Девиантная принцесса (ЛП) - Лоррейн Трейси

— Всегда. Сорвать пластырь, верно?

— Каждый раз.

Еще раз ободряюще сжав мою руку, мы втроем входим в общую комнату как единое целое.

Тишина разливается по комнате, когда люди поворачиваются в нашу сторону.

Ладно, значит, я либо сделала какую-то глупость на той вечеринке, когда был пьяна, которую я не помню, либо все знают.

— Принцессы, — глубокий, знакомый голос разносится по комнате.

— Заткнись на хрен, братан, — отчитывает Себ, когда Алекс появляется перед нами.

— Пошел ты. Я разговариваю с нашими девочками.

Алекс встает между мной и Стеллой, заставляя наши руки разъединиться, когда он обнимает нас за плечи.

— Что может быть лучше для того, чтобы провести утро понедельника, чем с двумя красивыми женщинами рядом со мной?

— Заткнись на хрен, Деймос, — огрызается Стелла, вырываясь из его хватки. — Мне нужно еще кофе, чтобы разобраться с тобой.

— Я тоже люблю тебя, принцесса. — Она отшвыривает его и подходит к Себу.

Я не так быстра в движениях. Я чувствую себя в некоторой степени защищенной, стоя между Алексом и Себом, когда знаю, что он где-то здесь. Хотя я не могу видеть его среди массы тел, стоящих вокруг, когда они догоняют друг друга после перерыва.

Алекс ведет меня туда, где они обычно тусуются, и, черт возьми, как только толпа расступается, вот он, сидит на столе, как будто он, блядь, хозяин этого места — что он вроде, как и делает. Он опирается спиной на ладони, как будто у него нет никаких забот в мире, но не его поза действительно привлекает мое внимание. А то в каком состоянии его лицо.

Это было плохо в тот день, когда я увидела его у Микки, но не настолько, блядь, плохо.

— Господи. Кто это сделал?

— Разве ты не знаешь? — Спрашивает Алекс.

— Очевидно, что, черт возьми, нет, — огрызаюсь я. — Иначе я бы не спрашиваа.

— Титч, — с гордостью заявляет он.

— Титч? В смысле, папин друг?

— Единственный и неповторимый. Вышел на пенсию, чтобы выбить дерьмо из твоего муженька. Ой, — жалуется он, когда я щиплю его за бок и выворачиваю. — Прости, прости. Господи, как больно.

— Киска, — шиплю я, продолжая двигаться вперед, подходя достаточно близко, чтобы его глаза, наконец, нашли меня.

Все его тело замирает, когда он понимает, что я приближаюсь, и его губы приоткрываются, как будто он готов что-то сказать. Честная игра, если это так, потому что внезапно у меня не осталось слов.

Вся ненависть, которую я представляла, как извергаю на него, исчезает, когда воздух вокруг нас становится тяжелым и невыносимым.

— Господи, вам двоим нужно снова потрахаться, — бормочет Алекс. — Знаешь, он тосковал по тебе. Это было совершенно жалко.

Когда Алекс произносит эти слова, краем глаза я замечаю движение, отводящее мой взгляд от Тео.

Рычание вырывается из моей груди, когда раздражающе блестящие волосы Слоан и безупречное лицо появляются из толпы.

У нее явно есть гребаное желание умереть, потому что, одарив меня веселой ухмылкой, она подходит прямо к Тео и чувствует себя как дома в промежутке между его бедрами, опасно высоко положив руку на одно из них.

— О, дерьмо вот-вот пойдет ко дну. — Слова Алекса едва доходят до моей головы, прежде чем я начинаю двигаться.

— Привет, Слоан. — Если бы я не знала, что говорю, я бы подумала, что это кто-то другой, потому что мой голос звучит не так, как мой собственный, когда мой гнев на дерзость этой сучки выплескивается наружу.

Тишина разливается по комнате, пока я жду, когда она повернется, что занимает чертовски больше времени, чем следовало бы.

— Эмми, — предупреждает кто-то позади меня, но я слишком потеряна в красной дымке, которая опустилась вокруг меня, чтобы даже понять, кто это.

Когда она, блядь, наконец поворачивается и смотрит на меня, это с чертовски самодовольной ухмылкой на ее полных светло-розовых губах.

