Не дразни меня (СИ) - Рузанова Ольга

Придвинувшись ближе, прижимаюсь лбом к плечу. Закрываю глаза и считаю собственный пульс.

Чем больше думаю о нас, вспоминаю всё, что Литовский сам делал со мной ночью и заставлял делать меня, тем неистовее он становится. Дыхание рвется, кожа покрывается испариной. Прижимаюсь к каменным мышцам губами, кончиком языка собираю соль. Адам не реагирует, и я продолжаю - покрываю плечо короткими сухими поцелуями и трусь об него лицом.

Потом перехожу на грудь и, услышав глубокий вдох, чувствую, как на мою голову опускается тяжелая ото сна ладонь. Скользит по волосам ниже, находит мою руку и, обхватив запястье, ведёт ею по животу под одеяло прямиком к паху.

Накрывает налитый кровью член, несколько раз, словно инструктируя, двигает вверх и вниз. Поддевает мошонку.

Чёрт... Уткнувшись носом в его подмышку, мгновенно вспыхиваю.

Глотаю воздух микродозами и ласкаю мужа. Грудной рык пускает трепет по моему телу. Зверь проснулся, и он очень голоден.

- Сядь сверху, - просит хриплым голосом.

Я прижимаюсь губами к горячей коже, раз, второй и немного неуклюже седлаю его.

- Разбудила тебя? Прости, я не хотела.

- Я не слышу искренности в твоих словах, - тихо усмехается Адам и кладет руки на мои бедра.

Сжимает до явных отметин, мнёт. Смотрит сонно из-под тяжелых век, медленно облизывает губы.

Я жадно пялюсь и трогаю его ладошками. Не верю, до сих пор не верю, что не сплю!

Поднявшись на локте, Адам проверяет мою готовность пальцами, гладит промежность, размазывая влагу по складкам. А затем, подсаживает меня на свою ладонь, вынуждая подняться на колени, и приставляет член к входу.

- Садись.

Опускаюсь осторожно, но сразу до упора. Он слишком большой для меня.

- Боже... - выдыхаю, чуть двинув бёдрами вперед.

Ощущение, что он достаёт до самого желудка. Сильное растяжение добавляет остроты.

- Если бы развелись, - вдруг проговаривает Литовский, - Уехала бы в Европу? К своему мальчику?

- Не знаю... может быть...

Тыкаю зубочисткой, но, очевидно, попадаю в глаз.

- Сука...

Мощный удар бёдрами снизу и жётские пальцы на груди. Мне смешно, но смех застревает в пересохшем горле. Какая я сука!...

- Нет, Адам. Не вернулась бы, - шепчу, отвечая прямым взглядом, - Хотела в Питер переехать. Его климат идеально подходил моему настроению.

- Я бы приехал за тобой. Сейчас понимаю, что да.

Упираясь руками с широкую твёрдую грудь, я раскачиваюсь. Муж, удерживая за бедра, задает темп, неотрывно глядя в моё лицо.

Я знаю, на нём всё написано - мои чувства, ощущения и эмоции. Он выпивает их все.

Я кончаю до постыдного быстро, в тот момент, когда Адам шлепает сначала по одной моей груди, потом тут же по второй. Ловит, трясущуюся меня и делает мгновенную рокировку. Снимает с себя, переворачивает на живот, сгибает мои колени и врезается сзади. Жёстко и быстро. Изливаясь, придавливает меня к матрасу и впивается зубами в шею.

- Адам... - зову тихо, когда он не шевелится на протяжении пяти минут, - Я кое-что вспомнила, Адам...

Глухо застонав, он скатывается и переворачивается на спину. Загребает меня рукой и прижимает к себе.

- Говори.

Меня пронзило, когда Литовский начал кончать. Я точно дура.

- Я не пью больше таблетки. Перестала, когда... когда переехала.

- И?...

- Я поднимаю голову и перехватываю его ленивый полусонный взгляд.

- И... вчера и сегодня мы без защиты.

- Боишься залететь? Не хочешь?

- Я?!

Забеременеть и родить Адаму ребенка? Маленького Литовского?

Лицо будто паром горячим обдает. Я смотрю на него, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

- Думаешь, рано? Или вообще не хочешь? - уточняет он.

Я так много всего чувствую, что не знаю, о чём говорить. Он... он что, готов смешать нашу кровь?!

- А ты? - спрашиваю внезапно осипшим голосом, - Ты хочешь?

