Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Гольман Иосиф Абрамович

По этому же поводу допрашивался и Леша Куницын.

Он, не колеблясь, подтвердил, что Васька вообще не при делах. Да, Леша сказал ему, что идет убивать майора (и здесь сын Анны Ивановны не смог заставить себя соврать). Но Васька наверняка не понял сказанного, боясь, что с ним просто не хотят общаться. Парень всегда очень переживал по этому поводу.

– А зачем вы потащили его с собой? – спросил Николаев. – Разве вы не понимали, во что его втягиваете?

– Я виноват, – сказал Лешка. – Я должен был подумать о Ваське. Но не подумал. Тогда в голове только одна мысль оставалась.

Зал тихо охнул – все понимали, какая мысль оставалась в голове юноши.

В общем, стало чуть легче.

Защитники обвиняемых подошли к пику своей активности. Активность же обвинителей резко снизилась. А что они могли сделать? Факт убийства, как и личность убийцы, никем не оспаривались. Неадекватное же и противозаконное поведение майора при жизни подтверждало столько людей и на стольких фактах, что препирательства с ними лишь усугубляли положение.

Кстати, само собой исчезло общественное обвинение. То есть общественный обвинитель был изначально введен в процесс и сидел на всех заседаниях. Но, почувствовав, куда ветер дует, предпочитал сидеть молча.

– Таким образом, – подвел итог допроса свидетелей Багров, – участие моего подзащитного в планировании и подготовке преступления фактически исключено. В силу его личностных качеств это не может всерьез обсуждаться.

Никто не стал протестовать против очевидного.

Тем временем подошел обеденный перерыв.

В столовку пошли с Денисовым. Там опять вкусно ели, разговаривая ни о чем.

– В Москву хочется, – вдруг сказал Багров.

– А мне – в Архангельск, – вырвалось у Марата Сергеевича.

– А впереди еще – о-го-го! – вздохнул Олег Всеволодович.

– Это вы о чем? – осторожно спросил судья.

Тема общения судьи с адвокатом – в любом случае деликатная. Но не противозаконная, если не нарушаются писаные нормы. Компромисс же во все века был лучшим решением проблем.

– Васька точно ни в чем не виноват, – сказал Багров. – Дурачок оказался не в то время не в том месте. Вот и вся его вина.

Судья промолчал, что, впрочем, с высокой степенью вероятности можно было считать согласием.

– Я вообще-то хочу об экспертизе ходатайствовать.

– Какой? – как бы между делом поинтересовался Денисов.

– Ваське ж восемнадцать исполнилось за две недели до убийства, – пояснил защитник. – Он, конечно, вменяем, экспертное заключение озвучено. Но его возраст с точки зрения интеллектуального развития дай бог если на десять лет тянет. Такие экспертизы тоже существуют.

Денисов и сам прекрасно знал, что такие экспертизы существуют. И длятся долго. Отказать в ходатайстве – глупо и опасно, вопрос довольно очевидный. Согласиться – значит обречь себя на ожидание результатов. А федеральный судья тоже человек. Ему тоже чертовски хочется домой, к жене и детям. И чтоб сортир был, пардон, пусть не трехочковый, но без ржавых пованивающих унитазов. И не в общем коридоре.

Багров давно уже понял, что имеет дело с нормальным, уважающим закон юристом. Он не собирался использовать в «игре» с ним ничего противозаконного. Однако все остальное годилось. Даже ржавые унитазы.

– Чего вы хотите? – вдруг в лоб спросил Денисов.

– Ваське – свободу. Он невиновен ни в чем, кроме своей врожденной умственной ограниченности. Да и в той не его вина, – сразу ответил Багров.

– А для Куницына? – задал главный вопрос судья.

– Хотелось бы по сто седьмой пройти. Убитый полжизни над ним издевался.

– Нет, – сказал Денисов. – Майор, конечно, не ангел. Но и не самоубийца.

– Мы сегодня с Олей как раз обсудим эту тему, – улыбнулся Багров. – Но если нет, то что взамен?

– Сто пятая, без отягчающих. Я не хочу превращать процесс по убийству в процесс по обвинению убитого.

