Номи Бергер - Бездна обещаний
— Никогда не думал, что до такой степени возненавижу аэропорты, — проворчал Джеффри.
Сидя рука об руку на заднем сиденье черного «линкольна», они с Кирстен направлялись в аэропорт «Айделвайлд».
— Все эти приезды-отъезды, как ты их выносишь? Они же портят здоровье и к тому же не позволяют поддерживать нормальных отношений.
Борясь с собственными противоречивыми чувствами, Кирстен постаралась придать своему тону непринужденность:
— А кто сказал, что отношения с музыкантом могут быть нормальными?
Джеффри в ответ вновь что-то заворчал. Кирстен придвинулась к нему ближе и положила руку на плечо. В ответ он нежно поцеловал ее в лоб.
— Я буду по тебе скучать, Кирстен.
— Я тоже буду скучать. Но рассмотрим вопрос с положительной стороны — ведь это всего на пять дней.
— Всего, — простонал Джеффри. — «Всего» говорят только бродяги.
— Да, но настоящие бродяги порой вообще не возвращаются.
Кирстен почувствовала, как напрягся Оливер.
— Кирстен, прошу тебя, не шути так. — Джеффри повернул Кирстен к себе и горячо поцеловал. — Даже не шути. Обещай, что не будешь.
— Обещаю.
Он снова поцеловал ее, но на этот раз мягче. Словно пытаясь заставить Кирстен сдержать данное обещание, Джеффри всунул ей в руку небольшую замшевую коробочку и попросил открыть ее только в самолете. Выйдя из машины, Кирстен в последний раз поцеловала его и поспешила прочь, прежде чем Джеффри смог заметить выступившие на глазах слезы. Когда же, перед самым взлетом, Кирстен наконец открыла подарок, новые слезы мгновенно навернулись на глаза. В коробочке лежала золотая булавка в форме незабудки, в ее лепестки были вставлены сапфиры, а в сердцевине сверкал маленький круглый бриллиант.
Весь перелет над Атлантическим океаном Кирстен то проваливалась в тревожный, беспокойный сон, то просыпалась, совершенно не чувствуя отдыха. Сны ее были отрывочны и хаотичны: ослепительные фотовспышки, звук аплодисментов; огромные газетные заголовки; фотографии на полстраницы; качели в форме треугольника, раскачивающиеся вверх-вниз; слезы, превращающиеся в бриллианты, а потом опять в слезы; ее собственное имя, написанное фиолетовыми чернилами, но почему-то наоборот.
Почувствовав, что задыхается, Кирстен окончательно проснулась. Пульс учащенно бился, над верхней губой выступил пот. Она вызвала стюардессу и попросила стакан воды. Затем тревожно посмотрела на часы. Еще три часа, и они приземлятся в Берлине. В висках опять застучало, но на этот раз ничего нельзя было поделать.
Майкл заказал им места в отеле «Кемпински», но, разумеется, номера были на разных этажах. Задержавшись в гостинице только затем, чтобы принять душ и переодеться, Кирстен поймала такси и помчалась в филармонию, прибыв туда ровно за час до начала репетиции. Она совершенно запыхалась, пока наконец отыскала в бесчисленных коридорах артистическую уборную Майкла. В их распоряжении оставалось всего лишь пятьдесят три минуты, но, уловив краем глаза блеск сапфирового лепестка булавки-незабудки, которую Кирстен успела прикрепить к лацкану жакета, она смутилась. Но все же преодолев нерешительность, Кирстен постучалась в дверь.
И после того как Майкл заключил ее в объятия, Кирстен продолжала дрожать. Впервые она видела Истбоурна после встречи с Джеффри, и она опять почувствовала замешательство. Границы двух мужчин теперь для нее размылись, образы переплелись, и Джеффри как бы тоже участвовал в их объятии. Кирстен ощутила жуткую неловкость.
— Кирстен! — Майкл радостно рассматривал возлюбленную.
Кирстен улыбнулась, пытаясь скрыть противоречивость собственных чувств.
Последним Кирстен целовал Джеффри, но Майкл теперь стирал следы его поцелуев своими губами. Кирстен почувствовала, как в ней начинает разгораться так хорошо знакомое возбуждение, и образ Джеффри постепенно стушевывался. Бесчисленные нежные поцелуи Майкла растопили остатки сопротивления и рассеяли все ее сомнения.
Его ласки распаляли желание, будили страсть. Семь месяцев разлуки пробудили неутолимый голод. Пытаясь ослабить желание плоти, они беспрерывно целовали друг друга, но это не помогало. Скорее наоборот — еще больше разжигало страсть.
— Сегодня вечером, — прошептал Майкл. Вожделение полностью захлестнуло его. — Сегодня мы проведем вместе всю ночь.
Кирстен еще глубже запустила руки в волосы Майкла и крепко прижалась к нему бедрами. Сегодня вечером. Вся ночь. Какая сладкая и чудесная мысль! Восхитительно желанное обещание. Впервые они проведут вместе всю ночь. Наконец. У них будет время долго-долго наслаждаться любовью. Время, которое позволит утром проснуться в объятиях друг друга и снова заняться любовью. В кои-то веки время будет на их стороне.
Майкл беспокойно взглянул на дверь, понимая, что в любую минуту в нее могут постучаться, и подвел Кирстен к старенькой плюшевой кушетке напротив гримерского стола. Опустившись на нее, Кирстен спросила Майкла, как же ему наконец удалось устроить их совместное выступление. Выражение лица Майкла мгновенно изменилось.
— Я просто поставил Роксану перед свершившимся фактом.
Его отрывистый ответ был куда более краток, чем объяснения между ним и Роксаной. Майкл до сих пор никак не мог понять, почему Роксана так решительно настроена против его выступлений с Кирстен. Майкл многие месяцы пытался убедить Роксану в абсурдности положения, когда он остается единственным дирижером в мире, за исключением Эдуарда ван Бейнума, не выступавшим с Кирстен. Когда же он объявил о своем первом в жизни самостоятельно принятом деловом решении, Майкл прочел в глазах жены такой беспредельный ужас, что невольно содрогнулся. Роксана восприняла заявление Майкла так, словно он сообщил о решении оставить ее. Столь неожиданная реакция подействовала на Майкла как удар бича.
— Герр Истбоурн, — раздался за дверью голос концертмейстера.
Кирстен и Майкл отпрянули друг от друга, словно пара спугнутых оленей. Торопливо оправив одежду, они, спокойные и собранные, пошли вслед за распорядителем на сцену. Но стоило Кирстен сесть за рояль, как самообладание оставило ее. Она вдруг напрочь забыла всего Рахманинова.
— Вы готовы? — обратился к ней с подиума Майкл.
Кирстен кивнула, взмахом руки попытавшись развеять сомнения Истбоурна.
— Кирстен, вы уверены?
В этот момент Кирстен ни в чем не была уверена, но поспешила заверить Майкла в своей полной готовности. Истбоурн дал ей еще минуту, чтобы окончательно собраться, и начал репетицию. К великому своему облегчению, Кирстен очень скоро поняла, что ничего не забыла и помнит концерт до последней ноты. Репетиция прошла исключительно ровно и гладко, Но вечером, когда Кирстен ожидала за кулисами своего выхода, паника овладела ею с новой силой. Она попыталась убедить себя, что это вполне естественное волнение перед выступлением и не более того. Ведь ей впервые дирижирует Майкл. Необходимо просто сосредоточиться, и все будет прекрасно.