— Ах, Эмми, — поет она приторно-сладким голосом. — Думала, ты все еще будешь переживать свое праздничное похмелье. Мы все знаем, как сильно ты любишь переусердствовать—

Мне даже не удается сдерживаться достаточно долго, чтобы она закончила свое предложение.

Мой кулак летит к ее лицу.

Она замечает это движение за секунду до того, как мои костяшки пальцев сталкиваются с ее идеально прямым носом. Он взрывается в ту секунду, когда мы соединяемся, и кровь стекает по ее губам на белую рубашку.

— Ты гребаная сука, — причитает она, слезы уже текут из ее глаз, когда она зажимает нос.

Она поворачивается к Тео, ожидая, что он… что? Утешить ее?

Честно говоря, часть меня ожидает этого от него, когда я сжимаю свою руку.

Черт, это приятно.

Но в ту секунду, когда она пытается добиться от него реакции, он делает обратное и отталкивает ее в сторону, спрыгивая со стола и сокращая расстояние между нами.

Огонь горит в его глазах, и это заставляет мой желудок переворачиваться так, как не должно быть рядом с ним.

Мы ненавидим его. НЕНАВИЖУ ЕГО, мой мозг напоминает моему телу.

Но это бессмысленно, так было всегда. Эта война между ними бушует с того самого момента, как я впервые увидела его раздражающе красивое лицо.

— Эм—

— Эмми Рэмси, — другой голос прерывает Тео. — Мой офис. Сейчас же.

Весь воздух вырывается из моих легких, когда я понимаю, что свидетелями этого были не только все шестиклассники колледжа Найтс-Ридж, но и наш глава шестого класса мистер Дэвенпорт.

Черт, папа собирается убить меня.

Хотя она это заслужила.

— Эмми, подожди, — зовет Тео после того, как я поворачиваюсь, готовая принять свое наказание как мужчина.

— Нет, Тео, — бросаю я через плечо. — Мы закончили. Присматривай за своей маленькой сучкой.

Запрокинув голову и плечи, я следую за мистером Дэвенпортом и проскальзываю в его кабинет, когда он придерживает для меня дверь.

С Новым годом, сэр. Какой отличный способ начать.

ГЛАВА 27

ТЕО

Хаос вокруг меня превращается в ничто, когда ее слова снова и снова повторяются в моей голове.

Мы закончили.

Нет.

Мы, блядь, не закончили.

Она только что сломала гребаный нос Слоан, потому что та посмела приблизиться ко мне.

Это не поступок женщины, которая думает, что мы, блядь, закончили.

Ты моя гребаная жена, Эмми Чирилло, и я собираюсь, блядь, доказать тебе, что это звание, которое ты, блядь, заслуживаешь, оно, блядь, принадлежит тебе.

— Тео, — кричит плаксивый, страдальческий голос позади меня.

Моя кровь превращается в лед, а кожу покалывает так, что мне хочется вырвать ее из своего тела, зная, что она когда-либо прикасалась ко мне.

— Нет, — кричу я, поворачиваясь лицом к Слоан. — Ты, блядь, это заслужила. Ты действительно думала, что мы позволим тебе уйти с дерьмом, которое ты выкинула на своей вечеринке? — Я усмехаюсь.

— Пожалуйста, Тео. Это была просто шутка.

— Чертова шутка? — Я кричу. — Ты накачала ее наркотиками. Она могла умереть, и все из-за твоей неконтролируемой ревности. — Сокращая расстояние между нами, я смотрю ей прямо в лицо — не то, чтобы я мог видеть это из-за ее окровавленных рук, которые скрывают состояние ее носа.

— Ей здесь не место, — причитает она.

— Нет, — выплевываю я. — Эмми именно там, где ей и место. Человек, которого не должно быть здесь прямо сейчас, — это ты, — сообщаю я ей.

— Она ничто. Ее папа байкер, черт возьми.

— Осторожно, Слоан. Ты понятия не имеешь, о ком говоришь.

— Черта с два, я не знаю. — Она, наконец, опускает руки, и я не могу удержаться от ухмылки, глядя на состояние ее лица. — Она не более чем мусор из поместья Ловелл.

Я делаю шаг вперед, готовый свернуть ей гребаную шею, но руки обхватывают мои плечи, останавливая меня.

— Единственный мусор здесь — это ты, Слоан. Твой папа уже рассказал тебе о своем банкротстве?

Ее глаза расширяются от ужаса.