Последняя буква Севера - Винчестер Лина

Долго ходить не приходится, потому что она сидит на скамейке отдельно от веселящейся толпы. На ней белый сарафан, на шее висит фотоаппарат, а в руке зажато карамелизированное яблоко на палочке.

– Вижу, отрываешься на всю катушку, – говорю я, останавливаясь напротив.

Замерев с поднесенным ко рту яблоком, Бэйли задерживает взгляд на моей груди.

– Не знаю, что хуже: этот день или эта футболка.

Рассмеявшись, я пожимаю плечами и поднимаю солнечные очки на голову.

– Зато шорты у тебя классные, – добавляет она. – Погоди, сфотографирую тебя на память.

– Не надо, я плохо получаюсь.

– Невозможно получиться плохо на снимке с правильным фотографом. К тому же я видела твои селфи в соцсетях.

– Селфи – это другое, там я полностью контролирую процесс, но как только на меня наводят камеру, впадаю в ступор с дурацким выражением лица.

– Просто попробуем, ладно?

Выбросив яблоко в урну, Бэйли вытирает руки салфеткой и, встав со скамейки, поднимает фотоаппарат, а затем хмурится.

– Улыбнись, Микки.

Я нехотя растягиваю губы в улыбке, и Бэйли хмурится еще сильнее.

– Пожалуй, не улыбайся, просто смотри в сторону.

Ее слова заставляют меня рассмеяться, но я делаю так, как она просит.

– Вау, смотри, там голый Джейк!

Я резко поворачиваю голову, а Бэйли кивает.

– Все, у нас есть удачный снимок, – говорит она, присаживаясь. – Скажем спасибо голому Джейку, которого нет.

– Я повернулась не потому, что ты сказала про Джейка, это просто естественная реакция, – бросаю я, чувствуя острую потребность оправдаться.

– Конечно. – Бэйли снова задерживает взгляд на моей футболке. – Как скажешь, мисс Последняя буква «Норда». Кстати, почему он значится как «Д», если его имя начинается на букву «Джей»?

– Это последняя буква его фамилии, замыкает Север, – отмахиваюсь я, совершенно не желая вдаваться в подробности истории его имени.

Но Бэйли все равно не слишком заинтересована разговором об Элфорде, потому что увлечена снимками на экране фотоаппарата. Она показывает мне две фотографии, на одной из них я смеюсь, на другой смотрю в сторону, а мои волосы застыли в полете вокруг лица из-за резкого поворота головы.

На этих снимках я выгляжу иначе, так, словно чувствую себя абсолютно уверенно и расслабленно под прицелом камеры.

– Вау, красиво получилось. Скинешь мне потом?

– Обработаю и сразу пришлю. – Бэйли с довольным видом откидывается на спинку скамейки. – Я так рада, что ты здесь, потому что этот день полный отстой.

– Хочешь поговорить об этом?

– Ни за что.

– Тогда идем веселиться.

– Здесь? – недоверчиво спрашивает она. – Веселиться?

Мы идем в яблочный тир, где выигрываем карамелизированные яблоки, от которых Бэйли отказывается. Следом садимся на карусель, и мне кажется, что ездить по кругу на лошади даже веселее, чем кататься на «Молнии».

К своему стыду, я вспоминаю о выступлении «Норд» за десять минут до его начала, когда об этом объявляют со сцены.

– Звать тебя туда бессмысленно, да? – спрашиваю я у Бэйли, когда мы наконец-то слезаем с карусели после третьего круга.

Прикусив губу, она раздумывает, глядя в сторону сцены, на которой семилетняя Сюзан – довольно пухлая для своего возраста внучка директора неумело крутит хулахуп, который то и дело падает. Директор Шервуд каждый год показывает своих внуков на сцене, и эти номера не интересны никому, кроме самого директора.

– Ладно, почему нет, раз мы все равно тут и эту ужасную музыку будет слышно на всю округу. Заодно сделаю пару кадров, может, Констанс захочет взять их для газеты.

 У сцены уже собралась приличная толпа, поэтому я беру Бэйли за руку, чтобы не потеряться, и протискиваюсь сквозь людей ближе к сцене.

– С дороги, тут фотограф! – кричит Бэйли, вскинув фотоаппарат. – Уступите дорогу прессе!

На удивление люди без вопросов расступаются. Мы останавливаемся у ограждения напротив сцены, где внучка директора продолжает крутить блестящий хулахуп, пока за ее спиной выносят ударную установку.

