Сводная сестра мажора (СИ) - Черника Ника

— Напугал, – я делаю вид, что неприятного разговора между нами не было.

— Выпытываешь о моей семье? – интересуется он все так же холодно, правда, голос не повышает, не хочет, значит, чтобы его слышали.

— Просто задала вопрос, что в этом такого?

— Заходи, расскажу, – он делает шаг назад, отстраняясь, я испуганно оборачиваюсь в сторону кухни, где осталась мама, но из-за поворота меня не видно. Он пригласил меня к себе, зачем? Будет опять издеваться? Может, просто уйти?

— Боишься? – хмыкает он, я задираю подбородок и захожу в комнату, Слава тихо закрывает дверь, оставаясь за моей спиной.

Я не сразу обращаю на это внимание, потому что с интересом осматриваюсь. Комната большая, все в ней сделано со вкусом. Просторная кровать застелена темно-серым бельем, над выходом на балкон сделан турник, и по стене рядом с ним шведская стенка. Компьютерный стол с креслом, на полках книги, на стене фотки.

Ручки и маркеры в кофейном стакане почему-то цепляют глаз. Одна стена полностью оборудована под съемку, здесь свет, фотик, держатели для телефона, висит фон. Шкаф с одеждой занял стену возле двери. Рядом с ним электрогитара и маленький комбик. На шкафу большое зеркало и доска для записи. Наверное, туда он запишет сегодня: “избавиться от ненавистной сводной сестры”.

Эта мысль возвращает меня в реальность, и я наконец понимаю, что Слава так и стоит позади меня. Только сейчас чувствую, насколько близко: в ноздри пробивается запах его туалетной воды. Быстро прохожу вперед и чуть не падаю: этот гад схватил меня за шлёвку на штанах.

Слава же меня и подхватывает, я краснею, как помидор, чувствуя себя идиоткой. А еще в ушах его издевательский смех, от которого становится в разы обиднее.

— Ты такая неловкая, Регина, – он отпускает меня, я отступаю в комнату, поворачиваясь к нему лицом. – Так можно и ногу сломать, будь осторожнее.

— Ты мне угрожаешь? – хмурюсь я, отступая еще на шаг.

— Разве? – невинно хлопает он глазками. – Это просто шутка, ты любишь шутки, Регина?

Я тяжело дышу, Слава наводит на меня телефон и делает снимок. От неожиданности я даже не дергаюсь.

— Отличное фото вышло, – насмешливо тянет, разглядывая. – Не против, если я выложу?

— Против!

— Поздно, ты стала звездой.

Он поворачивает ко мне экран, и мне хочется застонать: я вышла еще хуже, чем на Ленкином селфи. Глаза выпучены, рот открыт, волосы растрепанные.

— Ты не собирался мне ничего рассказывать, да? – опускаю я руки, которыми обхватила себя несколько секунд назад. – Очередной повод поиздеваться?

Я иду на выход, он хватает меня за локоть, больно сжимая.

— Я еще не начал издеваться, Регина.

Мы встречаемся взглядами, так близко, глаза в глаза. Они у этого гада красивые: выразительные, ярко-голубые, с длинными темными ресницами. Он весь такой… Красивый. Так и хочется врезать, чтобы подпортить.

— Будешь меня доставать, я все расскажу твоему отцу, – голос немного неровный, хотя я и стараюсь держаться уверенно. Но для меня это слишком трудно.

Слава толкает меня вперед, отпуская. Синева глаз теперь похожа на лед.

— Попробуй только, и точно пожалеешь.

Глава 4

В комнате минут десять я прихожу в себя. Никак не могу успокоиться. Только вроде выдыхаю, как снова в голове его слова, и снова пульс взвинчивает вверх. Ложусь на кровать, закрывая глаза, стараюсь медленно дышать, вспоминая слова бабушки.

“Не стоит обращать внимания на дураков, Регина. Они обижают тех, кто слабее только потому, что боятся, что кто-то заметит их слабость. Тогда ведь найдутся те, кто обидят их”.

Потираю лицо руками. Как же мне ее не хватает именно сейчас. Она умерла прямо перед моим поступлением в институт, хорошо, что у меня была золотая медаль в школе, это значительно упростило поступление, тогда я была разбита так сильно, что слабо соображала.

