Барбара Мецгер - Трефовый валет
Элли села на жесткую скамью, почти не замечая холодного воздуха и сорняков, заполонивших сад. К задней каменной стене приник тщедушный розовый куст, цветы его отцвели, листья побурели и засохли. Элли не видела его, потому что перед ее мысленным взглядом стоял только высокий, прямой человек с каштановыми волосами.
Он сделал то, чего ему совершенно не хотелось делать – одолжил у брата дом, возможно, и деньги тоже, – для нее, а не для Харриет. На Харриет уже лежало пятно из-за скандала, связанного с убийством ее матери и преступлением ее дяди. Даже если новый лорд Хилдебранд вернется из Индии богатым и изменившимся, Харриет, возможно, никогда не сочтут подходящим обществом для других дочерей знати; Поэтому не имело особой разницы, будет ли она жить в казино или в замке. А сама Харриет еще слишком мала, чтобы беспокоиться о таких вещах.
Но Элли беспокоилась о них, и Джек тоже. Он пожертвовал собой и своей гордостью, чтобы она могла сохранить свою – хотя бы отчасти. Сама мысль об этом вызвала слезы на ее глазах. Нет, наверное, в них был виноват холодный ветер. Нельзя же плакать лишь оттого, что кто-то добр к ней.
Все было очень просто. Много лет прошло с того времени, когда кто-то заботился об Элли и ставил ее интересы выше своих собственных. А теперь владелец игорного заведения сделал именно это. Отъявленный распутник с добрым сердцем, заядлый картежник – и делает ставку на нее, гувернантку! Джек Эндикотт оказался самым славным человеком из всех, каких она когда-либо встречала! Конечно, при этом он оказался еще и самым умелым распутником, но он добр и заботлив. Это не могло не тронуть Элли.
Она вспомнила ласковое прикосновение губ Джека к своему запястью и, несмотря на холодную погоду, почувствовала тепло.
Люди редко замечали существование Элли со времени смерти ее отца, еще реже видели в ней женщину. Учитель танцев в школе миссис Семпл, француз, часто пытался сорвать у нее поцелуй, а старший брат леди Беатрисы однажды ущипнул ее, однако из школьных учительниц получаются никудышные любовницы.
А теперь настоящий лондонский повеса хочет соблазнить ее, некрасивую Элли Силвер. Именно это он и сказал, во всяком случае. И еще он сказал, что не сделает этого, потому что он джентльмен, а она леди.
При одной мысли о том, что Джек считает ее леди, Элл и бросало в жар. При мысли о том, что она ему желанна, что не только ее взволновал их поцелуй, кровь у нее забурлила… Человек, которому могут принадлежать все Рашели Пуатье на свете, если он этого захочет, хочет ее. В первый раз в жизни, если не считать пощечины, которую она дала брату леди Беатрисы, Элли ощутила, какой властью обладает женщина. Она может привлечь мужчину, возбудить мужчину, воззвать к чувствам мужчины.
К несчастью, с ней все это тоже происходило впервые. Впервые она ощущала власть и зов привлекательного мужчины. Ведь она чуть было не забыла, как ее зовут, когда Джек всего-навсего поцеловал ей запястье! Она опять готова была позволить Джеку соблазнить ее, но тут в холл вошел мистер Даунз и сообщил, что нужно заказать вина.
Конечно, Джек не собирается соблазнять ее. Вместо этого он испытывал угрызения совести. Он собирался отослать ее, что прилично и вежливо… и так по-пуритански.
Элли выругала себя за столь недостойные мысли. Она спасена, ее законное место как порядочной женщины восстановлено. Она вызывает желание – как женщина, а не как шлюха. Радоваться нужно.
Но почему же она плачет?
Горячие слезы, наверное, принадлежали ей, но кто же это рыдает? «Сердце мое не разбито, – сказала себе Элли, – только слегка обтрепалось по краям, как и мой плащ».
Она плотнее закуталась в плащ, но звуки не стихали. Теперь она услышала тяжкий вздох, смешанный с рыданиями, и приглушенную мольбу о помощи.
С мольбой обращались явно не к Элли, но она не могла не отозваться на этот жалобный плач.
– Кто здесь? – окликнула она. Звуки разом стихли.
– У вас что-то случилось?
Ответа не было.
Элли сидела и ждала, и вот ей почудилось, что она слышит всхлипывания. Она подошла к той стороне стены, откуда, как ей показалось, доносится звук, и снова позвала. На этот раз она отчетливо услышала шорох, как будто кого-то волокли по земле или кто-то пытается отползти в сторону. Элли понимала, что нужно пойти, в дом и позвать Кэллоуэя, Даунза или кого-нибудь из новых сторожей, если капитан Эндикотт занят. Можно было бы велеть Харриет это сделать. Но все они заняты, а у Джека и без того из-за нее было слишком много хлопот. Кроме того, ей вообще все могло почудиться.
Элли посмотрела на садовую стену. Стена была не очень высокой, немного выше ее самой. Но даже подпрыгнув, она не сможет увидеть, что происходит с той стороны. Правда, кладка была неровной, по ней можно легко подняться – мужчине в панталонах, обезьяне или Харриет. Элли сказала себе, что пришла бы в ярость, если бы Харриет так поступила, и принялась подтыкать юбку, чтобы та ей не мешала.
Как только они с Харриет обоснуются на новом месте, она купит себе новые перчатки, так что сейчас можно не бояться порвать их, карабкаясь по стене. Добравшись до середины и крепко ухватившись правой рукой за верхний камень, она смогла посмотреть вниз. Узкий проулок шел между каменной стеной сада за «Красным и черным» и деревянным забором, принадлежавшим дому, выходившему в проулок. Пространство между стенами было достаточно широким, но экипаж в нем проехать бы не смог. Вокруг валялись какие-то бочки, доски, тряпки. Элли подумала, что именно таким путем поджигатель мог подобраться к задней двери – вскарабкавшись по стене. Тряпки и бочку он мог оставить для следующей попытки, но ведь сыщики с Боу-стрит осмотрели проулок?
Она решила, что не станет осматривать его сама, а утром все разузнает. Подняться на верх стены было нетрудно, но перелезть через нее, а потом спускаться по ней вниз было выше ее сил. И потом, что, если кладка на другой стороне стены ровная и зацепиться будет не за что?
И тут куча тряпок зашевелилась. И застонала.
Господи, да там девушка! Элли увидела длинные светлые волосы – или рыжие? Нет, это кровь! Не раздумывая, она перелезла через стену и спустилась вниз. Спускаясь, она оцарапала колено и ушибла лодыжку, и теперь вместо перчаток на руках остались одни лохмотья. Однако с ней самой все было в порядке. А вот с девушкой…
Сбоку на голове у нее была рана, губа разорвана, глаз распух и закрылся, на грязных щеках лежали дорожки от слез. Она дрожала в своем тонком платье, без шали, без мантильи, без плаща. Элли сняла с себя плащ и накинула на девушку. Ей было немногим больше семнадцати лет, насколько можно было судить под грязью, кровью и синяками. Господи, а что, если это сестра Джека, которая попыталась найти его?