– Все очень хреново, – выдыхает Бэйли.

– Ну, и правда не самое лучшее выступление за этот день, но Сюзан старается, в прошлом году ее номер с чечеткой был намного хуже.

– Я не об этом, там мой брат с друзьями.

Я поворачиваю голову. Сбоку от сцены стоит Мейсон с дружками, а рядом Констанс с подругами. Мейсон склоняется к ней и говорит что-то на ухо, заставляя ее рассмеяться.

– Черт, – бормочу я. – Это плохо, очень и очень плохо.

Для чего он здесь? Хочет отомстить за игру, на которую заявились ребята, или за испорченную машину?

Директор на сцене объявляет «Норд», и толпа взрывается одобрительными возгласами и свистом. Ребята выбегают на сцену и приветствуют людей, а чертова Констанс, продолжая хихикать с Месойном, даже не замечает того, что ее парень здесь.

Я думала, что все плохо, но все еще хуже. Первой мыслью было, что Мейсон появился здесь, чтобы испортить выступление, бросив на сцену какое-нибудь дерьмо, но флирт с Констанс на глазах Оливера… Грядет катастрофа.

– Как настроение, ребята? – спрашивает Ник, сидя за ударной установкой. – Отличный был номер с хулахупом, правда? Крошка Сюзан, я твой фанат, позвони мне, когда станешь совершеннолетней. Давайте еще раз поаплодируем этой малышке.

Люди смеются и аплодируют, пока Ник Ровер зарабатывает дополнительные баллы симпатии у директора. В этом весь Ник, он умудряется быть одновременно дружелюбным, излишне самовлюбленным, шумным, наглым, совершенно несерьезным, иногда невыносимым, но при этом люди тянутся к нему как по волшебству.

Олли осматривает толпу, и я взмахиваю рукой, пытаясь отвлечь его. Какова вероятность, что он до конца концерта не станет искать взглядом свою девушку тире музу? Заметив меня, он широко улыбается, а затем вскидывает брови и, не стесняясь, крутит пальцем у виска – заметил футболку. В любой другой ситуации я бы рассмеялась, но сейчас мне сложно даже улыбнуться.

Ник задает ритм, и Джейк ударяет по струнам, следом подхватывают Олли и Рэм. Оливер начинает петь, а Констанс наконец-то перестает говорить с Мейсоном и обращает внимание на сцену. Держась за руки вместе с Пайпер, они прыгают, подпевая песне «Я твоя ошибка».

Оливер поворачивает голову, пробегаясь по толпе взглядом, и запинается в строчке перед припевом. Он явно заметил не только Констанс, но и Мейсона. Глядя на Оливера, Мейсон закидывает руку на плечо Констанс и, притянув ее спиной к своей груди, говорит ей что-то, снова заставляя ее смеяться.

– Попробую увести его отсюда, пока все не закончилось плохо! – кричит мне на ухо Бэйли сквозь грохочущую музыку.

Цепочка металлических ограждений вдоль сцены крепко сцеплена, но это не мешает Бэйли подтянуться на руках и, перекинув одну ногу за другой, перелезть через нее. Оказавшись в свободной зоне перед сценой, она сжимает кулаки и быстро направляется в сторону брата.

Парни из «Норд», продолжая петь и играть, переглядываются между собой за спиной Оливера.

Мне хочется пойти следом за Бэйли, но боюсь, что накинусь на Констанс с дракой, потому что именно это я собиралась сделать, если она снова вздумает обидеть моего друга.

Даже не допев припев, Олли снимает с плеча гитару и, бросив ее, спрыгивает со сцены и со скоростью урагана несется к Мейсону. Парни из «Норд» делают то же самое, уж не знаю, хотят они помочь в драке или остановить.

Кто-то хватает меня за плечо и отталкивает назад, чтобы вылезти вперед и посмотреть. «Драка! Они дерутся!» – доносится с разных сторон вперемешку с визгом.

Я пытаюсь пробраться к сцене, но люди встали плотной стеной, чтобы увидеть мордобой. Затем пробую выбраться из толпы, но давка спереди толкает меня в спины впереди стоящих людей. Со всех сторон толкаются и кричат, мало воздуха, слишком жарко, и голова начинает кружиться.

Слышится оглушительный свист, и это точно полицейские, которых, к счастью, здесь сегодня много.

– Немедленно прекратите драку! – разносится из динамиков голос директора.