Бабушка была для меня всем: мамой, папой, подругой, сестрой… Никого не было ее ближе, и вот во взрослую жизнь мне пришлось вступать одной, без ее поддерживающей улыбки и крепкой руки.

Я совсем не уверена в том, что смогу что-то рассказать Юрию, он не кажется человеком, который будет разбираться в проблемах общения двух подростков. Ну пригрозит Славе, так станет еще хуже, тот разозлится сильнее. А мама вряд ли будет вообще что-то говорить, она слишком волнуется за то, чтобы все было хорошо в глазах Юрия.

Я оглядываю комнату, по сравнению со Славиной она выглядит безжизненной. Не хватает уюта и атмосферности. Только вот я не чувствую себя вправе обживаться тут. Я гостья, которую приютили, но это не мой дом, не моя семья.

— Ладно, Регина, – бормочу, садясь и притягивая телефон. – Делать все равно нечего. Прорвемся.

Начнется учеба, станет легче, можно будет погрузиться в нее с головой.

Вижу непрочитанные сообщения от Ленки, она писала их еще днем, но я была занята разбором вещей и забыла ответить.

“Ну как там красавчик? Поладили?”

Нет.

“Блин, он такой секси, в жизни даже лучше, чем в блоге”

Нет.

“Ты нашла его в инете?”

Нет.

Наконец сообщение, непосредственно относящееся ко мне:

“Вещи разложила? Обживаешься?”

И следом:

“Может, уговоришь красавчика погулять? Типа показать город, все дела? А я к вам подвалю как бы случайно?”

Нет.

Вздохнув, какое-то время думаю, а потом быстро отвечаю:

“Устала. Проведу вечер с мамой, давно не виделись”.

Ленки в сети нет, я даже рада, что не надо ждать ответа. Поколебавшись, залезаю в ее подписки и, набрав среди них имя, нахожу страницу Славы. Блин, я была права: много голого торса, хотя одетые фото тоже есть, а еще много видео, где он занимается спортом, играет на гитаре, и различных зарисовок под популярные аудиодорожки.

Зачем-то покосившись в сторону двери, открываю одну из фотографий. Слава на ней в полный рост, на нем только джинсы, волосы растрепаны, парень смеется, обнажая белые зубы. Надо же, когда он весел, то выглядит просто милашкой. Даже не подумаешь, что может одним взглядом резать, как делает со мной.

У него идеальный торс с рядами кубиков, очерченными косыми мышцами, широкая спина и сильные руки. Неудивительно, что Ленка на него запала. Славе место в какой-нибудь рекламной кампании… чего угодно, где нужен голый торс. Офигеть.

Нет, я, конечно, видела много торсов на картинках, но когда вот так вживую, это прямо очень странно. Как-то привычней, когда подобные экземпляры обитают в сети, и можно сказать, не очень-то существуют в реальной жизни.

Отложив телефон, я встаю напротив большого зеркала на дверце шкафа. Распускаю растрепавшийся хвост, приглаживаю волосы руками. У меня смуглая кожа, потому что моя отец восточных кровей. Мама говорила, они познакомились на юге, когда она устроилась там на смену вожатой. Кроме его имени, пожалуй, она и сама больше ничего не знала.

У нас не принято говорить ни об отце, ни о беременности в целом, я знаю: она хотела сделать аборт, но бабушка не позволила. Долгое время об этом молчали, а всплыла информация случайно. Любви к маме это, конечно, не прибавило.

В общем, я смесь татарки и кого-то смуглокожего. Странный типаж, честно говоря. В школе я заметно отличалась от остальных, и это было проблемой. Серьезной проблемой, которая выпила из меня много крови. Дети бывают очень жестокими – вот то, что я знаю точно. Впрочем, взрослые порой не лучше.

Спать я ложусь рано, мама проводит вечер с Юрием, а я в своей комнате с книгой. Наверное, сказывается нервное напряжение плюс переезд, но я вырубаюсь, даже не выключив лампу. Уже среди ночи тянусь к ней, а потом стягиваю брюки и залезаю под одеяло в футболке. Все завтра.

Просыпаюсь рано, уверенная, что все еще спят, нахожу полотенце и иду в ванную. В квартире очень тихо, потому и я стараюсь передвигаться мышкой. Быстро помывшись, закутываюсь в полотенце, забросив вещи на плечо, выглядываю в коридор: никого. Делаю пару шагов, когда подскакиваю на месте от слов: