Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма

— Могу я предложить Вам что-нибудь, signore Висконти? — бормочет официант Альберто, воспользовавшись паузой в его новом анекдоте.

— Клуб Контрабандистов. С одним кубиком льда.

Да, один кубик льда. За то короткое время, что я лично знакома с Висконти, я узнала о них две вещи.

Во-первых, это то, что они не просто могущественная семья, они, по сути, мафия. Хладнокровные, вспыльчивые американцы сицилийского происхождения, которые живут и умирают с пистолетами, заткнутыми за пояс их костюмов от Armani.

Во-вторых, они получают всё, что хотят. Включая один кубик льда в их бокал.

— Скоро они будут называть тебя Signora.

Я поворачиваюсь к Амелии, которая сидит слева от меня.

— Прошу прощения?

Ее широкая улыбка смягчает резкие черты лица.

— Signora. Видишь ли, Signorina — это титул незамужней женщины, как «Мисс» по-английски. Всего через месяц ты выйдешь замуж и станешь Signora, — она заправляет шелковистую каштановую прядь за ухо и улыбается. — Signora Аврора Висконти. В этом есть что-то особенное, тебе так не кажется?

Это имя сворачивается, у меня в животе, как молоко, и если бы кто-нибудь другой за этим чертовым столом произнёс его, я бы поняла, что они просто пытаются вывести меня из себя.

Но Амелия Висконти: она другая. У неё мягкий, добрый голос и теперь, когда я начинаю думать об этом, это максимальный бред. Она сидит за этим столом по собственному выбору — она вышла замуж за Донателло Висконти, второго сына Альберто и Консильери. Он сидит по другую сторону от неё, просматривая документы, и, в отличие от Данте, ему наплевать, что я заняла его место за столом.

Донателло чист во всех смыслах этого слова. Строгий костюм, короткие черные волосы, и он, вероятно, единственный кровный родственник Висконти, у которого нет билета в ад в один конец. Он и Амелия познакомились в академии Побережья Дьявола, когда были подростками, поженились, как только им исполнилось восемнадцать, и, по-видимому, были приклеены друг к другу на протяжении десяти лет с тех пор. У меня такое чувство, что на самом деле ему не нравится образ «убит и выброшен в море», как у Альберто и Данте. Он закончил Гарвард по специальности бизнес, а Амелия по профессии бухгалтер. Вместе они управляют законным бизнесом в Бухте Дьявола. Однажды, выпив слишком много виски, Альберто сказал мне, что позволяет Амелии держать яйца его сына в ежовых рукавицах, потому что она приносит семье кучу денег.

Я верю в это. Путеводитель издательской компании Lonely Planet называет отель Grand Visconti «Burj Al Arab Тихоокеанского Северо-запада», а ресторанов, отмеченных звездой Мишлен, в Бухте Дьявола на квадратный километр больше, чем где-либо ещё в мире.

— До Знаменательного дня осталось совсем немного, — взволнованно шепчет Амелия, подталкивая меня локтем.

Беспокойство опускается у меня под ложечкой, как свинцовый шарик.

Возможно, Амелия и вышла замуж за Висконти по любви, но я уверена, что это чертовски легко, когда твой муж похож на итальянского Райана Рейнольдса. Достаточно одного взгляда на моего жениха, чтобы понять, что у меня другая ситуация.

Альберто Висконти. Конечно, он был красив в своё время, и если ваше воображение не может простираться дальше обветренной кожи, копны седых волос и огромного живота, то всё, что вам нужно сделать, это взглянуть на его сыновей, чтобы получить представление о том, как он выглядел. Уверена, что его первая жена вышла за него замуж по любви, черт возьми, может быть, даже его вторая и третья жены тоже. Но семидесятилетний возраст, неослабевающее богатство и жизнь с мишенью на спине погубили его.

Да, и её тот факт, что он самый жестокий человек на Побережье.

Я фокусирую свой взгляд на стёганых обоях над головой Данте, ещё один вздох тихо зарождается в моей грудной клетке.

Моей жизни не суждено было стать такой. Вечером накануне моего восемнадцатилетия я сидела на причале в конце нашей каюты и создавала мудборд³ для своего пятилетнего плана, используя вырезки из старых журналов моей мамы. Я вырезала выпускную шапочку и мантию, а рядом прикрепила ксерокопию моего письма о приеме в Северо-Западную авиационную академию. Эта девушка… она была полна надежды, и у неё было чистое сердце. У неё не было плохих мыслей и она не совершала плохих поступков. Ей не нужно было каждую неделю звонить на горячую линию Анонимных Грешников.

