Сара Дессен - Кто-то вроде тебя
О господи, Галлея. Мне так жаль. Я люблю тебя, я здесь, ты только держись. Я здесь.
Когда приехала скорая, я повторяла им, чтобы меня отвезли домой и что со мной все в порядке. Я же знала, что нужно лишь пересечь лужайку Скарлетт, и вот я окажусь дома. Я проходила там сотни раз, ничего страшного не могло случиться! Но меня никто не слушал.
Я пыталась удержать рядом Мэйкона, его руку и лицо, но санитары заставили меня отстраниться, и я потеряла его.
- Он должен остаться на месте преступления, - сказала женщина с короткими волосами. Со мной она говорила твердым, но тихим голосом, повторяя одно и то же, сколько бы раз я не спросила. – Ложись и расслабься, милая. Как тебя зовут?
- Галлея, - отвечала я. Я понятия не имела, что случилось. Моя нога болела, а один глаз было сложно открыть. Еще мне почему-то не удавалось пошевелить пальцами на левой руке, но она не болела. Странно.
- Красивое имя, - сказала женщина, а кто-то вложил мне в руку какой-то предмет и попросил сжать. – Очень красивое.
В больнице меня положили в кровать, и меня внезапно окружили люди. Кто-то говорил мне что-то на ухо, спрашивал номер телефона, и я назвала номер Скарлетт. Даже тогда я понимала, что у меня будут очень большие неприятности с родителями.
Через некоторое время пришла доктор и сообщила, что у меня растянуто запястье, рваные раны на спине, два ушиба ребер, а кожу над правым глазом нужно будет зашить. Нога, по словам доктора, отделалась лишь ушибом, потому и болит. Из-за того, что у меня перебинтована голова, мне придется остаться на ночь.
Она снова и снова повторяла, что мне очень повезло, а я снова и снова спрашивала, где Мэйкон, но она не ответила, сказав, что мне нужно поспать, отдохнуть. Она придет позже, чтобы проверить, как я. О, чуть не забыла, моя сестра ждет снаружи.
- Сестра? – удивленно проговорила я, когда ширма чуть отодвинулась, и вошла Скарлетт, выглядевшая так, словно прибежала сюда, выскочив из кровати. Ее волосы были забраны в растрепанный хвост на затылке, а надела она длинную фланелевую футболку, в которой, как мне было известно, подруга спала. Ее живот был еще больше, чем несколько часов назад, если такое вообще возможно.
- Господи, Галлея, - она остановилась возле кровати, глядя на меня. Она была напугана, но пыталась скрыть это. – Что произошло?!
- Это происшествие.
- Где Мэйкон?
- Не знаю, - я была близка к тому, чтобы заплакать, все мое тело вдруг начало болеть. – Он не снаружи?
- Нет, - губы подруги сложились в тонкую линию. – Я не видела его.
- Ему пришлось остаться на месте происшествия, - объяснила я, - но он сказал, что будет рядом. Он очень переживал.
- Неудивительно, - возмутилась она, - он же чуть не убил тебя!
Я закрыла глаза, прислушиваясь к писку каких-то аппаратов за ширмой. Они напомнили мне звуки, доносящиеся из комнаты напротив той, где жила бабушка Галлея в «Эвергрине».
- Я не сделала это, - сказала я после долгого молчания. – На случай, если тебе интересно.
- Нет. Но я рада.
- Когда об этом узнают мои родители, я – труп, - сонно пробормотала я. – Они никогда не позволят увидеть мне его снова.
- Его ведь даже нет здесь, Галлея, - мягко проговорила Скарлетт.
- Это просто происшествие, - повторила я.
- Прошло уже полтора часа. Копы тоже в комнате ожидания, я говорила с ними. Мэйкон ушел.
- Нет, - я боролась со сном, как могла. – Он уже едет.
- Ох, Галлея, - грустно вздохнула Скарлетт. – Мне очень, очень жаль.
Но ее голос становился все тише и тише, а пищание за ширмой – все дальше и дальше, а я уплывала куда-то.
Проснувшись, я увидела, как нападающий несется по полю с мячом – на стене висел телевизор. Мяч взлетел, бешено крутясь в воздухе, и парень потянулся, схватил его и начал ловко обводить соперников. Стадионы неистовствовали. Когда он бросил мяч и заработал пять очков для своей команды, камера приблизилась к его лицу. Широкая улыбка, руки, сжатые в кулаки, подняты над головой.
- Привет, - услышала я мамин голос и обернулась, чтобы увидеть ее, сидящую на стуле возле моей кровати. – Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - откликнулась я. Меня перенесли в палату с двумя кроватями, на свободной сидел папа. На нем все еще была мексиканская футболка, которую он всегда надевал на Новый год. – Когда вы приехали?
- Недавно, - я посмотрела на часы на стене, а мама погладила меня по голове, поправляя повязку. Три тридцать. Утра? Вечера? – Милая, ты очень нас напугала.
- Простите, - говорить было тяжело, я так устала. – Я испортила всю вечеринку.
- Мне наплевать на вечеринку! – воскликнула мама. Она тоже выглядела усталой, ее лицо выглядело точно так же, как во время нашей встречи у бабушки Галлеи в «Эвергрине». – Где ты была? Что произошло?
- Джули, - твердо произнес папа с соседней койки, - дай ей поспать. Сейчас это неважно.
- Полицейский сказал, что ты была с Мэйконом Фокнером, - продолжала мама. Ее голос звенел и дрожал. – Это правда? Он сделал это с тобой?
- Нет, - я закрыла глаза, и ко мне снова вернулись холод, ветер и россыпь ярких вспышек. Я так устала. – Это просто…
- Я знала, я знала, - говорила мама, держа меня за здоровую руку, - господи, ну почему ты не могла послушать меня? Неужели ты не понимала, что я права? Что я знаю, как лучше? Почему тебе всегда нужно доказать что-то? Посмотри, к чему это привело, посмотри…
- Джули, - папа встал и направился к моей кровати. – Джули, она спит и не слышит тебя, милая.
- Ты обещала, что не будешь видеться с ним, - прошептала мама мне на ухо. – Ты же дала мне слово.
- Пойдем, - сказал папа. Затем еще раз, так тихо, что я едва разобрала. – Пойдем.
Мои собственные мысли и звуки вокруг сплелись, унося меня куда-то вдаль. Но перед этим я не спала, нет, папа ошибся. Я слышала все, слышала ее голос, шепчущий мне о моем выборе. А еще я слышала голос Мэйкона. Я здесь, Галлея. Я здесь.
Глава 17
Январь был тяжелым – серым и бесконечным. Новый год я провела в больнице, а затем под охи и ахи окружающих была отправлена в свою кровать, но уже дома. Всю неделю я сидела, уставившись в окно и глядя на дом Скарлетт. Мама взяла контроль за моей жизнью в свои руки, и я позволила ей это сделать.
Мы не говорили о Мэйконе. Было понятно, что той ночью случилось что-то более серьезное, чем «случайное происшествие», но мама ничего не спрашивала, а я не поднимала эту тему. Она меняла повязки на моей голове и запястье, приносила еду на подносе в постель. Дома было тихо, мама была так близко, и Мэйкон казался странным сном, который едва ли был реальным. Представлять его было почему-то почти физически больно.
