Вера Копейко - Последний фуршет
Но этого оказалось достаточно для того, чтобы на личной карте хозяев Валентиновки объект был исключен из их пристального внимания.
Сергей и Алексей все вернули на место, и теперь между хозяйкой и работниками не было недомолвок.
— Я хочу посмотреть, как делается дамасская сталь, — сказала Лиза.
— Пожалуйста, — Сергей мотнул головой, круглой, как у китайца. Она уже знала, что его предки вышли из Бурятии. — Я беру заготовки. — Он взял полоски металла с полки. — Они из разных сортов стали, с большим и довольно низким содержанием углерода.
Лиза молчала, а он добавил:
— Иначе не получится нужный рисунок, металл должен быть слоеным. — Сергей сложил полоски вместе. — Теперь прихватим их сваркой перед нагревом. Нагреем в горне...
Лиза наблюдала не отрываясь. Все так, как она читала в книгах о японских клинках в библиотеке и в тех, что нашла у Никаноровых.
Сергей работал ловко, некоторые так умеют только вилкой и ножом, приученные к еде в хорошем ресторане. Он не делал лишних движений, не боялся огня.
— Видите, я загибаю весь пакет, чтобы при дальнейшей сварке увеличивать количество слоев дамасской стали. Это изменяет рисунок и структуру металла.
— Из этого получится сабля для моего заказчика?
— Да. Хотите посмотреть, какие ножи бывают из такой стали? — спросил Сергей. — Алексей, достань нашу «Рысь».
Алексей вынул из шкафа кожаный кейс.
Лиза уже знала, что ее мастера не просто кузнецы. Они делают ножи и участвуют в выставках.
— Я... видела этот нож. — Она удивленно посмотрела на Сергея.
Он ухмыльнулся:
— Если вы были на выставке клинков в Оружейке, то конечно.
— Я была. Вы знаете, из множества вещей я запомнила его. Можжевельник меня просто заворожил. — Она провела пальцем по веточке можжевельника с плодами. — В тибетской мифологии можжевельник — олицетворение жизненной силы человека, — заметила Лиза.
— А в древнерусских поверьях — он одолеет смертельный недуг и поможет обрести вечную жизнь, — сказал Сергей.
— Я читал, — добавил Алексей, — что можжевельник у разных народов побеждает смерть. Им окуривают дом и двор, изгоняя злых духов.
— Сколько же здесь оттенков золота, — проговорила Лиза, всматриваясь в нож, на котором было выгравировано гибкое тело рыси.
— Четыре. У рыси есть более темные пятна и светлые, например бока и брюшко.
— Мне нравится и рукоять, — сказала Лиза. — Это орех.
— Да. Средиземноморский, — подтвердил Сергей. — Мы позаимствовали у нашего хозяина, царствие ему небесное. Чего у него только не было...
— Порядка в вещах — тоже, — бросил Алексей.
— Я заметила, — подтвердила Лиза.
Все трое рассмеялись. Но в этом смехе не было ничего злого или обидного.
— А на гарде... Это то, что предохраняет руку от пореза, — указал Сергей.
— Я знаю, что такое гарда, — остановила его Лиза. — На гарде коричневое золото. Но чем оно затемнено?
— Мое ноу-хау, — произнес Алексей.
— Имеете право, — усмехнулась Лиза. — А... вы слышали о сплаве Вуда?
Мужчины удивленно посмотрели на нее.
— Мы-то да. Но вы...
— Я думаю, с ним стоит поработать. Он низкотемпературный, а залитый в деталь, очень жесткий. Поэтому при обработке можно выполнять самые сложные и тонкие операции.
Лиза словно брала реванш над мужчинами. Теперь она хотела, чтобы они служили ей, чтобы она направляла их желания и контролировала.
Кроме всего прочего, Лиза собиралась опровергнуть утверждение Славика о том, что женщина всегда получает на тридцать процентов меньше мужчины. Неправда, она получит больше, чем может получить мужчина. Причем потому, что она — женщина.
— Вам нравятся орхидеи? — вдруг спросила Лиза.
— Те, что продают в коробочках? В цветочных магазинах? — уточнил Алексей. — Я однажды покупал.
— Дарили?
— Нет. Рассматривал.
— Чем она вас заинтересовала?
— Странностью. Вроде цветок и вроде нет. — Он пожал плечами. — Как нож. Им можно убить и любоваться.
— Понятно, — кивнула Лиза. — Орхидеи были бы очень хороши на ножах, я полагаю.
«Мы договоримся, — думала она, — мы сработаемся. Нас будут знать».
Лиза не вылезала из Интернета, из исторической библиотеки, из иностранки, она пробралась в запасники Оружейной палаты. Она перетрогала все клинки, которые можно взять в руки. Она перелистала каталоги ножевых выставок, проходивших в. США, в Германии, в Москве. Она стремилась уловить тенденции модного во всем мире ремесла, чтобы выйти на европейский рынок.
Она знала, чувствовала, как овладевает чем-то, что Ксения Петровна называет концентрацией желаний. Она уже верила, что на старте надо думать о финише. Только о нем. И Лиза Соломина ни о чем больше не собиралась думать.
20
— Вы это... серьезно? — Лиза подняла на Ксению Петровну глаза, в которых стояло недоумение. Похоже, она не могла поверить, что это касается ее. Все то, о чем говорит эта женщина, — о ней? Точнее, о ее матери, об отце и о... Надежде Сергеевне, которой больше нет на свете... — А... — выдохнула она, но звук был похож на стон. — Нет, я не могу... — Лиза качала головой, чувствуя, как дергается пульс на виске.
— Я спрашивала тебя, на самом ли деле ты хочешь знать, — Ксения Петровна вздохнула и откинулась на спинку стула. Она смотрела на Лизу через стол, поверх монитора компьютера. Тот тихо шелестел, а экранная сторожиха Мурка всхрапывала во сне.
— Я хотела и хочу, — сказала Лиза. — Но это так... Я хочу знать, если бы на месте Надежды Сергеевны оказалась другая женщина, допустим, вы... Я была бы какой? Другой?
— Да, — просто ответила Ксения Петровна.
— Но почему тогда это не были вы?
Ксения Петровна засмеялась:
— Не хотела дарить еще одному человеку свой характер.
— Вам не нравится ваш характер?
— Мне — нравится, — засмеялась она. — Но больше никому.
Лиза улыбнулась:
— Мне нравится. Еще ваш характер нравится мне.
Ксения Петровна пожала плечами:
— Но я тебе не чужая. Я твоя крестная мать. Должно быть у нас что-то общее... Но, если серьезно, я не тот доктор, который вошел бы в историю, привив себе черную оспу.
— Вы просто творец, да? — тихо спросила Лиза. — А на самом деле вы чувствовали себя создателем? — Лиза подалась к ней, Ксения Петровна наклонила экран ноутбука, чтобы следить за лицом крестницы.
— Нет, я не заносилась так высоко. У меня хватило ума не равнять себя с Создателем. Я была руководителем процесса. В результате которого на свет явилась Лиза Соломина. — «Руковожу до сих пор», — добавила она мысленно.