Что бы она подумала, если бы увидела меня сейчас? Ужинающую с монстрами.

Будучи самой чудовищем.

Думаю, я даже не могу винить Альберто в своих грехах, я стала отвратительной за много лет до того, как встретила его.

Я делаю глоток вина и оглядываюсь на французские двери, прислушиваясь к звонкому смеху спутницы Тора. Ветерок всё ещё проникает сквозь щель в дверях, принося с собой запах сигаретного дыма. Внезапно я снова оказываюсь на краю утеса, откуда открывается вид на Дьявольскую Яму. Моё тело во власти ветра, мой правый кроссовок парит только над воздухом.

Ты надеешься упасть или взлететь?

— О, святые воробушки! — острая боль пронзает моё бедро. Я опускаю взгляд и вижу, что Альберто перевернул руку и поцарапал камнем своего кольца мою кожу. — Что за…

— Аврора, Данте задал тебе вопрос, — говорит Альберто сквозь стиснутые зубы. Его глаза вспыхивают в знак предупреждения. — Невежливо игнорировать кого-то, когда он с тобой разговаривает.

Моргая, мой взгляд снова опускается на моё бедро. Кровь просачивается на поверхность и маленькой струйкой стекает к подолу моего платья.

На этот раз я делаю нечто большее, чем просто смотрю на нож для стейка. Мои пальцы тянутся к нему.

Нет. Не так. Помни, зачем ты здесь, Рори.

Загоняя гнев глубоко в грудь, я беру салфетку, прикладываю её к своей свежей ране, затем обращаю своё внимание на Данте. Его веселье размазано по всему лицу, и у меня мурашки бегут по коже от того, как я ненавижу, как его губы кривятся в усмешке каждый раз, когда он вынужден смотреть на меня.

Он закидывает руку на спинку пустого стула Тора и приподнимает бровь.

— Мы строим спа-центр на северном мысу.

— Непрерывный вид на море и больше ничего вокруг на многие километры. Русские туристы любят это дерьмо, особенно зимой, — добавляет Альберто, прежде чем осушить свой бокал и щелкнуть пальцами, требуя ещё.

Данте игнорирует его.

— Там на вершине — полный бардак. Густой лес, расчистка которого займет месяцы, прежде чем мы сможем даже подумать о закладке фундамента, — он делает большой глоток виски, сверкая на меня глазами поверх ободка. — Но главная проблема — это птицы. Они орут в любое время суток, что не вписывается в мирную атмосферу, к которой мы стремимся. Надеюсь, как только мы уничтожим их среду обитания и гнезда, они уберутся восвояси, но если они этого не сделают… — он замолкает, позволяя своему намеку повиснуть над столом. — …тогда нам понадобится более… надежный способ избавиться от них. Может быть, выкурить их или подсыпать яд на лесную подстилку. Поскольку ты так увлечена дикой природой, Аврора, я подумал, что, возможно, у тебя есть какие-то другие предложения?

Белый жар разливается по моим венам, несмотря на подступающий холод.

Я втягиваю полную грудь воздуха через ноздри. Снова промакиваю своё окровавленное бедро.

— Какие птицы? — спрашиваю я так спокойно, как только могу.

Он сует мне под нос свой мобильник.

— Я не знаю. Один из моих людей прислал мне фотографию. Возможно, ты узнаешь.

Я прищуриваюсь на зернистое изображение на его телефоне и чувствую, как кровь отливает от моего лица.

— Данте, — хриплю я. — Это пёстный голубь.

— Звучит экзотично.

— Экзотично? Они на грани вымирания! Охраняемый вид — вы не можете вырубать там лес! На самом деле, вам нужно будет немедленно позвонить в Службу охраны рыбных ресурсов и дикой природы.

Он откидывается на спинку стула, торжествующая усмешка кривит его губы. Он получил от меня именно то, чего хотел — реакцию. Но мне всё равно, мой разум лихорадочно работает, пытаясь сообразить, как в Бухте Дьявола могут быть пёстрые голуби. Порода, изображенная на фотографии, обитает в Южной Австралии и Полинезии, регионах с влажным климатом. Но с другой стороны, я также знаю, что их можно найти во вторичных лесах — лесных массивах, которые вновь заросли после заготовки древесины. Я знаю район, о котором он говорит, и помню, как мой отец рассказывал мне, что раньше здесь была бревенчатая ферма, задолго до того, как Висконти переехали в Бухту и превратили её в ответ Тихоокеанскому Северо-Западу в Вегас. И плюс мангровые заросли в пещерах ближе к Дьявольской Лощине…