Холли Габбер - Новая методика обольщения
Сандра со звоном поставила чашку на блюдце.
— Ты сейчас сказал ужасную вещь. Значит, любовь всегда, по определению, должна умереть? По-другому и быть не может?!
Курт смутился:
— Ну, я не знаю… Почему-то по-настоящему большие взаимные чувства всегда посещают не нас, а кого-то другого… В нашей лаборатории однажды вечером собралась милая компания факультетских трепачей. Мы обсуждали, можем ли четко назвать самый лучший момент в своей жизни. Один вспомнил день получения диплома, другой — рождение ребенка, а Дорис, жена моего шефа Алана, сказала, что лучшее в ее жизни — секс с мужем. Ее слова, конечно, вызвали всеобщий шок. Но ведь, черт возьми, у них действительно такая любовь… Я бы сказал, рьяная. Возможно, она и не умрет.
Сандра задумчиво, по-шамански поводила рукой над дымящейся синевой.
— Мне кажется, ты откровенно завидуешь этому Алану, прославляемому женой на каждом углу. Ведь не исключено, что она действительно его обожает, а? Но, видишь ли… Даже рьяная любовь бывает очень печальной. Порой она опустошает, выжигает душу. Она знает, что бесплодна, но все равно живет. И хочешь заменить ее чем-то более реальным, ощутимым, но не можешь…
Курт жадно следил за плавными колдовскими движениями ее невесомой руки.
— Ты сама сейчас нереальна, словно фантом или фея из сказки…
— А знаешь, я безоговорочно верю в существование привидений, — отозвалась Сандра, пропуская туман меж пальцев. — Однажды мы давали концерт, в старинном здании, и я явственно ощутила присутствие какой-то энергии — не негативной, но тяжелой, мешающей дышать, давящей на сознание. Даже воздух там казался слишком плотным, словно загустевшим: через него приходилось продираться, его хотелось разводить руками… Не сомневаюсь ни минуты: если бы я оказалась в этом здании ночью, я бы их увидела.
— Многие видели привидения. Я знаю пару версий, объясняющих этот феномен. Физики, например, считают, что определенные предметы могут сохранять «увиденную» информацию, а потом ретранслировать ее наподобие проектора. Некоторые психиатры говорят о тех же способностях человеческого мозга, который якобы может не только воспринимать зрительные образы, но и передавать их. Но мне в это верится с трудом.
Сандра резким движением отодвинула фонтан в сторону:
— Ты агностик? Ты ни во что не веришь? А в жизнь после смерти?
— Да черт его знает…
— Сотни человек во время клинической смерти видели свет в конце тоннеля. Это зафиксированный факт, с которым ты, как ученый, спорить не можешь.
— Вообще-то скажу тебе, как ученый, есть официальная статистика: только десять процентов людей, переживших пограничное состояние, ясно помнят, что при этом чувствовали. Но все увиденное — и пресловутый свет в конце тоннеля, и удивительные постройки, напоминающие мрачные дворцы, — может быть вызвано лекарствами, которые используются при реанимации. Например, так действует кетамин, — я точно знаю.
— То есть эти видения — попросту галлюцинации?
— Возможно. Только непонятно, как сохранились ощущения, если мозг был выключен. Вот тебе тысяча первая загадка мироздания…
Наверху закашляла Лора. Сандра глубоко вздохнула и потянулась, выгнув спину и легко коснувшись кончиками пальцев своей лилейной шеи.
— По-моему, пора спать. Хотя забываться сном после беседы о привидениях и смерти… Давай я напоследок расскажу тебе анекдот. Но поскольку я сумасшедшая, анекдот будет о Бахе. Троих студентов консерватории попросили продолжить предложение: «Бах имел двадцать детей, поэтому почти всю свою жизнь он провел в…» По мнению, прилежного студента, он провел ее в работе, по мнению жизнелюба-весельчака, в постели, и только молодой папаша близнецов оказался ближе всех к истине. Он закончил предложение так: «…в долгах».
Курт не засмеялся. Он не хотел спать, и он испытывал адовы муки.
— Послушай, Сандра…
— Да, кстати, и еще, Курт. Завтра Пасха. Побудь подольше с Лорой, пообщайся с ней. Она же обижается. А завтра нельзя никого обижать.
— Сандра, послушай…
— Спокойной ночи, Курт. Иди к себе.
Ночью его мучили дикие сны. Сначала он увидел Сандру, играющую на зеленом рояле Лунную сонату. Пока она играла, он лихорадочно подбирал к сонате подходящие стихи, чтобы это произведение мог исполнить школьный хор. Но в какой-то момент он обнаружил, что Сандра трансформировалась, в самозабвенно играющую Лору. Забыв о стихах, он мучительно пытался понять, какая из сестер перед ним находится, но, так и не разобравшись, проснулся — с головной болью и в ужасном настроении.
Зато Лора, не вспоминавшая — в честь праздника — вчерашнюю размолвку, и ни словом не попрекнувшая его за возвращение в спальню после полуночи (когда он ложился в постель, она проснулась и смерила его многоговорящим взглядом), выглядела куда лучше и бодрее. Опершись на локоть, она милостиво чмокнула его, велела побыстрее приводить себя в порядок, и готовиться к королевскому завтраку.
На сей раз сестры превзошли сами себя. Дверь в столовую украшала, огромная морда, улыбающегося зайца в плетеной шляпе, из которой торчали розовые уши; стол покрывала льняная скатерть, расшитая ландышами и фиалками; под тарелки были подложены салфетки в виде корзинок с цыплятами; посреди стола красовался подарок Курта — роскошный пасхальный венок, связанный из березового хвороста и украшенный одуванчиками, пестрыми перепелиными яйцами, соломой и натуральным мхом, в котором притаились трогательные зайчата.
Однако ни изобилие пасхальных атрибутов, ни всеобщий празднично-веселый настрой не могли унять обуревавшие Курта терзания — в его душе и мыслях царил вселенский разброд. Ему казалось, что с четверга, когда он впервые вошел в этот дом, прошла вечность. Он прекрасно осознавал, что тонет, страстно жаждал захлебнуться окончательно, но упрямо продолжал барахтаться, не желая смириться и признать сам факт погружения на дно; он по-детски надеялся, что ситуация как-нибудь — и счастливо — разрешится. Хотя кто мог ее разрешить кроме него самого?
За завтраком все трое изыскивали нейтральные темы для беседы: в основном говорили о собственном детстве и летнем отдыхе. Потом все вместе посмотрели телевизор, потом, разделив на три части гору пластмассовых фишек, поиграли в карты. День протекал размеренно и тускло. Курт мрачнел: он видел, что практически отошедшая от болезни Лора, не даст им с Сандрой сегодня уединиться, а завтра он уедет, и все кончится. Ему, как когда-то в юности (когда он всерьез увлекся будущей женой), хотелось не оставлять Сандру ни на секунду, ходить за ней по пятам и упиваться каждым ее движением. Вместо этого он сидел на диване и тупо тасовал карты, хотя играть больше никто не намеревался. Наконец Лора, не выдержав его угрюмого молчания, присела рядом и потрепала по щеке.
