Алекс Камсар - Клянусь, это любовь была...
— Забавно, — сказала она.
— Что именно? — поинтересовался я.
— Все. Вы, аспиранты, такие необычные.
— Может быть, — согласился я.
— Как будто вы живете на другой планете. Вас очень трудно понять!
— А может, и не надо?
— Вы не хотите угостить меня чаем? — поменяла она тему разговора.
— Да, конечно, нет проблем, — я нашел чайник, включил газовую плиту и поставил его на огонь.
— Вы тоже женаты? — спросила она.
— Да, женат, — меня позабавило слово «тоже». Она еще раз улыбнулась широко и неестественно и сказала:
— У меня к вам одна просьба.
«Ну вот, — подумал я, — пришел и мой черед подвергнуться любовным домоганиям».
— Но обещайте, что вы ее выполните.
— Как я могу что-то обещать, если не знаю, о чем идет речь. Может быть, я просто не смогу.
— Вы сможете, я уверена, — сказала она, резко наклоняясь в мою сторону.
— Разве? А что надо?
— Но это должно остаться между нами.
— Ради бога.
— Вы обещаете?
— Ну хорошо…
Она нагнулась еще ближе, поцеловала меня в щеку и достала из сумочки какой-то конверт.
— Я прошу вас передать это письмо вашему другу. Вы знаете, кого я имею в виду.
Я был не то что поражен, а, скорее, обрадован такому повороту нашего разговора.
— Передам, конечно. Собственно, почему вы сама этого не сделаете?
— Он меня избегает.
— Да ну?
— Да, избегает. И… мне очень тяжело. — Она встала.
— Вы уходите? А как чай?
— Чай? Ах, да. Нет, спасибо. Может быть, в другой раз?
Письмо я передал в тот же вечер. На следующий день, когда мы все собрались вместе, он достал это письмо и потребовал тишины.
— Вы сейчас упадете со стула. Послушайте, что она мне пишет.
Письмо было на шести страницах. На шести страницах несчастная женщина писала, как она влюблена в него и как жаждет вновь с ним встретиться. Она хотела потрясти своего возлюбленного, заставить его по-другому смотреть на нее. Она старалась найти для этого соответствующие слова и аргументы. Но поскольку ни образование, ни интеллект ее не позволяли писать такие письма, то получилась самая настоящая пародия.
Он читал, а мы так смеялись, что, казалось, звуки нашего смеха слышны за квартал и наша комната ходуном ходит. Когда он перестал читать, мы уже дошли до такого состояния, что от безудержного смеха болел живот и слезились глаза. Более смешного письма мне никогда не попадалось.
Это было не последнее ее письмо. Она написала их не менее двух десятков. Он скоро перестал их читать и велел его больше не беспокоить. Но она уже не могла остановиться. Вскоре эта история стала достоянием всего общежития. Как и следует, все женщины были на стороне кастелянши и осуждали нашего друга. Однако число женщин, ищущих близких отношений с ним, не только не уменьшилось, но, наоборот, резко увеличилось. Нет, все-таки была одна-единственная женщина, которая была не на стороне кастелянши. Она была администратором общежития, и в скором времени мы узнали, что кастеляншу уволили.
Лет через пять я был приглашен не вечеринку. Гостей было человек двенадцать. Многих из них я видел первый раз. Среди них была высокая, сильно накрашенная блондинка с роскошными формами тела. Я не могу сказать, что она была в центре внимания, но явно пользовалась успехом у некоторых гостей.
Когда вечеринка была в самом разгаре, она подошла ко мне с бокалом вина в руке и спросила:
— Вы почему скучаете?
— У вас есть другие предложения?
— Да, давайте выпьем.
Я себе налил вина и спросил ее:
— За что будем пить?
— За все хорошее, что нас еще ожидает.
Мы выпили, и я был уверен, что на этом наш разговор и закончится. Но она вежливо отказала мужчине, подошедшему к ней с приглашением потанцевать, и попросила меня налить ей еще вина:
— Я хочу предложить еще один тост. Можно?
— Да, конечно.
— Давайте выпьем за все хорошее, что у нас было в прошлом, дорогой мой аспирант.
Я чуть не уронил бокал. Это была она. Она выглядела значительно лучше, и, что самое главное, — значительно спокойнее, чем тогда.
— Вы здорово изменились, — сказал я ей.
— А вы каким были, таким и остались, — засмеялась она.
— Вы хорошо выглядите.
— Я знаю, — перебила она. — Время учит. Как ваши дела?
