Елена Некрасова - Гиль-гуль
А цветы граната должны иметь два покрова… и спутники граната — ноготки и гибискус… странно, гибискус и сам ведь такой пышный… Значит, гибискус, ее любимый цветок, тоже слуга… этого следовало ожидать.
Юнь-цяо откладывает книжку. Пока она одна в каюте, надо привести себя в порядок, до Уханя осталось часа два, не больше… Дедушка не забыл, интересно? Если никто не встретит, ей не дотащить все это, особенно рога антилопы… куда подевалось зеркальце? Надо прижечь пару прыщей, слегка напудриться… вчера на палубе этот наглый верблюд заявил при всех, да еще специально, погромче: «Ай-я-яй, как не стыдно пудриться такой молоденькой девочке… надо бросать буржуйские штучки!» — и дунул ей в лицо, гад. А еще врач, убивать таких… харк туда, харк сюда… так и смотришь, чтоб не поскользнуться на его зеленой харкотине… Юнь-цяо рассматривает свой нос. Вот как с ним ходить без рисовой пудры? За эту поездку выросла куча новых угрей, фу… они вылезают, даже когда она просто морщит нос. Только не давить… ну всего один, вот этот… Нельзя же запудрить только нос и лоб, она же не клоун… приходится и все остальное. Какая она несчастная, ничего не помогает… а дедушка только посмеивается — все наладится. Сян-цзэ говорит, что все процедуры должны быть длительными, приготовить отвар и смачивать им кожу часа два… но это же не реально… хоть в зеркало не смотри. Ей хорошо говорить, с ее-то кожей… да еще в таком возрасте, это же подарок судьбы… а Юнь-цяо… даже не цветок-слуга, куда там… просто сорняк какой-то. Нос лоснится, лицо обветрено. В ноздре что-то болезненно зреет… в Лучжоу такая сырость.
Юнь-цяо расправляет челку и со всей силы прижимает ее ко лбу, как будто хочет приклеить… «Почему он намекал, что я могу подольше остаться в Лучжоу? Хочет избавиться? Но зачем… тогда зачем он дал мне эту роль?» Юнь-цяо знает, что глупо рассуждать о том, что и зачем делает старый Сяо… Неужели хочет всех распустить? Да нет, ерунда… он бы сказал. Никакой соразмерности — лицо широченное, отрезать бы по цуню[40] с каждой стороны… а рот как у куклы. Ротик… «Надо же, какой маленький ротик у девочки!» А некоторые думают, что она его специально втягивает… Но почему он перестал делать ей замечания? Она же чувствует, что у нее не выходит… Синь-лань поправляет, а ее нет… все это странно. И это упражнение… думать о себе в третьем лице… полгода она уже думает, а дальше что?
Юнь-цяо заплетает по бокам косички, стараясь прикрыть ими щеки, да… хоть такая прическа, хоть сякая… лучше ничего не менять… Остаться в Лучжоу?! Дед же прекрасно знает, что в самом Лучжоу у нее никого нет… что он имел в виду? Жить вместе с отцом в этой коммуне… как ее? «Красного флага». В этом общем бараке? Ужас, что она видела… В фасолевом супе плавали белые жирные червяки, и неудивительно, ведь они там повсюду… Юнь-цяо передернуло: она опять вспомнила всю эту картину. Пиала с рисом, из которого вылезла мохнатая гусеница… ими усеяна вся земля… они падают с неба… особенно там, где деревья… хотя цветущие яблони, опутанные блестящей белой паутиной, выглядят потрясающе. Как будто коконы гигантских насекомых, прямо дух захватывает… но яблок в этом году им не дождаться, червяки все сожрут… но когда она нашла червяка в волосах… сдохнуть можно. Ужас. Подниматься с воем сирены, в столовую — по свистку… такого она еще не видела… Говорят, вся эта мерзость расплодилась, потому что нет птиц… И главное, во всей Сычуани такое… и в Гуйчжоу, там даже еще раньше началось. Ладно бы только в деревнях, в городе тоже все в паутине… в реке вон их сколько плавало… А если и у нас?! Нет, этого она не вынесет…
Выйти постоять на палубе? Лучше не надо, там ветер, вся прическа растреплется… ну что же — она красавица, насколько это возможно, так, что там дальше… Не уметь выбрать правильный момент для созерцания и не оказать цветам должного уважения — значит навлечь на себя позор. Зимними цветами следует любоваться, когда небо проясняется после снегопада. Лучше всего это делать в новолуние, в уединенном домике. Цветы весны нужно созерцать при свете солнца, сидя в прохладный день на террасе. Летние цветы смотрятся всего лучше после дождя, при свежем ветре, в тени могучего дерева или на берегу бурного потока. Цветы осени прекраснее всего в лучах закатного солнца и в сгущающихся сумерках, близ ступенек крыльца, на дорожке, поросшей мхом…
* * *Так-так… так… и что же это значит? Он поедет в Москву в конце мая, на две недели… а ей дают отпуск, это хорошо… но десятого июня ей необходимо прибыть в Пекин, билет ей оплатят туда и обратно… обратно… что значит проверка служебной деятельности? Какая у нее может быть деятельность? Деятельность… слово-то какое…
От управления до главного причала десять минут ходьбы, а если идти таким шагом, то и все пять… А пароход Юнь-цяо еще через полчаса… это по расписанию. Даже если придет вовремя, то пока пришвартуется… Надо где-то… в Ботанический сад — далеко, в центр сейчас неохота… придется погулять по набережной, но там, подальше… можно и в театр… заодно расспросить старика… хотя нет, она пойдет к нему завтра, сегодня что-то не то… и зачем ей так срочно понадобилось теткино письмо? Завтра можно забрать… вот книги, конечно… но что-то не верится, что ей передадут книги… Сначала Мао, теперь еще эта крыса, его жена… надо же такое придумать…
Во весь торец трехэтажного дома красовался портрет Цзян Цин в наглухо застегнутом армейском френче. Но поверх френча, с левой стороны, было нарисовано красное пылающее сердце, рассыпающее фонтаны искр. Жена Председателя стояла с гордо поднятой головой, протягивая вперед руки, причем довольно хищно… как будто хотела схватить какого-нибудь зазевавшегося прохожего, а надпись гласила: «Чтобы сделать большой скачок во всех областях, оседлайте ветер и пробивайтесь через волны!»
Сян-цзэ прибавила шагу. Пекин… конечно, в лучшем случае ее уволят, а в худшем… отправят исправляться в народную коммуну, повсюду теперь эти коммуны… или это еще не в худшем? Ей вдруг вспомнилась загадочная история с Ян Фанем, начальником Управления безопасности Шанхая… его тоже вызвали в Пекин для служебной проверки, и все… так и пропал, никто его больше не видел… и до сих пор неизвестно, куда его подевали… но это бред! Ян Фань и она… это бред. К тому же она-то командирована сюда из Пекина, там все начальство… может, и правда вдруг придумали проверку всех сотрудников… Все равно она чувствует, что назад уже не вернется… Что за толпа, почему они все не на работе? Впереди, под зажигательный бой барабанов, ярко одетые люди танцевали янгэ… какая тьма народу… Мао уплыл, а они все пляшут и пляшут.
