Кора Кармак - Сделай это
Из темноты раздались аплодисменты, и у меня перехватило дыхание. Я боролась с подступающими слезами после того, как пережила нечто, настолько совершенное и мощное, каким и был этот спектакль. Это было именно то, чем был театр — своего рода переживанием. Мы никогда не смогли бы снова воссоздать это. Только люди, собравшиеся здесь сегодня вечером, могли знать, каким он был.
Театр может быть только раз в жизни… всегда.
Казалось, будто сошлись звезды, потому что внезапно так много вещей в моей жизни стали очевидными. То, что до сих пор ускользало от меня, встало на свои места. Все обрело смысл, и я не могла дождаться, чтобы увидеть Гаррика. Когда мы покинули сцену после финального поклона, за кулисами все зашумели. В коридоре, между дверью на сцену и гримерками, выстроились друзья и семьи. Эрик тоже там был, улыбающийся нам и гордый за поставленный спектакль. Я первой обняла его, благодарная за то, что он дал мне этот шанс и что в ту первую неделю, когда я отвратительно справлялась, не выгнал меня.
— Лучшая работа, которую я когда-либо видел у тебя, Блисс. Ты должна гордиться.
Я гордилась, Боже, я гордилась. У меня на лице расплылась улыбка.
Позади него стоял Гаррик, и, хотя это было рискованно, я обняла и его тоже. Он удерживал меня не долго, достаточно для того, чтобы лишь прошептать мне на ухо: «Превосходно».
А потом я слилась с толпой.
Я была скользкой от пота, а платье казалось таким тяжелым, словно на мне висел другой человек, но я наслаждалась изливавшимися на меня объятиями и поздравлениями.
А когда вернулась в гримерную…
Я танцевала.
Мы все танцевали. Келси врубила свой Айпод, и мы праздновали, стягивая костюмы слой за слоем. Наша гримерная была заполнена цветами, которые своим ароматом перебивали запах пота. Убрав костюмы и надев свою одежду, сняв грим и нанеся обычный макияж, мы решили перенести вечеринку в другое место. Мы направлялись в «СайдБар» — единственный бар недалеко от кампуса, куда допускались те, кому еще нет двадцати одного. А это было обязательным условием, когда собирался весь актерский состав.
Выйдя из гримерной, я удивилась, обнаружив ждущего за дверью Кейда. Он подошел ко мне.
— Эй, можно я поеду с тобой в «СайдБар»?
Это было удивительно, но, безусловно, приятно.
— Было бы здорово, но я планировала уехать пораньше. Сильно устала, — ответила я ему.
— Ох, — он кивнул головой. — Ну, тогда ты не возражаешь, если я доеду с тобой, а потом найду кого-нибудь другого, чтобы добраться до дома?
— Конечно, без проблем.
К машине мы шли молча, и я позвякивала ключами, чтобы заполнить тишину звуком. Заведя мотор, я тут же убавила громкость радио.
— Ну, как дела, Кейд?
Он возился с ремнем безопасности. Нервничая. Кейд не ответил на мой вопрос, а вместо этого спросил:
— Как дела с Гарриком?
Нахмурившись, я выехала со стоянки, краем глаза наблюдая за ним.
— А что?
— Извини. Разве это странно? Я не хотел, чтобы это выглядело странным, я просто пытался быть дружелюбным.
Казалось, ему было неловко. И как мы докатились до такого?
— Это не странно, Кейд. Прости. Я просто… немного осторожничаю, вот и все, — объяснила я. — Вообще-то, все отлично.
Он кивнул.
— Хорошо. Это хорошо.
Проведя столько времени с Гарриком, я и забыла, каково это иметь дело с парнями, которые просто не говорят того, что думают.
— Просто скажи, о чем ты хочешь поговорить, Кейд. Что бы это ни было, все нормально.
Он сделал глубокий вдох. Он все еще нервничал, но уже не юлил.
— У меня есть вопрос, но уверен, что лезу не в свое дело. Просто не хочу переходить черту.
— Кейд, я знаю, что все было довольно сложно. Но я по-прежнему считаю тебя одним из своих лучших друзей. Я хочу, чтобы ты снова был одним из моих лучших друзей. Спрашивай, о чем угодно.
— После выпуска вы останетесь вместе?
Я инстинктивно выпалила:
— Да.
Хотя мы по сути и не говорили об этом, не так прямо. Конечно, всей этой историей в «один месяц» мы подразумевали, что так и будет, но по-настоящему все-таки не обсуждали.
— Вы останетесь здесь? Или переедете в Филадельфию? Или еще куда-нибудь?
Я въехала на стоянку, пользуясь возможностью поиска свободного места, чтобы собраться с мыслями. Такого разговора у нас точно не было, как бы много я об этом ни думала.
— А почему ты спрашиваешь?
Он взъерошил волосы, и я подавила желание сказать: «Выкладывай уже!».
— В общем… несколько месяцев назад я подал заявление в аспирантуру до… ну… до всего этого. И я, на самом деле, не думал, что получится, но я прошел. И теперь думаю, что, возможно, мне там понравится.
— В самом деле? Как здорово, Кейд!
— Это Темпльский университет, в Филадельфии.
— Ох. Там учился Гаррик.
— Я просто не был уверен, не собираетесь ли вы вдвоем в Филадельфию и не посчитаете ли это странным, если там буду и я. А если нет, то я подумал, что мы могли бы все же… ну, знаешь, тусоваться вместе. Если Гаррик не против.
У меня в голове стала вырисовываться картина того, как могло бы все получиться. И это было здорово.
— Не знаю, будем ли мы в Филадельфии или нет. Но если мы… нет, это не будет странным. И да, мы будем тусоваться. А Гаррика это может устраивать или нет, но не он решает, что мне делать. Я серьезно насчет того, что сказала, Кейд. Я действительно хочу, чтобы мы снова стали друзьями.
Наконец, расслабившись в кресле, он улыбнулся.
— Я тоже.
Глава 27
Кейд был не единственным, кто думал о будущем. В «СайдБаре» мы все вместе отмечали, пили и ели, но вскоре обычные разговоры переросли в более душевные. Мы делились воспоминаниями о наших первых выступлениях, о совместных занятиях, об ужасно сыгранных ролях. Расти предложил снова устроить вечеринку с игрой в бутылочку, за что его забросали салфетками и бумажками и даже горячими роллами.
Как и в театре, в жизни случаются такие моменты, когда звезды благоволят тебе, и ты находишься именно там, с отличными людьми, где и должен быть, делая именно то, что хочешь делать.
Покинуть колледж казалось немыслимым.
Я никогда не была так счастлива, как за эти четыре года, проведенные здесь. Я обвела взглядом ребят, сидящих за столом, которые смеялись и кричали (да, мы могли общаться только на запредельной громкости). Эти ребята стали моей семьей. Они понимали меня и знали, как никто другой.
Я не могла представить свою жизнь без них.
— Ой-ой! Слезы, тревога! — воскликнула Келси. — Блисс становится сентиментальной!
Я вытерла глаза, и, к моему стыду, она была права.
