НЕлюбовные истории (СИ) - Мальцева Анастасия Валерьевна

Любимую ли?

А что, если нет?

Что если он её разлюбил? Ведь такое бывает.

Телефон был недоступен. На том конце бесконечно крутилось бездушное сообщение. А Роза ждала.

Она проверила все социальные сети — он в них не появлялся с обеда.

Ужин остыл.

Наверное, что-то случилось. Не иначе. Какое ещё могло быть этому объяснение?

Она уже звонила и в офис. Там сказали, что он ушёл вовремя.

Роза застыла в оцепенении. Казалось, стоит пошевелиться, и мир рухнет. Оправдаются самые страшные подозрения: что он её бросил, что попал в аварию, что она его больше никогда не увидит.

Номеров друзей мужа у Розы не было. Она с ними никогда не поддерживала связь. Всё его окружение вызывало в ней стойкое отторжение, будто они претендовали на полагающееся ей единолично: на время Бориса, на его внимание, его чувства.

Беспокойство мутировало в панику и пустило метастазы в каждую клеточку её сущесва. Сердце то замирало, то колотилось, норовя проломить грудную клетку.

Из горла вырвался сиплый рык, и тело скрутила болезненная судорога.

Беспомощность и отчаяние терзали острыми шипами безысходности. «Ну где же ты? Где?!»

Страх сковывал по рукам и ногам и останавливал от звонка в полицию. Что она скажет? Что там ответят? Что её муж умер?

Пока ящик не открыт, кот всё ещё может быть жив.

И Роза продолжала ждать, заламывая руки и стеная.

Она била себя, чтобы перебить душевную боль, хлеставшую, как кровь из открытой раны.

— Я сбил собаку. Мне нужно побыть одному.

С этими словами он зашёл в дом, вернувшись к полуночи, и лёг в комнате для гостей.

Роза всячески пыталась выудить из него подробности, но Борис не проронил ни слова. Тогда она схватила его за грудки и со всей силы ударила кулаком в глаз, вложив всю боль последних часов в этот жест отчаяния.

Муж вскочил и замахнулся на Розу. Кулак повис над её головой. Скрежеща зубами, Борис процедил:

— Оставь меня.

Роза принялась просить прощения, плакать, ластиться.

— Прости меня, пожалуйста. Я боялась, что ты умер, что с тобой что-то случилось. Прости, я не хотела. Просто было так невыносимо. Прости.

Она ласкала его тело, и вскоре он поддался и позволил ублажить себя.

Потом обнял жену, и они вместе уснули.

Только наутро он рассказал, что сбил собаку по пути домой. Повёз её в клинику, но бедняжка скончалась по дороге. Ему звонил то один, то другой, и он выключил телефон. Повёз труп в лес, где и закопал. Потом долго сидел над свежей могилой.

Затем вернулся домой.

— Ты… ты мог хотя бы написать смс…

Борис молчал. Роза теребила край пододеяльника. Наконец он произнёс, ровно и безэмоционально:

— Прости. Я не должен был заставлять тебя волноваться.

За окном сгущался сумрак. Завывал истеричный ветер. Ветви деревьев хлестали густую пустоту, лупили её, прогоняли. Роза плакала. От обиды, от облегчения. От непонимания.

Борис заперся в кабинете. Он никуда не пошёл, остался дома.

На полу прихожей валялись клочки приглашения на вечер выпускников, отравляли должное восстановиться спокойствие. Роза с отвращением и ненавистью поглядывала на них, всякий раз теряясь в волне злорадства и негодования.

Нарыдавшись, она собрала обрывки, с остервенением порвала на еще более мелкие кусочки и спустила в унитаз. Умылась холодной водой, похлопала по лицу махровым полотенцем и осторожно подошла к кабинету. Постучала.

Ответа не последовало.

Острая мысль впилась в разболевшуюся голову: «Вдруг он выбрался через окно и ушёл на этот дурацкий вечер?!»

Роза постучала настойчивее.

Снова молчание.

Она уже было собиралась выломать дверь, но та открылась. В проёме стоял Борис. Суровое выражение лица говорило, что его сердце не смягчилось.

— Я… — пролепетала Роза.

Борис сверлил её взглядом в ожидании продолжения, которого так и не последовало.

