Елена Веснина - Большие перемены
— Маша… Я…
Катя притворно удивилась:
— Почему ты не сказал мне, что она придет? Идиотская ситуация.
Маша в слезах развернулась и выбежала из комнаты.
Катя вскочила и бросилась за ней, крича в проем двери:
— Я — его первая любовь! Первая — значит, единственная! И он всегда будет меня любить! Всегда! Слышишь?
Маша оглянулась на звук Катиного голоса, ее взгляд был полон отчаяния и боли. Вдруг резкая вспышка света озарила все вокруг. Одновременно сильно хлопнула дверь за Машей и послышался звон стекла: в комнате Алеши лопнули плафоны, полетели осколки стекла. Катя испуганно схватилась за голову: — Ой, мамочки! Что это? Что происходит?
* * *Смотритель сидел на стуле в центре кабинета. Марукин подслушивал под дверью кабинета.
— Что, хотел припадок симулировать? С сердцем ему плохо! Да? — спросил следователь.
Смотритель мрачно ответил:
— Зачем симулировать? Я не мальчик тебе, чтобы театр разводить. Пошаливает что-то сердечко-то…
— Не вышло у тебя ничего? И не выйдет! Все! Кончилось твое время! Теперь сядешь по полной программе! — угрожал следователь.
— Не рано ли радуешься, начальник? — буркнул смотритель.
— Самый раз! Это раньше у меня были одни догадки. Теперь железная улика имеется.
— Неужто?
Следователь показал смотрителю рюкзак с надписями, и смотритель вздрогнул. Следователь наклонился над ним:
— Узнаешь?
Смотритель отрицательно помотал головой.
— Ну конечно! Не узнаешь! Сколько лет прошло! Смотритель пожал плечами. Следователь прогремел:
— Этот рюкзак принадлежал профессору Игорю Сомову, которого убили в 1999 году. И тогда следствие зашло в тупик из-за недостаточности улик.
— Это тоже не улика, — заявил смотритель.
— Ошибаешься. Это очень даже улика! Вот отправлю на экспертизу в Одессу — она твою причастность железно докажет.
— Эта рухлядь по дороге рассыплется, начальник! И где ты ее откопал-то? Ты что ж, там, в каморке у меня, обыск, что ли, проводил?
— Ну, положим, не обыск, а так…
— А так? Ай-я-яй! Нехорошо! Обыск, да без ордера и без санкции прокурора? Нехорошо, гражданин начальник! — ехидно протянул смотритель. — Это все липа, гражданин начальник! Нашли какую-то грязную тряпку и сразу меня обвинять! Может, ее мои сынки спрятали, когда в казаков-разбойников играли?
Следователь зло прервал его:
— Это не липа, Родь! Это железная улика! И сыновей своих лучше не трогай. Они от тебя при жизни натерпелись, хоть после смерти оставь их в покое!
Смотритель сжал кулаки и нервно заиграл желваками:
— Даже если это улика, она добыта незаконным путем. И вам не то что суд, вам ваши соратники по борьбе — и то не поверят!
Буряк возразил:
— Ничего подобного. Этот рюкзак нашел и опознал человек, который был лично знаком с профессором Сомовым!
Смотритель поинтересовался:
— Откуда этот человек появился на маяке, а? Не вы ли его туда послали? Вот я на суде и скажу, что вы мне мстите по личным мотивам. Поэтому дело шьете!
— Какие еще личные мотивы? Ты у меня что, жену увел или дочь похитил? — удивился следователь.
Смотритель ухватился за его слова:
— Вот, вот, вот! Уже горячо. Не у вас — у Самойлова. Ведь вы с ним дружите?
— Ну, дружу. Но при чем тут это?
— Очень даже при чем и при ком. Я ж его сына похищал? Его. А вы с Самойловым — давние друзья. На суде скажу, что вы меня за это просто возненавидели. Лично.
Следователь гневно уставился на заключенного:
— Да, ты прав. Я действительно тебя ненавижу. Но не по личным мотивам, тут ты ошибаешься.
Смотритель ухмыльнулся:
— Это вы на суде расскажите. А я в жизни не поверю, что кто-то будет за одну зарплату в ментовке спину гнуть.
— А мне и не надо, чтобы ты мне верил. Слава Богу, и без тебя есть кому верить.
Родь пожал плечами:
— Сомневаюсь. Вы у народа-то спросите, кого он больше боится — ментов или бандитов. Ей-богу, ответ вас удивит.
Следователь веско, возразил:
— Ничего подобного! Я потому и в милицию служить пошел, что таких, как ты, за версту чую и на дух не переношу. И жизнь свою положу на то, чтобы вас пересажать!
Смотритель прищурился:
— Где-то я это уже слышал. В кино, что ли? Ладно, начальник, не кипятись. Лучше чаю мне налей. А то что-то в горле пересохло.
— Ничего, переживешь.
— Не знаю, не знаю. В вашей тюрьме такие харчи, что, боюсь, до суда не дотяну. Вместо чая — и то дают какую-то бурду, даже без сахара.
— Хорошо, Родь. Чаю я тебе налью и даже сахар положу. Чтобы не было повода прикидываться больным. Ты мне нужен на суде живой и здоровый. — Следователь налил чай, повернувшись к смотрителю спиной.
Воспользовавшись моментом, заключенный набросил на шею следователя руки в наручниках и попытался его придушить. Двумя точными и профессиональными ударами Буряк отправил смотрителя в нокаут, тот упал на стол, разбрасывая бумаги и корчась.
Следователь вытер пот со лба, поднял смотрителя за шиворот и посадил на стул:
— Силой со мной померяться решил? Не советую.
— Может, я тебе еще и денег буду должен — за совет? — прошипел смотритель.
На шум прибежали охранники:
— Что случилось, Григорий Тимофеевич?
— Да ничего страшного. Буря в стакане воды. Охранники с подозрением посмотрели на заключенного:
— Это он, что ли, бурю поднял?
— Попытался. Но не получилось, — сказал следователь.
— Может, вам чем-то помочь? — обратился к нему один из охранников.
Но Буряк отказался:
— Нет-нет, не надо. С этим типом я сам справлюсь. Так что можете быть свободны.
Во время их разговора смотритель заметил упавшую на пол скрепку. Когда охранники направились к выходу, он снова изобразил припадок и рухнул на пол. Перед его глазами лежала металлическая скрепка. Не долго думая, смотритель незаметно проглотил ее.
Охранники бросились к нему, чтобы поднять, но следователь остановил их:
— Не надо! Сам поднимется. А если ему так хочется поваляться — пусть валяется. Пол у нас в сто раз чище его совести!
— С ним точно все в порядке? — уточнил один из охранников.
— Можете не сомневаться. Так что оставьте нас одних. Я его быстро в чувство приведу, — усмехнулся следователь.
— Но если что — мы будем за дверью. Следователь обратился к смотрителю:
— Хватит симулировать, Родь. Твои игры мне уже надоели! Чего разлегся-то? Жареным запахло — сразу поджилки затряслись? Вставай, трус!
Смотритель рассвирепел, медленно встал, как медведь, схватился скованными наручниками руками за спинку стула и замахнулся на следователя:
— Я трус? Ах ты ментяра позорная!
