Развод. Я не вернусь (СИ) - Сорель Софи

— Ну уж нет, — зло усмехнулся Денис Григорьевич. — Думаете, будете вести себя как душе угодно, и вам это сойдёт с рук? Вы уволены.

Я оглянулась на начальника.

— Это она такой ультиматум вам поставила? — поняла я.

— Нет. С чего бы Снежане Аркадьевне ставить какие-то ультиматумы? — Но по его бегающим глазам я поняла, что не ошиблась.

— Значит, столько лет моей работы на вас и отзывы других клиентов не в счёт? — усмехнулась я. — И все из-за какой-то взбесившейся богатой стервы?

— Нет, Лада Михайловна. Все из-за вашего отношения. Думаю, вы забыли, где ваше место.

Мне было противно смотреть на этого человека. И почему я была так уверена, что «мой Григорич» не прогнется? Деньги решают все. Вот и Костик это подтвердил, променяв нас с дочкой на уже совсем не молодую, но невероятно богатую женщину.

— Увольнять по статье будете? — спросила я у начальника.

— Зачем же. Пишите по собственному желанию.

— С отработкой?

— Нет, можете быть свободны сегодня же. Расчёт на днях получите в бухгалтерии вместе с трудовой.

— Спасибо, — невесело улыбнулась я.

Поняв, что я больше не буду спорить, Денис Григорьевич смягчился и добавил:

— Жаль, что так получилось, но ничего не попишешь.

Я не ответила. Пошла в отдел кадров, написала заявление, собрала свои немногочисленные вещи и уже через час под искренние сожаление одних коллег и не очень других отправилась домой.

Там меня ждал очередной сюрприз.

Глава 6

После того как меня чуть ли не с треском вышвырнули из дизайнерской фирмы я отправилась домой. Домой! Как странно теперь звучало это слово. Дом — это там, где семья, где тебя ждут и любят. А у меня что? Только стены. Однако, прежде чем ехать к родителям и дочке, мне нужно было хотя бы чуть-чуть прийти в себя и все обдумать.

Открыв дверь, я сразу поняла, что Костик дома. Странно. Что это он тут забыл! Я скинула шубу на банкетку и, не разуваясь, прошла в спальню. Костик стоял у открытого шкафа. Рядом на полу лежал чемодан.

Я замерла в дверях и уставилась на него. Наверное, он прочитал в моем взгляде укор, потому что, отвернувшись, сказал:

— Если ты ждёшь, что я буду оправдываться или извиняться, то не дождёшься.

— Ещё бы, — усмехнулась я. — Великий и ужасный Константин Громченков никогда не извиняется.

Он промолчал и продолжил перебирать вещи, висевшие на вешалках.

— Значит, я лежачая инвалидка, с которой ты не можешь развестись, потому что тебе совесть не позволяет? — в сердцах выпалила я.

— Я не собираюсь с тобой разговаривать. — Костик начал скидывать в чемодан одну шмотку за другой.

— Значит, — продолжила я, уже крича, потому что его холодность и полное отсутствие желания даже поговорить со мной взбесили меня, — ты не можешь от меня уйти, потому что я без тебя загнусь? Ну у тебя и фантазия, милый!

— Угомонись, — спокойно и даже лениво ответил Костя.

— И не подумаю! Сволочь! Ты просто сволочь! — орала я. — Я пять лет без продыху работала. В декрете не посидела нормально, через месяц вылетела на первый заказ, пока ты тут тешил свою депрессию. А оказывается, все это время ты жил с другой бабой. Вике всего три, а ты уже ждёшь на стороне ребёнка. И ты считаешь это нормальным?

— А ты считаешь, что ты такая замечательная? — с наглой усмешкой заявил Костя. — Считаешь, что я во всем виноват?

— Не я завела мужика на стороне!

— Слушай, я бы никогда не нашёл другую бабу, если бы ты не была такой фригидной! — рявкнул Костя. Наконец и его спокойствие испарилось.

— Фригидной? — опешила я.

— Конечно! — взорвался муж. — То у тебя голова болит, то ты устала, то ещё какая-нибудь отмазка. А я здоровый мужик. Я трахаться хочу. И желательно не раз в год.

— Если ты такой здоровый мужик, — зашипела я, — может, тогда начнёшь выполнять свои прямые мужские обязанности? — Из глаз покатились слезы, которые я тут же зло смахнула.

— Какие обязанности?

