Бывшие. Мой секрет (СИ) - Шеффер Юля
Кирилл выбрал яхту.
Есть подозрение, что он тоже любит такие закольцовки — на яхте мы встретились в наш третий раз, — и что-то подсказывает, что это повлияло на его выбор места для медового места.
Но я не возражаю. Я тоже не против закольцовок.
— Что за доставка?
— Цветы, — мама улыбается. — Очень красивые. Кирилл — такой внимательный. Так любит тебя. Я даже не представляла…
Смущенно зарываюсь лицом в нежно-розовые пионы. Как божественно они пахнут!
— Я принесу вазу.
— Спасибо, мам, — говорю ей в спину и вдыхаю аромат поглубже.
Обожаю пионы!
В моем букете невесты они тоже — букетообразующий элемент.
Через полчаса мы выезжаем в салон, где надо мной будут колдовать феи фена и кистей для макияжа, и откуда я поеду сразу в парк, где пройдет наша церемония.
Я выхожу замуж! За Кирилла!
Этот месяц, что мы готовились, мы практически не расставались. Он завалил меня цветами, а Еву подарками. Выписал ее из садика и водил по паркам развлечений, где дурачился с ней сам. Он даже работал меньше, скинув дела на Фила. Но младший без претензий, говорит, что ему давно пора прибирать бизнес к рукам.
И даже сегодня он не забыл про цветы для меня.
Это так мило, что я едва сдерживаю слезы. Пока еще можно — макияжа нет и портить нечего.
Когда ставлю букет в принесенную вазу, из него вываливается открытка.
Подняв, открываю и с первого же взгляда понимаю, что букет не от Кирилла — это не его почерк.
Поднимаю глаза, не желая читать записку. Потому что боюсь, что написанное в ней может испортить мне настроение и весь сегодняшний день.
— Что там? — тревожится мама.
— Дима, — одним словом отвечаю я на всё.
— Хочешь, я прочту? — безошибочно считывает она мое состояние.
Я киваю.
Она быстро пробегает текст глазами — а его там немало, — и протягивает открытку мне.
— Читай. Это хорошее письмо.
"Марго, прости, что вел себя как скотина. Знаю, что простить такое трудно, но это была агония зверя, раненого в самое сердце. Я обезумел от того, что потерял тебя. Я не должен был, но я не справился. Хотел извиниться лично, но решил, что это лишнее. Догадываюсь, что ничего для себя ты не примешь, но надеюсь, не откажешься от подарка для Евы. Я давно его купил, не удержался, ждал ее следующего дня рождения, чтобы подарить. Передай ей, пожалуйста. Скажи, что я скучаю. Но можешь и не говорить, что от меня. Люблю вас".
И чуть ниже P.S.: "Поздравляю со свадьбой. Искренне".
Прочитав, чувствую небольшую слабость в ногах и плюхаюсь на диван. Закрываю глаза.
Какое облегчение, что Дима нашел в себе силы принять мой выбор. Ева будет рада, если сможет общаться и видеться с ним. Она тоже скучает. И детям на площадке говорит, что у нее два папы…
Пусть будет два.
— А что это за подарок для Евы? — негромко спрашивает мама.
— Не знаю. Ничего не приносили?
— Нет. Са-аш, выйди, пожалуйста, во двор, — просит отца, повысив голос. — Там для нас должна быть доставка.
— Чего? — появляется он из гостиной.
— Вот сходишь и узнаешь, — давит мама.
Через две минуты он присылает фото и с подписью "Евик лопнет от счастья".
А на фото настоящий карт с любимым номером "семь" вверху спереди и фамилией в английской транскрипции по низу — на антикрыле.
Теперь я слез не сдерживаю — Дима точно знает, как осчастливить единорожку.
Открываю чат с ним и пишу: "Спасибо!"
Не закрываю, пока двойная галочка не синеет — прочитано.
***
Этот день — моя сбывшаяся мечта.
Все в нем получилось идеально. Все, как в моих детских грезах, как в любимых романтических фильмах.
Сегодня не какая-то актриса, а я, Рита Сумишевская, в сопровождении почти незаметно прихрамывающего папы, шла по усыпанному лепестками проходу между рядами из белых стульев. На которых расположились и наблюдали за нашим мини-шествием, возглавляемым горделивой Евой в прелестном нежно-коралловом платьице, родные и друзья. Самые близкие и дорогие. Около — или даже более — сотни приглашенных.
