Ольга Дервиш - Положительная нота
Ксюша снова отвернулась к потолку, когда почувствовала манипуляции на сгибе локтя. Доктор вынул катетер и прислонил ватный тампон, заклеивая пластырем.
– Не стоило… – лишь прошептала.
Она понимала порыв медицинского персонала, но видеть кого-либо не было никакого желания.
– Вам необходима чья-то поддержка. Горе легче переживать не в одиночестве. Тем более, что вам нежелательно сильно волноваться. Понимаю, что избежать этого крайне трудно, но надо стараться ради будущего малыша. – Было слышно, что врач улыбнулся.
Ксюша никак не могла взять в толк, о каком малыше бредит этот человек? Единственный, с кем у нее была интимная связь за последние два ДВА! года – это Илья. И они предохранялись. Стопроцентно! Да и период был вовремя, иначе Ксю заметила бы. Так что, воспринимать серьезно слова доктора Ксю не могла. Вероятно, кто-то что-то напутал. Или пытаются заставить ее придти в себя таким жестоким способом, отвлечь от…
Из груди вырвался всхлип.
Ева! Ее малышка! Неужели ее больше нет?!
– Мне нужно уехать. – Илья взглянул на отца. – Есть дела.
– Хорошо, сынок, но прежде сходи узнай, что там у Ксюши.
– Я не нанимался нянчиться с ней! – получилось резко, но Стас не обратил на это внимания. Привык к подобному поведению сына.
– Я бы и сам сходил… – отец многозначительно посмотрел на парня. – Но понимаешь…
Речь злобно уставился на родителя. Деваться некуда, нужно идти. Черт бы побрал это всё. Он не нанимался трястись над «невестой» папаши, но послать его тоже язык не поворачивался. Все-таки больной человек. Рогатый, к тому же.
Илья досадливо поморщился. Тьфу!
– Хорошо. Узнаю. И сразу уеду. Устал от больниц. Извини… – и вышел, не дожидаясь ответа.
На этаже детского отделения стояла гробовая тишина. Не было слышно ни грохота обеденных развозок, ни шепота медсестер, ни писка мониторов… Жуть какая-то! Куда все подевались? Может, тихий час?
На посту дежурного тоже никого не нашлось. Что теперь? Ломиться по кабинетам? Оно ему надо?
Гневно стукнув ладонью по стеклянной двери, Речинский вышел на лестничную площадку и пошел к выходу из больницы. Настроения разыскивать и выспрашивать, да и вообще – общаться сейчас с лицемерной бабой – не было никакого.
Заехать домой, поесть и делать задания. Все эти семейные трагедии – не повод забивать на универ.
Станислав ждал новостей, но сын не возвращался. Неужели, что-то серьезное?
Взяв трубку сотового он набрал, но номер оказался недоступен. Что за дела? Ксюшин новый аппарат так и остался лежать на тумбочке рядом, не распакованный. Не долго думая, мужчина нажал кнопку вызова медсестры.
Через полминуты в палате возникла незнакомая улыбающаяся девушка в белом халате.
– Юленька, – обратился Стас к вошедшей, прочитав на бейдже имя.
– Что-то принести? Как вы себя чувствуете?
– Со мной все в порядке. Но есть просьба.
Медработница обратилась в слух и наигранную услужливость.
– Слушаю вас, Станислав Данилович.
– У меня сегодня была посетительница, может видели, Ксения.
В ответ девушка покачала головой, но продолжала внимать.
– У нее дочь в детской реанимации, этажом ниже, ее туда вызвали срочно. Не узнаете ли для меня, как там дела?
– Но мне нельзя покидать пост… – озадаченно надула губки девчонка.
– Я понимаю, – не сдавался Стас, – но мне очень надо. Это моя невеста, и я переживаю за нее.
– Оу… ну, я попробую. По телефону узнаю. Подождите минуту.
– Буду очень признателен, – кивнул пациент. – Жду.
Белый халат мелькнул в дверях.
Через несколько минут, показавшихся Речинскому часом, не меньше, Юля снова заглянула, но вся ее вежливая радость с лица куда-то исчезла. Девушка встала рядом с дверьми и молча взирала на подопечного.
– Ну, Юленька, вы узнали что-нибудь?
– Эээ… да. Вы только не переживайте, Станислав Данилович. Вам нельзя…
Мужчина попытался приподняться на здоровой руке, но боль резко отозвалась ниже.
– Что?
– Не вставайте. Я узнала, да… Эээ. Все не очень хорошо… – медсестра продолжала мяться в нерешительности. – Ваша невеста… она в порядке. Сейчас под капельницей, как мне сказали. Но всё нормально… Ребенка удалось сохранить.
– Слава Богу! – Выдохнул Стас. – Слава… Богу… – но тут же вспомнил слова Юли. – Но почему под капельницей? Ей стало плохо?
– Я не знаю точно, вы же понимаете… клятва Гиппократа и всё такое.
– Да… понимаю. Хорошо, Юля, спасибо.
Девушка выбежала из палаты, словно за ней гнались. Речинский нахмурился. Странная.
Глава 29
Ксения вынырнула из медикаментозного забытья, прописанного ей врачами. Ее психика в какой-то момент не выдержала стресса от избытка невыносимых новостей и у Лесиной случилась истерика. Теперь же наступил период беспросветной тоски. Все более-менее адекватные мысли отказывались оформляться в голове во что-то целостное, в голове царил туман. Но что-то на периферии жутко нервировало.
После нескольких минут усиленных попыток сосредоточиться, она, наконец, поняла: на нервы действовал некий вой, раздающийся откуда-то из-за изголовья.
Мама.
Женщина то всхлипывала, то рыдала навзрыд, то просто тихо подвывала. Ксении же после лекарств, слез не хватало. Плакать она могла только молча. Тихо. Сухо. Несмотря на рвущую грудь боль.
Пришел врач. О чем-то поговорил с Ириной Ивановной, но Ксю не смогла сфокусироваться на разговоре. Слушала и не слышала. Все звуки слышались, будто сквозь водную толщу и не вызывали активного интереса.
А может, ей просто стало всё равно. В этой жизни не осталось ничего значимого. Ничего, что стоило бы траты сил и времени. Впрочем, времени теперь хоть отбавляй. Потому что тратить его стало не на кого. Ни любимого мужа, ни дочери. Ничего, что было бы достойно дальнейшего продолжения жизни. Беспросветная и безрадостная мгла поселилась в сердце Ксю.
Еще раз отворилась дверь, кто-то шагнул в помещение, но голосов слышно не было. Не поворачивающая до этого момента головы Ксю все же взглянула на вход в палату.
Света Калугина, узрев, что подруга в сознании и смотрит на нее, быстро подбежала к лежащей и, присев, с рыданиями уткнулась Ксении в плечо.
– Ксю-ю-юша, – протянула сквозь слезы Светлана. – Ксюша, Боже, я не знаю, что тут можно сказать. Такая потеря для всех нас! Охх… Наша девочка… Как же так!
Лесина лежала неподвижно, но почувствовала, что по лицу щекотит влажная дорожка.
Значит, чтобы заплакать, нужен кто-то, кто плачет вместе с тобой? Но ведь и мама плачет… но ее слезы почему-то не вызывают солидарности. А Светкины вот хочется поддержать. – Размышляла отвлеченно Ксю. Мозг отказывался заострять внимание над страшной причиной происходящего.
