Татьяна Алюшина - Девушка с проблемами
Александра вдруг почувствовала, что ее подташнивает, и вспомнила, что не успела пообедать сегодня. И поужинать тоже.
Как хочется домой!! И спать, и ванну! Нет, сначала ванну, а потом спать!
– Помню! – кивнула она, торопясь избежать ненужных подробностей.
Пожалуй, можно обойтись без ванны. Просто спать!
– Сашка! – присмотрелась к ней Лиля. – Ты позеленела! Тебе плохо?
– Нет-нет!
Сашка аж испугалась. Не хватало нового витка уговоров, поучений, так до утра отсюда не выберешься.
– Ты поешь, Сашенька, ты же с работы, – засуетилась Лиля, подвигая к Саньке тарелки с закуской.
– Ли-ля! – требовательно повысила голос Александра. – Я поем, и чаю попью, и еще поем, и попью, и мне еще ехать. Давай, рассказывай, не отвлекайся, а то я прямо сейчас уеду!
– Да что рассказывать, – скривилась Лилька. – Он симпатично так, настойчиво ухаживал. Очень настойчиво. Вздыхал. И все нетерпение выказывал, а второй, тот, что помоложе, заметил все эти пассы вокруг меня и тихо так отошел в тень, даже уехал куда-то по делам, давая понять, что видит мои предпочтения. Ты же знаешь, я никогда не встречаюсь с двумя одновременно. Никогда. Это все знают, и мои правила знают, и то, что я очень преданная любовница, и не изменяю, не подставлю, поддержу и подыграю в его делах, если надо. И еще то, что меня интересуют только настоящие романы, с сексом, с взаимным времяпрепровождением.
Лиля долила себе шампанское в бокал, Саня проследила за ее движениями, приподняв от удивления брови. Лиля никогда не пила больше одного бокала и не ела вечерами, после пяти. Стол накрывали исключительно для Александры, когда она приезжала, ну и потому что так положено.
– Расстроена, – пояснила Лиля, увидев выражение Саниного лица. – Вот позволила себе сегодня.
Что-то здесь точно было не так.
Не могла она настолько расстроиться из-за неудачи с мужчиной! Подумаешь – не этот, так другой, куда они все от нее денутся. Не повод это для того, чтобы Лилька дала себе расслабиться и позволить что-то есть и пить сверх нормы!
Форма – это ее орудие капиталистического предприятия.
Но Лиля увела, отвлекла Саньку от этих мыслей, вдруг рассмеявшись:
– Сашка! Я первый раз в жизни оказалась в постели с таким потрясающе никчемным мужиком!
– Импотент, что ли? – буднично спросила Сашка, прихлебывая свой чаек.
– Да лучше бы он им был! Боже мой, сколько стараний заполучить меня в кровать, а обещаний!! Я, грешным делом, подумала – гигант! А у него не член, а пипетка какая-то! Ей-богу!
Санька, не удержавшись, расхохоталась, вмиг разгоняя из темных полевых просторов притаившиеся там злые тени. Лилька подхватила и, утирая выступившие слезы неизменно элегантным движением пальчика, продолжила повествование, вызывая новые приступы дружного смеха:
– Нет, ты представь! Пыхтит на мне, маленький, трудится, глазки от счастья зажмуривает, потеет! А мне хотелось от скуки голову ручкой подпереть и поторопить его! Сколько усилий – ухаживал, окучивал, на яхте катал, подарки, естественно, все по правильной программе, а уж как зазывал, обещал небывалые страсти. И такой конфуз! Точно как у Альтова: «Хотел подняться и встать, а смог только пукнуть и сесть!» Но катастрофа в том, что с этим я рассталась, под благовидным, конечно, предлогом, их обижать нельзя, можно так нарваться! Но второй-то деликатно ушел в сторону, и мне теперь его вряд ли вернуть!
– Да ладно! – махнула рукой Сашка, улыбаясь. – Другого найдешь, когда это ты не находила?
– Найду, разумеется, – вздохнула преувеличенно тяжко Лилька. – Но каких трудов это стоит, ты бы знала!
Да-а! Нелегка доля сталевара!
– Так отдохни! – внесла конструктивное предложение Санька. – Предоставь себе отпуск за свой счет!
– Отдохну в старости, и именно за свой счет, а сейчас, чтобы такое счастье сложилось, отдыхать рано.
Лиля, по еще одной установленной ею традиции, пошла провожать Александру к автомобилю. Санька завела машину, сев за руль, и опустила стекло попрощаться, Лилька наклонилась к ней.
– Сашенька, ты извини, что я тебя сегодня выдернула, я же вижу, как ты измотана.
Сашка даже рот приоткрыла, как деревенская дурочка, опешив от услышанного.
Да что происходит, в конце-то концов?!
– Лиля, с тобой все в порядке? Что-то случилось серьезное? Ты не заболела?– Да ты что, Саш? – сделала удивленное лицо Лилька.
Странно, но удивление у нее не очень получилось.
– Лиль, ты никогда не извиняешься, с чего вдруг? – на самом деле обеспокоилась Санька.
– Да нет, нет! – как-то быстро ответила подруга. – Действительно, сильно расстроилась из-за этого пипеточника, да и вижу, как ты устала! Ну все, пока!
Она быстро наклонилась, чмокнула Саньку в щечку и, развернувшись, пошла к дому, не дожидаясь, когда подруга отъедет, чего тоже раньше никогда не делала – всегда махала ручкой вслед.
Ну, ладно.
«В каждой избушке свои погремушки, – подумала Александра, глядя на удаляющуюся Лильку, – у кого бухгалтер в отчете напортачил перед сдачей в налоговую, а у кого секс не удался – все одинаково, почти трагедия. Вот так!»
Александра выключила приемник и катила по темным поселковым улицам совсем медленно, еле-еле, не мешая ни скоростью, ни лишними движениями и звуками течь своим мыслям. Мысли эти были привычны, передуманы уже не один раз, так, между делом: вопросы без ответов, даже без попытки разобраться. Санька называла про себя такие размышления «круговыми» – ходящими по одному и тому же кругу, как шалопутная коза вокруг колышка, к которому привязана на длинной веревке, Сашка однажды в детстве такую видела, когда они ездили с папой к его друзьям на дачу. Коза, которую звали Веркой, все ходила и ходила кругами, а маленькая Санька смотрела и дивилась: чего это она не убегает или не гуляет еще где? А потом папа показал ей колышек, к которому был привязан длинный козий постромок и который никак нельзя было увидеть из-за густой травы. Санька тогда ужасно расстроилась, жалея бедную Верку, и плакала, так и не поняв, почему нельзя отпустить погулять несчастное животное.
Почему Лилька с детства навязала им такую манеру общения – умная и мудрая Сашка и недалекая подруга Лилька? Сашка сердилась на нее, старалась восстановить справедливость:
– Лилечка, ты же очень, очень умная, почему ты так разговариваешь?
– Нет, – твердо стояла на своем Лилька, – я не умная, я не могу быть умной, умная у нас ты!
Характер у Лили был наитвердейший, железобетонный, и если она что решила…
Саньке всегда было не до этого, ни до чего вообще в ее непростом, трудном, с малюсенькими островками – крупицами счастья – детстве, в котором приходилось так стараться быть хорошей, все время, постоянно, даже во сне. И это отнимало все ее детские силенки и занимало думы, поэтому на осмысление странностей Лилькиного поведения ничего не оставалось, кроме недоумения, и Санька сдалась, толком не вступив в борьбу за истинную справедливость, и приняла эти отношения в том виде, который предлагала и навязывала подруга.
