Анастасия Соловьева - Любовь по правилам и без
– Ну и хорошо.
– Да? Хорошо?! Зато он теперь передумал!
– Что передумал?
– Встречаться с ней передумал!
– Ну так и что? – не понимал Стив. – Передумал и хорошо. Чего же так расстраиваться?
– Как он только смеет! – негодовала я. – Заморочил голову девушке!.. Почему только? Я уже сломала себе все мозги!
– Зря ломала. Надо было сразу меня спросить.
– А ты откуда знаешь?
– Откуда?! От верблюда. Лешка сегодня заезжал ко мне. Между прочим, по вашу душу, бумаги кое-какие просил передать. Для вашего акционерного общества.
– И что же, он все тебе рассказал?
– Ничего он мне не рассказывал. – Стив недоуменно пожал плечами, дескать, возможно ли такое вообще. – Но я спустился проводить его до машины.
– А в машине-то что?
– А в машине девушка сидела, – объяснил Стив с виноватой улыбкой.
– Какая еще девушка?
– Да я не очень разглядел... Такая кудрявая, беленькая. На болонку похожа в профиль.
– Ну и что? Девушка... Мало ли девушек вокруг. – Я, как могла, сопротивлялась дурным вестям.
– Наверное, немало... Он сел в машину, и они поцеловались. Ему безразлично было, видел я это или нет.
Стив замолчал.
– Стасе сейчас плохо, – заметила я после паузы.
– Это ерунда. – Стив потрепал меня по плечу. – Говорится ведь, бабьи слезы что вода. И зря ты так расстраиваешься!.. Пойдем, а то не увидим Танюшку. – Я продолжала сидеть неподвижно. – Алла, пойдем быстрее.
– Подожди, Стив. Я еще не сказала тебе всего. Сядь... Мне нужно собраться с силами.
– Ну, Ален, говори. Неужели тебе не интересно?
– Я беременна, Стив... У нас будет ребенок.
Глава 19
Все говорили исключительно про Танюшку.
Будто не было спектакля, печального сюжета, звездных актеров в главных ролях, экстравагантных декораций и прочее и прочее и прочее.
В нормальной ситуации я постаралась бы перевести разговор на другую тему, даже намекнула бы кому-нибудь из гостей: поймите, она ребенок, еще не может объективно оценивать себя. Умерьте свой пыл, одним словом.
Но это в нормальной ситуации. А сейчас я сидела посреди своей гостиной на пуфе, смотрела на снующих вокруг меня вроде бы знакомых людей, источающих все оттенки восторга... Но по-настоящему не слушала и не смотрела – мысли мои были далеко-далеко..
Хорошо еще, что сообразительная Марина взялась накрыть на стол. В помощники себе она избрала Светку, и Женя с Таней, кажется, тоже увязались за ними.
Я слышала, как Марина просила помочь едва знакомую Светку:
– Давайте мы сами. У Алены сегодня совершенно особенный день.
– Да он у всех сегодня совершенно особенный. – Светка многозначительно, но как-то радостно вздохнула и направилась в кухню за Мариной.
– ...Такая она уверенная у вас! – ораторствовала тетя Ира на всю гостиную. – Не боится! Вышла на сцену – пританцовывает. А уж как запела... Думаю: мать честная!..
Кто-то объяснил тете Ире, что все артисты, в том числе и Таня, пели в этом спектакле в микрофон. Что это особый, новомодный жанр – мюзикл.
– Да хоть и в микрофон! – не обращая внимания на умаляющие эффект слова, продолжала тетка. – Ал, ты-то слышала, как она поет?
Нет, я не слышала.
...Весь спектакль мы со Стивом просидели в фойе прославленного театра. Он не отпускал мою руку, то уговаривал успокоиться, то говорил, что ребенок – это прекрасно, и что наш возраст не имеет никакого значения, и что он очень-очень любит меня, и что он счастлив, и что рожать я буду в самой лучшей московской клинике, а если захочу, то за границей.
Вот так позорно из-за моего преглупого нервозного состояния мы пропустили первое выступление нашей дорогой девочки...
– Стив, – я находила все новые и новые поводы для уныния, – а вдруг, когда наш с тобой ребенок родится, мы уже Танюшку не будем так любить?
Слезы легко подступали к моим глазам, но если вдруг уходили вглубь, я пугалась, подспудно стараясь любой ценной вернуть это приятное слезливое состояние.
– Не говори глупостей, Алена! И пожалуйста, возьми себя в руки. Не забудь: сегодня у нас званый вечер.
И вот, из последних сил держа себя в руках, как пообещала Стиву в фойе театра, я изображала из себя хозяйку вечера.
– Таня поет хорошо... Но ей надо много-много учиться...
– Алла, не занудствуй, – попросила Люда Ненашева. – Ваша Таня – талант!
– Прошу всех к столу! – с довольной улыбкой заглянув в гостиную, пригласила Светка.
Народ нестройно потянулся в столовую. В коридоре образовалась небольшая пробка. Кто-то застыл у дверей в ванную, дожидаясь своей очереди.
– Пошли! – тормошила Светка меня. – Чего сидишь, как в воду опущенная?
– Сейчас приду.
Теперь я чувствовала лишь одно глобально-тотальное опустошение. Наверное, это была нормальная реакция моего бедного, измочаленного сложной цепью предыдущих обстоятельств организма. Но судьбе, видимо, не хотелось бросать это увлекательное занятие на полдороге – впереди меня ожидал последний удар.
– А я все знаю... – бесцеремонно объявила Светка и с этими словами взяла да и подсела ко мне вместо того, чтобы идти в столовую. Я молчала. – Я очень рада за тебя, – не отставала Светка. – А ты?
– Да. Рада, конечно.
– А Стив? Ты ему сказала?
– Стив тоже рад.
– А за меня?
Я не ответила – только вопросительно на нее взглянула.
– Ты что, до сих пор не знаешь ничего? Алка! Кирилл вернулся!
Я еще раз взглянула на нее – на этот раз недоверчиво.
– Да чего ты так смотришь? В Москву вернулся Кирилл!
– На выставку? Будет продавать свои иконы? А я, ты представляешь, все-таки побывала там. Купила...
Я собиралась поведать ей странный случай с покупкой Семистрельной иконы Божьей Матери, но Светка перебила меня:
– Алка! На какую там выставку!.. Он вернулся ко мне. Навсегда.
Еще пять минут назад я думала, что не смогу больше ни плакать, ни радоваться, ни удивляться. По крайней мере, долго не смогу. Но, услышав Светку, я опять почувствовала треклятое волнение и не менее треклятые слезы, готовые предательски затопить глаза.
– Да ты же видела его! – затараторила Светка. Я отрицательно покачала головой. – Ты видела его у входа в театр!
– Я его не узнала, Свет, – выговорила я тяжело. – Думала, кто-то из наших гостей или твой новый знакомый.
– А я... – Светка остановилась, чтобы перевести дух, – я сегодня, представляешь, собираюсь в театр. Сижу перед зеркалом, крашу глаза. И вдруг вижу в зеркало – в комнату входит мужчина. Ну, думаю, работяги эти совсем обнаглели. Это же мое личное пространство. Я не одета! В одном халате сижу, на плечи накинутом. Обнаглели вы, господа! Сейчас получите у меня. Поворачиваюсь – и узнаю Кирилла.
– Свет, а он что?
– А он говорит: «Света, я приехал просить твоей руки».