— Что ты? — не выдержал он.

— Я не хочу ссориться…

— Я тоже не хотел ссориться. Я просто хотел сходить на этот чёртов вечер!

— Без… меня…

— Роза, слушай, опять по сотому разу? Я тебя спросил. Спросил! Неделю назад. Ты отказалась.

— Но я же не думала…

Борис стиснул зубы.

— А вот стоило бы подумать.

Из глаз Розы снова покатились слёзы. Вопреки обычаю это не растрогало, не разжалобило. Муж только ещё больше напрягся.

— Я и так стараюсь всё делать для тебя. С работы еду сразу домой. Дом — работа. Все вечера, все выходные — с тобой.

— И… и… тебе… не нравится?

— О-о-о! Да что ж такое? Роза. Чёрт возьми. Мне нравится. Но кроме дома и работы, кроме меня и тебя есть другие места и люди. И да, иногда мне хочется с ними общаться. Это нормально. Это не значит, что мне не нравится проводить время с тобой. Что ты мне надоела или не нужна. Это значит только то, что есть интересные люди. Я своих друзей уже сто лет не видел, в конце концов.

Роза опустила голову. С щёк срывались огромные капли и разбивались об пол.

— Да что с тобой такое?!

— Там будет та дура, которая тебе нравилась в старшей школе! — взвизгнула Роза и вытаращилась на Бориса.

Его глаза округлились.

— И что? Это было сто лет назад. Она теперь жирная и страшная.

— Откуда ты знаешь?!

— Видел её страничку.

Роза задохнулась от негодования.

— А зачем ты заходил на её страничку?! Всё ещё думаешь о ней?!

— Роза, ты в своём уме? Что ты несёшь? Мне просто было интересно, что со старыми знакомыми. И всё. Я заходил и к рыжему дрищу Зосе. Я и его хочу, по-твоему?

— Ты мне скажи.

В глазах сверкнула ненависть, и Роза скрылась в спальне, громко хлопнув дверью.

Мирное существование рассеивалось. Борису всё меньше хотелось домой. Розе всё больше хотелось удержать его дома.

Вместо уютных вечеров — одинокий плач. Вместо ласк и близости — истерики и скандалы.

— Вы понимаете, что ваша жена больна?

— Больна? Так дайте ей таблетку.

— Ей нужно серьёзное лечение.

— Хорошо. Лечите, пожалуйста. Только дайте что-нибудь от этих истерик.

— Дать от истерик? Боюсь, вы не совсем понимаете суть проблемы.

— Просветите меня.

— У вашей жены эмоциональная дисрегуляция. Она не не хочет, она просто неспособна управлять своими эмоциями. Всем их диапозоном. Группа препаратов, способная снизить реактивность реакций, превратит её в сонную и безразличную абсолютно ко всему. Вы получите на выходе растение, овощ.

Борис смотрел на Розу. Она сосредоточенно вышивала гладью. Он сидел в кресле и пил виски. От лечения она отказалась. «Ты считаешь меня чокнутой?!»

Сначала Борис и сам не поверил, что с ней что-то не так. Но семейный психотерапевт настаивал на точности своих предположений.

Борис много чего прочитал о поставленном диагнозе и серьёзно задумался о том, какой будет их семья. И будет ли. Сможет ли Роза справиться с воспитанием детей. Не сделает ли она их такими же.

Дом всё меньше походил на уютное гнёздышко. Подозрения и ссоры растаскивали его веточка за веточкой. Роза уделяла всё меньше внимания своему внешнему виду, уборке и готовке. Всё больше спала и плакала, пока Борис был на работе.

— Проходите, мы как раз собираемся на задний двор.

В дом вместе с риелтором зашла высокая женщина и чуть плешиватый мужчина.

— Так что там про убийство? — напомнил молодой человек.

— Какое убийство? — встрепенулся плешивый.

— В этом доме кого-то убили. Поэтому он так дёшево стоит, — не скрывая удовольствия от неприятной новости, ответил парень.

— Вы нам это не говорили, — возмутилась женщина.

— Да, но…

— Мы найдём другого риелтора. Всего доброго.

Пара нервно удалилась, и женщина-риелтор осталась стоять в полной растерянности.