада, что рада освобождению из этой тюрьмы. Правда, на выходные мне все равно придется приезжать сюда.

Но лучше так, чем жить в этом проклятом доме по средневековым законам. Мне стоит радоваться хотя бы тому, что наказанием за мою ночь приключений стало заточение в комнате, а не порка ремнем.

Не хватало еще в синяках поехать на учебу.

Мне не нужны проблемы. А если хоть кто-нибудь узнает, как опекунша обращается со мной, она сделает все, чтобы я лишилась денег, которые мне должны достаться в наследство от бабушки, после того как я закончу учебу. Таково было ее последнее слово, которое она сказала моей двоюродной тете. Вот только если бы бабушка знала, какому чудовищу доверила свою внучку…

И из-за этого чудовища я в первый же день опаздываю и пропускаю собрание первокурсников. Я так торопилась, что, едва закинув сумки в комнату общежития, убежала из него. Я даже не успела погладить блузку, которая сейчас прилипает к моей вспотевшей спине из-за того, с какой скоростью я бегу из корпуса общежития в учебный.

Надеюсь, Леся внимательно слушала куратора, а не искала в ленте соцсетей всех парней универа.

Я останавливаюсь на большом каменном крыльце и быстро перевожу дыхание, поправляя блузку, заправленную в юбку с высокой посадкой, а затем – конский хвост, перекидывая волосы на одно плечо.

Все в порядке. Я справлюсь.

Не обращать внимание ни на какие сплетни.

Идти с гордо поднятой головой.

Все самое худшее позади.

Теперь я свободна.

Вот только когда я переступаю порог универа, волнение вновь возрастает и приглушает долгожданное чувство свободы.