Отвечает не сразу. Задумывается, словно эта мысль не посещала его голову ни разу.

- Если забеременеешь, я буду рад. Сына хочу.

Сильнейший спазм горла ощущается удавкой на шее. Не справившись с эмоциями, я впечатываюсь лицом к его груди. Давлю в себе рыдания.

- Ты не хочешь?

- Хочу! Я дочку хочу!... Но...

- Что «но»?

- Я же Турчатова.

- Литовская.

Я мотаю головой, а Адам тихо смеётся и добавляет:

- И дети наши Литовскими будут.

Прижав к себе, гладит меня успокаивающими движениями, и я буквально за пару минут расслабляюсь и проваливаюсь в сон. Просыпаюсь уже после обеда жутко голодной.

Соскочив, бегу в душ, а затем нахожу в шкафу футболку Адама и натягиваю свои брюки. Больше из одежды у меня ничего нет. Придется сегодня ехать в родительский дом, а там...

Набираю полную грудь воздуха и, надув щёки, медленно его выдыхаю.

Там меня ждёт сложный и крайне неприятный разговор с мамой.

Свой телефон нахожу на прикроватной тумбочке на зарядке. Усевшись на край кровати и расправив подол длинной футболки мужа на коленях, набираю её.

Отвечает сразу, наверное, телефон в руках держала.

- Мама... привет. Потеряла?

- Конечно, потеряла! - восклицает она, - Вот будут свои дети, поймешь!

- Прости, - снова вздыхаю, - Я приеду сегодня за своими вещами.

- Приезжайте. Я уже сказала Любе, чтобы аккуратно всё сложила в твои чемоданы.

- Уже сказала?... - переспрашиваю недоуменно, - Как ты узнала?

- Твой Литовский ответил вместо тебя, когда я звонила, - проговаривает мама на одной ноте скороговоркой, - Сказал, что привезёт тебя сегодня за твоими вещами.

- Адам говорил с тобой?!

- Яра, дочка... Это обязательно?

- Что именно?... - лепечу совершенно растерянно.

- Он хочет приехать сам, чтобы поговорить со мной.

Мои нервозность и волнение набирают обороты, но в какой-то момент я распрямляю спину и плечи и резко выдыхаю.

- Если он так считает, то обязательно, мам.

- Я боюсь...

- Он не обидит. Это я гарантирую.

Глава 57

Адам

Нервничает, крутится, ерзая по сидению задницей. Губы кусает. Хотя я везу ее один, без сопровождения, потому что хочу, чтобы в ее глазах этот визит выглядел максимально, блядь, семейным.

Я не еду с ультиматумами и угрозами. Я хочу расставить все точки над «i» и быть уверенным, что мамаша Яры не продолжит гадить исподтишка.

В телефонном разговоре она заверила, что слова дурного в нашу сторону больше не скажет. Пусть повторит это, глядя мне в глаза.

- Мама сказала, что вещи уже почти собраны. Мы быстро заберем и удем, да?

- Не сожру я твою маму, - говорю, уходя с трассы направо, в сторону элитного закрытого поселка.

- Она может наговорить гадостей, - вздыхает Яра, - Не обращай внимания, пожалуйста. Она не в себе в последнее время.

Разберемся. Выбросив окурок в окно, притормаживаю на пункте пропуска. Свечу рожей через опущенное стекло и безпрепятственно проезжаю на территорию поселка.

Застройка тут началась в середине девяностых, поэтому особняки местных буржуев отличаются нелепой помпезностью и абсолютной безвкусицей. Куда не глянь, вокруг громадные трехэтажные склепы с белыми колоннами, статуями и фонтанами.

Дом Турчатова выбивается из общей массы, потому что строился уже в двухтысячных, после того, как он вернулся сюда с Дальнего Востока. Тоже большой и громоздкий, но вполне современный и без идиотской лепнины, писающих мальчиков и львов по обеим сторонам от входа.

Ворота открыты. Очевидно, специально для нас. Вкатываюсь во двор и останавливаюсь у шеренги одинаковых гаражей.

Сука... со стороны выглядит, словно я в наследство вступать нарисовался.

На хуй надо! Мне от покойного ублюдка только дочка его нужна.

- Идем? - зовет тихо Ярослава и сама открывает дверь.

Тоже выхожу. Никто не встречает - даже охраны не видно. Уже разбежались или решили не обострять?

Яська поднимается на крыльцо и ждет, когда я подойду. Бледная от волнения, но улыбается, храбриться.