— Да по-разному. Когда как.
— А как ваш друг поживает, где он теперь?
Я ждал этого вопроса, потому что любой из нас даже много лет спустя хочет снова видеть человека, который с таким пренебрежением относился к его чувствам. Но не для того, чтобы отомстить, а просто показать, что он не сломался, он выстоял, и теперь тот не играет в его жизни никакой роли.
— Я его потерял из виду, — сказал я ей.
Он действительно куда-то резко исчез, и никто из друзей не знал, что с ним стало. Я снова наполнил наши бокалы.
— Все течет, все меняется, — сказал я. — Давайте выпьем за те хорошие времена.
Я выпил до дна и встал.
— Мне уже пора, — сказал я ей. — Я ухожу.
— Прощайте, вы были ко мне добры. Я этого не забыла.
— Всего хорошего, — я уже повернулся, чтобы уйти, но она внезапно взяла меня за руку:
— Вы знаете, все-таки он поступил нечестно.
— Почему? — спросил я машинально.
— Он спал со мной, а потом приходил и рассказывал всем, какая я… какая я… смешная и неуклюжая. Ведь это правда, не так ли?
Я молчал. Сказать мне было нечего.
— Понимаете, он не любил меня. Это я хорошо понимала. Но как можно неуважительно относиться к женщине, с которой ты… Если бы вызнали, как это обидно.
ПРОГУЛКА
Они выехали за черту города, и мужчина начал насвистывать какую-то мелодию. Он явно был доволен, что наконец им удалось вырваться из каменных джунглей огромного города на природу. Было всего одиннадцать утра, весенний майский день только начинался, солнце ярко светило, и только несколько ленивых облаков двигалось по голубому прозрачному небу. Автомобиль бойко мчался по трассе, которая в этот день почему-то была менее загружена. Ах да, ведь они для поездки за город выбрали среду. Он взял отгул, она договорилась с начальством — и вот они едут за город, и наконец им удастся немножко отдохнуть, подышать свежим воздухом, пожарить шашлыки, прогуляться в лесу, тем самым хоть ненадолго уйдя от повседневной суеты, которая иногда так надоедает.
— Напомни, что мы должны еще купить хлеб, воду минеральную и плюс все, что ты пожелаешь, — сказал мужчина, не сводя глаз с дороги.
— Хорошо, — ответила она. — Если не ошибаюсь, минут через десять по левой стороне дороги будет большой продовольственный магазин.
Она замолчала, а он попытался угадать, о чем она думает, и огорчился, что это ему не удалось. Они были очень разные. Их не только разделяли тринадцать лет, но и многое другое — образование, воспитание, привычки, темперамент. Они два года жили вместе и уже достаточно хорошо знали друг друга. Она, например, знала, что, когда он злой или сильно взволнован, с ним бесполезно говорить, тем более спорить. Он все равно ничего не услышит. Это, однако, не означает, что у него часто бывают резкие перемены настроения. Он, как правило, спокоен, не повышает голоса, не ругается и, самое главное, не изводит ее своими наставлениями. И вообще, у него нет вредных привычек. В наше время это уже немало. Он образованный, интеллигентный человек. И денег вроде на жизнь хватает. Она… она, конечно, другая. Она — человек настроения. Она любит мечтать. Ей всегда мало того, что у нее есть. Она красива, и ей необходимо постоянно убеждаться, что окружающие по достоинству ее оценивают. Да, она создала в доме комфорт, уют и все остальное, что требуется от женщины. Но не в этом, а может быть, не только в этом ее Предназначение. Она очень любопытна и одновременно скрытна. Ей нравится, что она самостоятельна, что он далеко не всегда может прочесть ее мысли. Ей нравится такая независимость. Интуитивно она понимает, что благодаря этой независимости она сильнее его. Ее это даже забавляет, ведь он такой умный, опытный. Ей нравится, что этот умный и опытный мужчина любит ее. Это ей льстит. Она тоже испытывает к нему нежные чувства. Но иногда она устает. Ее начинают раздражать эти спокойные, безмятежные вечера по формуле: ужин, беседа, телевизор, постель. Его все это полностью устраивает. Как и для многих мужчин, для него работа — главное в жизни. И он отдает ей очень много сил. Дома он только желает восстановиться. Она это отлично понимает и старается ему всячески помочь. Но иногда все-таки хочется вырваться из этой размеренной жизни и устроить праздник. Вот знать бы еще, как устроить этот праздник, чтобы он действительно был праздником.
