Дженнифер Уайнер - Хорош в постели
– Для вас это редкий случай? – Я подняла на него глаза. – Говорить женщинам, что они беременны.
Вопрос застал доктора К. врасплох.
– Да, – наконец ответил он. – Редкий. Я сделал что-то не так?
Я выдавила из себя смешок.
– Не знаю. Раньше мне никто не говорил, что я беременна, так что мне не с чем сравнивать.
– Извините... – Он запнулся. – Как я понимаю... это неожиданное известие.
– Можно сказать и так. – Тут я живо вспомнила текиловый загул Кэнни и Макси. – О Господи! – Я представила, как отразилась выпивка на будущем ребенке. – Вы что-нибудь знаете об алкогольном синдроме эмбрионов?
– Одну минуту. – Он вышел из кабинета и тут же вернулся с книгой в руках. «Чего ожидать, когда вы ждете ребенка». – Я взял ее у одной из медсестер. – Он прошелся пальцем по оглавлению, – Страница пятьдесят два. – И протянул мне книгу. Я посмотрела на прыгающие перед глазами абзацы и поняла, что все будет хорошо, если я брошу пить. При условии, что я хочу, чтобы все было хорошо. А в тот момент я понятия не имела, чего я, собственно, хочу. За исключением, разумеется, одного: не попадать в такую ситуацию.
Я положила книгу на стол, взяла сумку и рюкзак.
– Пожалуй, пойду.
– Не хотите сдать кровь на анализ? Я покачала головой.
– Сдам дома, а потом попытаюсь понять... – Я закрыла рот. По правде говоря, я не знала, что собиралась понимать.
Он пододвинул книгу ко мне.
– Может, возьмете? На тот случай, если возникнут вопросы?
«Как он мил со мной, – подумала я. – Почему он так мил со мной? Наверное, один из борцов с абортами, думает, что убедит меня сохранить ребенка, угощая бесплатными напитками и даря руководства для беременных».
– А медсестре она не понадобится? – спросила я.
– Ее дети уже родились и выросли, – ответил он. – Я уверен, она возражать не станет. – Он откашлялся. – Теперь насчет программы. Если вы решите сохранить беременность, вас придется исключить.
– Никаких таблеток для похудания? – пошутила я.
– Беременным женщинам их давать нельзя. Нет одобрения соответствующих инстанций.
– Так я могу стать вашим подопытным кроликом. – Я слышала в своем голосе истерические нотки. – Может, я рожу худенького ребенка. Это же будет хорошо, да?
– Каким бы ни было ваше решение, дайте мне знать. – Он сунул в книгу визитную карточку. – Если вы откажетесь от участия в программе, я позабочусь о том, чтобы вам полностью компенсировали расходы.
Я вспомнила очень отчетливо, что на одном из бланков, которые мы заполняли в первый день, имелся пункт о том, что деньги, уплаченные за участие в программе, не компенсируются. «Точно, ревностный противник абортов», – подумала я и встала. Закинула рюкзак за плечи.
Его добрые глаза смотрели на меня.
– Послушайте, если вы захотите поговорить о... или у вас возникнут какие-то медицинские вопросы, я с радостью вам помогу.
– Спасибо, – пробормотала я. Моя рука уже лежала на ручке двери.
– Берегите себя, Кэнни, – напутствовал он меня. – И в любом случае позвоните нам.
Я вновь кивнула, повернула ручку и поспешила в коридор.
По пути домой я заключала сделки с Богом, мысленно, как в свое время сочиняла письма поклоннику Селин Дион, бедному мистеру Дайффингеру, о котором давно уже и думать забыла. «Дорогой Бог, если ты сделаешь так, чтобы я не была беременной, я пойду добровольцем в питомник для брошенных домашних животных или в хоспис для больных СПИДом и больше никогда ни о ком не напишу плохого слова. И сама стану лучше. Все буду делать как положено, начну ходить в синагогу не только по большим праздникам, не буду такой злой и критичной, буду всячески ублажать Габби, только, пожалуйста, пожалуйста, не допусти, чтобы такое случилось со мной». Я купила два теста на беременность в аптеке на Южной улице – белые картонные коробочки с сияющими будущими мамашами на лицевой стороне, – описала всю руку, когда использовала первый, так она дрожала. К тому времени я уже не сомневалось в том, что доктор Крушелевски сказал правду, и полученное подтверждение ничего не изменило.
– Я беременна, – сообщила я зеркалу и попыталась улыбнуться, как женщина на коробочке.
– Беременна, – сообщила я Нифкину тем же вечером, когда он напрыгивал на меня и облизывал мое лицо. Это происходило в доме Саманты, где я его оставила, уезжая на работу. У Саманты были две свои собаки плюс обнесенный забором двор и дверца для собак, поэтому они могли выходить во двор и возвращаться в дом, когда им заблагорассудится. Нифкин ее собак, Дейзи и Мэнди, не слишком жаловал, подозреваю, он больше предпочитал компанию людей, но ему нравились бараньи косточки и рис, которыми часто кормила своих любимиц Саманта, так что в принципе в дом Сэм он ехал с удовольствием.
– Что ты сказала? – отозвалась из кухни Саманта.
– Я беременна! – крикнула я в ответ.
– Что?
– Ничего. – Нифкин сидел у меня на коленях, преданно заглядывая в глаза, – Ты ведь меня слышал, правда? – прошептала я. Нифкин лизнул меня в нос и свернулся на коленях калачиком.
– Так что ты сказала? – Саманта вышла в гостиную, вытирая руки.
– Я сказала, что на День благодарения поеду домой.
– Опять на лесбийскую индейку? – Саманта наморщила носик. – Разве ты не говорила мне, что я должна отвешивать тебе оплеуху всякий раз, когда ты заикнешься о желании провести еще один праздник с Таней?
– Я устала, – ответила я. – Устала и хочу домой. Она села рядом.
– Так что происходит?
Мне очень хотелось рассказать ей о случившемся, повернуться и вывалить все, чтобы она помогла мне, подсказала, что делать. Но я не могла. Пока не могла. Мне требовалось время, чтобы подумать, сформировать собственное мнение, прежде чем прислушиваться к чужим. Я знала, какой получу от нее совет. Собственно, я сама дала бы ей такой же, окажись она в моем положении: молодая, одинокая, талантливая, с отличными карьерными перспективами, накачанная парнем, который даже не отвечает на телефонные звонки. Мозгового штурма тут не требовалось: пятьсот долларов, вторая половина дня, проведенная в операционной хирурга-гинеколога, несколько дней боли и слез, и точка.
Но прежде чем услышать об этом от ближайшей подруги, я хотела подумать хотя бы несколько дней. Я хотела поехать домой, пусть дом из счастливого убежища превратился в коммуну имени Сапфо.
Никаких проблем не возникло. Я позвонила Бетси, и она сказала, что я могу взять столько дней, сколько захочу. «У тебя три недели отпуска, пять дней осталось с прошлого года, тебе полагается отгул за поездку в Нью-Йорк. Счастливого тебе Дня благодарения. Увидимся на следующей неделе».
Я послала электронное письмо Макси. «У меня изменения... к сожалению, не те, на которые я надеялась, – написала я. – Брюс встречается с воспитательницей детского сада. Мое сердце разбито, и я еду домой, чтобы есть пересушенную индейку и позволить матери жалеть меня».