— Работать! Зарабатывать деньги! Содержать семью. У тебя дочь подрастает! Ах, я и забыла, — истерично засмеялась я, — тебе ведь не нужно работать, потому что тебя содержит твоя милая Снежаночка мать её Аркадьевна. Что ж, теперь у тебя будет и новая жена, и новый ребёнок. Классно ты устроился. Ничего не скажешь.

— Да пошла ты.

С этими словами он толкнул ко мне чемодан, и я только теперь увидела, что в нем мои вещи. Все это время Костик собирал не свои шмотки, а мои! Я подняла глаза и удивленно уставила на мужа.

— Чего смотришь? Забирай барахло и дочь и катись отсюда. Если ты помнишь, это моя квартира.

Я смотрела на Костю и не могла поверить, что все это происходило на самом деле.

— Ты нас с Викой выгоняешь?

— А ты хочешь, чтобы я на улицу пошёл? Обойдёшься. Ты и так долго жила на всем готовеньком. Сколько лет я тебя упаковывал по полной программе?

— Ты меня упаковывал? — опешила я. — А то, что от твоих гонораров за победы не осталось ни копейки и все-все ушло на твоё же лечение, не в счёт? И что все последние годы ты жил за мой счёт, пальцем о палец не ударив, тоже не в счёт?

— Не распыляйся, Лада. Квартиру не получится отжать, даже и не мечтай.

— А где нам с Викой жить?

— Где хотите. Поживите у твоих или в доме.

— В доме? Где ещё и крыши даже нет? — Чем дальше заходил этот разговор, тем более сильное отвращение начинала я испытывать к мужу, которого ещё день назад, была уверена, что любила. Я смотрела на него и не узнавала. Нет, внешне это был все тот же Костик, такой же сильный, красивый и притягательный. Когда-то эта его манера разговаривать с ленцой и чуть насмешливо меня неимоверно возбуждала, а теперь меня от всего этого тошнило!

— Не хочешь жить у родителей, сними хату, значит, — пожал плечами Костя.

— А ты в курсе, что из-за твоей Снежаны меня сегодня уволили?

Он смерил меня презрительным взглядом.

— Нечего было оскорблять её. Снежана не терпит такого к себе отношения. Она мне рассказала, что ты её довела, а она, между прочим, на шестом месяце. Ей нельзя нервничать.

— Ей вообще лучше не рожать, в её то годы, — огрызнулась я.

— Сука ты, Лада, — прошипел он мне в лицо, и я, не удержавшись влепила ему пощечину. Потом еще одну и еще.

— Это я сука? Это я сука? — не унималась я.

Он перехватил меня поперек талии и с силой швырнул на кровать.

— Остынь, — с отвращением в голосе сказал он, — а то я за себя не ручаюсь.

Он потер покрасневшее от пощечин лицо и, выходя из спальни, бросил:

— Уходи отсюда. Вещи вывези сегодня, иначе завтра я все отнесу на помойку.

— Да уж, Костя, ниже падать, наверное, некуда, — прошептала я, но он вряд ли расслышал.

Хлопнула входная дверь. По моим щекам потекли горячие слезы. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой униженной.

Выплакавшись, я кое-как вытолкала из комнаты чемодан и пошла в детскую. Нужно было упаковываться. Я знала, что Костик не просто говорил голословно: он действительно выбросит все наши с Викой вещи на помойку. Как выбросил нас из своей жизни.

Во второй чемодан я собрала вещи дочки. В этой квартире я не могла остаться при всем желании. Костик прав: он приобрел её ещё до того, как мы поженились. Мы с Викой даже не были тут прописаны. Я неплохо зарабатывала дизайнером интерьеров, и в прошлом году мы купили небольшой участок земли недалеко от Москвы и даже начали строиться. Это стоило немалых денег. Правда, сейчас там был только фундамент да стены. Мы ждали весны, чтобы положить крышу. И вот в этом доме Костик только что предложил мне пожить с Викой.

А теперь я ещё осталась без работы. Конечно, у меня были деньги на счету. Нам на первое время хватит с дочкой, но о строительстве дома придётся забыть.

— Работу, нужно срочно искать новую работу, — вытирая слезы, приговаривала я.

Я механически собирала наши с Викой вещи, стараясь не думать о муже. Я не могла понять, как мы докатились до такого. Костя вёл себя так, будто ему на все наплевать. Ну, ладно я. Но ведь Вика его дочь? А выходит, ему было все равно, что с ней будет. Забирай вещи и Вику. Она что, вещь? Чертов козел! Мерзкий, гадкий козел.