И почти всех я знаю лично.
Шагая под марш невесты к Кириллу, я едва справлялась с переполнявшими меня эмоциями. Их было так много и так… невыносимо, но каждое из них являлось синонимом к слову "счастье", поэтому я не плакала.
Не проронила ни единой слезинки.
Ни когда я встала перед Кириллом и наши руки соединились.
Ни когда он ответил "Да" на тот самый вопрос регистратора.
Ни когда надел на мой безымянный невероятной красоты и изящества кольцо с гравировкой "Отныне и навсегда", а я окольцевала его.
Ни когда наклонился ко мне для первого официального поцелуя.
Ни когда меня обняла плачущая, не скрываясь, мама.
Ни когда мы танцевали.
Ни когда…
Никогда.
Но я давлюсь слезами много позже, когда после завершения официальной части церемониймейстер подзывает нас с Евой и Кириллом к себе. Отводит меня на шаг от них, протягивает микрофон и сует папку с текстом.
Я не понимаю, что происходит, этого не было в сценарии, но послушно читаю:
— Ева Кирилловна, берешь ли ты дя…, - на первых же словах голос срывается, и мне приходится остановиться, чтобы справиться с эмоциями. — Берешь ли ты дядю-сыщика Кирилла Потемкина в свои законные отцы?
— Беру! — энергично кивает моя девочка.
— Обещаешь любить его? — читаю я дальше. — Ездить на его богатырских плечах и делиться с ним любимой пиццей?
Оглядываюсь на ведущую — откуда у нее вся эта информация? Слишком личная…
Не от меня и, судя по лицу Кирилла, не от него тоже. Так откуда инфа?..
— Обещаю! — звучит звонкий голосок. — А он обещает разрешить мне играть его коллекционными машинками? Ну, теми, что в шкафу под стеклом, — быстро ориентируется хулиганка.
— Клянусь, — во все тридцать два улыбается Кирилл.
И в этот момент он счастлив.
Слезы застилают мне обзор и заставляют дрожать голос. Возвращаю папку — дальше я лучше своими словами.
— Властью, данной мне роддомом номер четыре города Новосибирска, объявляю вас любящим отцом и его маленькой дочкой. И разрешаю вам поцеловаться. Ева, приглашай папу на ваш первый танец.
Начинает играть незнакомая, но очень красивая мелодия. Она иностранная, я разбираю не все слова, но она про отца, про героя. И это так… пронзительно. Так правильно.
Кирилл поднимает Еву на уровень глаз и вальсирует с ней на руках. Кнопка весело смеется и, судя по двигающимся губам, выторговывает еще что-то для себя. По случаю.
Я улыбаюсь сквозь слезы и не замечаю, как ко мне подходит мой папа.
— Ты же не лишишь меня возможности танцевать с невестой? Только ради этого я в кратчайшие сроки прошел реабилитацию и даже взял пару уроков танцев. У твоей мамы.
— Песня подходящая, — улыбаюсь ему, стараясь не разреветься совсем.
Но сейчас уже можно. Я долго держалась.
*
— Не возражаете?
Заметно подуставшего от танца папу — нога его еще не окончательно зажила, — пытается галантно сменить Филипп. И папа радостно вручает меня ему.
Младший братишка начинает кружить меня, ведя уверенной рукой. Как по паркету.
— Не знала, что ты так танцуешь!
— Еще бы. Я тщательно скрываю тот факт, что занимался бальными танцами. Это пятно на моей безупре…
— Ты бальник? — невозможно округляются мои глаза.
— Бывший, — подчеркивает он, выразительно играя бровями.
— Бывших же не бывает, — смеюсь я.
— Ну, это смотря в чем… — он не соглашается и неожиданно серьезнеет: — Я хотел сказать, что очень рад за вас с Кириллом. Клево, что вы все разрулили, и у вас теперь семья.
— Ты очень помог нам в этом.
— Да брось. С тем, с чем я помог, вы бы справились на раз сами, — отмахивается он. — А вот за другое…
— Что другое?..
— Ты слышала, что Версаль сгорел? — меняет он интонацию.
— ЧТО?!
— Аха. Прикинь? — очень натурально сокрушается он. — Неосторожное обращение с огнем. Говорят… А дом даже не застрахован. Не повезло.