– Ниже низшего предела можно? – мягко спросил Олег Всеволодович. – Какой он убийца? Не трави его майор, и сейчас бы работал в колхозе, вместе с отцом.

– Он – убийца, – не согласился судья. – Обижают многих, убивают обидчиков единицы. И становятся убийцами.

Что ж, логика в словах председательствующего была.

– Хорошо, – сказал Багров. – Семь лет, со смягчающими. И мы не подаем кассацию.

– Я подумаю, – сказал Денисов, вставая из-за стола.

Внутри Шеметовой все ликовало и пело. Ай да Багров! Ай да она сама, адвокат Ольга Шеметова!

Олег Всеволодович охладил ее пыл.

– Обещать – не значит жениться, – сказал он.

Шеметова даже расстроилась. Уж очень реалистично звучала формула во всех отношениях. Хотя Багров ей пока даже и не обещал. Разговора про это просто не было.

– Но в целом – прогноз благоприятный, – наконец заключил он. – Надо отработать последнее, чтоб в случае апелляций было побольше материала.

Багров, как всегда, был прав. Они-то откажутся от кассации, если приговор их устроит. Противная же сторона может и кассационную жалобу подать, и потом апеллировать в вышестоящие суды. Так что борьба, даже в случае мягкого приговора, отнюдь на нем не закончится.

Кстати, это – если, конечно, получится – не первый их компромисс на процессе.

Первый они обсудили наедине с Мушиным. Точнее, Вадим Донатович обсудил с ними. До него дошли слухи, что адвокаты раскопали неприятные факты, связанные с РОВД. Оказалось, что там иногда пьют водку. Особенно в день рождения начальника.

Майор Куницын, возвращаясь в последний день своей жизни, ехал именно с этого праздника. И все намеренные врачами в его безжизненном теле промилле были связаны с днем рождения подполковника Михайлова. Между прочим, близкого родственника другого Михайлова, с гораздо более высоким званием. Так что разбор в принципе малозначащей ситуации обещал быть неприятным.

Начальник РОВД переговорил с друзьями из области, те – с областной прокуратурой. В итоге Мушина попросили замять этот инцидент.

Вадим Донатович намекнул Багрову, что готов не выдвигать против его подзащитного обвинение по сто пятой статье часть «два» пункт б. Она, как известно, касается убийства «лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга». Это полностью устраивало Олега Всеволодовича, так как пункт был крайне неприятный. Теперь же речь шла об убийстве не борца за охрану порядка, а просто гражданина. В обмен Багров не будет поднимать вопрос о степени трезвости убитого на момент преступления.

Стороны договорились и разошлись.

Олег не думал, что Мушин его обманет. Но на всякий случай все документы сохранил, чтобы в случае чего можно было запустить дело заново по вновь открывшимся обстоятельствам.

После обеда напряжение в зале достигло пика. Все ждали, что еще придумают москвичи, – публика теперь почти безоговорочно была на стороне защиты.

А москвичи продолжили расшатывать обвинительную идею про умысел.

Например, по их просьбе было еще раз полностью зачитано экспертное заключение по орудию убийства. Теперь – с вызовом в суд самого эксперта, приехавшего из Архангельска. Сам эксперт и прочитал.

Шеметова сделала акцент на двух моментах. Лешка состряпал обрез из рук вон плохо. Он же никогда к оружию не тянулся. На прямой вопрос эксперт ответил, что обрез вообще малопригоден для стрельбы, как и снаряженные боеприпасы. Будь расстояние чуть побольше – беды бы, скорее всего, не произошло.

– А с двадцати метров он бы попал? – в лоб спросила Шеметова.

– Не факт, – подумав, ответил тот. – Парень обрезал стволы по самое некуда. Практически он сделал бесствольный пистолет.

– А по движущейся мишени можно попасть? – упрямо гнула свое Ольга.

– Нереально, – ответил эксперт. – Если только случайно.

– Спасибо, – поблагодарила адвокатесса.

Процессуальные противники вопросов не задавали, не понимая пока, к чему ведет Шеметова.