Ольга Николаева - Ненормальная (СИ)
Оставалось только одно - мирные переговоры. Вот только что предложить взамен ее расположения? Ей же, как обычно, ничего и ни от кого не нужно было. А если и нужно - не сказала бы никогда.
Задумался так, что пропустил момент, когда девушка спустилась и прибрела на кухню. Только что не было никого, он один и заснеженный вид в окно, и вдруг все помещение наполнилось теплом, ароматом, шлепаньем босых ног по плитке пола. Ну да, пока по деревянным полам шла, ничего не слышно было, потому и подкралась незаметно. Насторожился, но решил взять паузу - посмотреть, как себя поведет, а там уже действовать по ходу пьесы.
- Привет. - И еле слышный зевок, и почему-то спиной почувствовал, что потягивается, порадовался, что не видит этого - мог бы не сдержаться. - Ох, как я хриплю с утра. Не разговорилась еще.
А у него от этой хрипотцы утренней все жилки подтянулись, снова все окончания ожили, словно и не бывало утренней расслабленности. Если она только голосом так завести может - что будет, если посмотреть на нее? Но не век же спиной стоять. Повернулся с опаской:
- Доброе утро. Обалденно выглядишь. - Обалдел - не то слово. Вся взъерошенная, со спутанной гривой, которую как раз пыталась скрутить в подобие прически, глаза еще сонные, и закутана в какой-то плед, наподобие тоги. И под ним, судя по всему, нет ничего. Это даже не комплимент был, а констатация факта. Только ей, как всегда, параллельно до всего, что касается внешности:
- Да? Поверю на слово. Я в зеркало не рискнула смотреть. Начала бы вопить, всех зверей в округе распугала бы.
- И часто такое у тебя? - Ведь напрашивается же на комплименты, как еще понимать эти фразы?
- Да каждое утро. Я ведь в душе высокая голубоглазая блондинка. Параметры девяносто-шестьдесят и так далее. И каждое утро удивляюсь, что из зеркала смотрит что-то совсем другое. Приходится как-то мириться. С трудом, но я уже научилась. - Улыбается. Вот за что уважал всегда, так за откровенный стеб над собой. - Ты меня завтраком будешь кормить?
- Да, уже все готово.
- И даже на стол накроешь? А то мне двигаться неудобно - пошевелюсь, и все свалится. Я свою одежду не нашла почему-то.
Конечно, найди, попробуй - Дима с утра тряпочки собирал по всей комнате. А потом, не думая, запихнул в шкаф вместе со своей одеждой. Зачем и с какой целью? Сам себе не хотел признаваться.
- Конечно. Сиди и наслаждайся. У меня еще мороженое где-то было. Будешь?
- Нет, мне кофе с плюшками вполне достаточно. - Вдохнула аромат напитка, сладко прижмурилась, какой-то невнятный звук издала, снова пройдясь по напряженным нервам. - Блин, я уже и не помню, когда меня завтраком кормили. Просто сказка.
- Могу организовать, на ежедневной основе. Я рано встаю, так что проблем не будет. - Ну вот, с головой бухнулся. Из этой фразы все должна понять. Не глупая.
Из-за большой кружки лица практически не видно, заметно только, как бровь вздернулась. Потом очень медленно кружку опустила, глаза подняла, посмотрела внимательно. И взгляд уже цепкий, куда сонная дымка подевалась?
- Это ты что сейчас предлагаешь? Я намеки не очень понимаю, или понимаю не правильно. Поконкретнее, пожалуйста.
- Куда уж конкретнее, Ань? - почувствовал, что начинает закипать. Что-то, а спокойствия с ней не дождешься. - Я тебе предлагаю жить со мной. У меня. И тогда я буду кормить тебя завтраками.
- Вот оно что. - Протянула, почти издевательски. - А Вам говорили, Дмитрий Евгеньевич, что Вы - коварный соблазнитель? Завлекаете невинных девушек так, что они просто не в состоянии отказаться? Ведь ни одна же дурында, даже самых строгих правил, от завтраков не откажется...Тем более, каждый день. - И снова ухмыляется. Понятно, решила все в шутку перевести. Ну, уж нет, не в этот раз.
- Ань, я не шучу. Я серьезно предлагаю. И завтраки - самое малое, что я готов тебе предложить. Кстати, еще ни одной женщине такого не предлагал. И не делай вид, что ничего не понимаешь.
- Да все я понимаю. Только вот надолго ли тебя хватит? У меня же характер - супергадостный. Такого подарка и врагу не пожелаешь. Я, между прочим, тоже ни с одним мужчиной вместе не жила. Потому что не хотела никому вред наносить. Знаешь, почему мои родственники не боятся, что меня похитят с целью выкупа?
- И почему же? - даже любопытно стало, хоть и понимал, что разговор уходит не в ту сторону.
- Потому что через сутки похитители меня сами вернут, и еще доплатят, чтобы обратно взяли. У меня братья всерьез подумывали таким образом деньги зарабатывать. Ну, по молодости. Но решили не связываться.
- И не надейся, я тебя никому не верну. Если сама не передумаешь.
- Ну, смотри, я тебя предупредила.
Вот так, без лишней сентиментальности, которую она не любила до дрожи, и договорились. "Ну, а что? Мы же взрослые, деловые люди. Решили, в общем-то, серьезный вопрос" - это был ее комментарий.
Как оказалось, Диме совместной жизни оказалось мало. Не хватало ее постоянного присутствия, даже тогда, когда просыпались и засыпали вместе. Хотелось заполонить все ее время, мысли, желания - как она прочно захватила все его существо. Недоставало ее звонков и шуточек, когда она была на работе. И до боли хотелось понять, что там опять крутится в ее голове, когда, находясь рядом, она снова уходила куда-то внутрь себя. Что она там думала, какие мысли крутила? Иногда удавалось зацепить за какую-то ниточку, вывести на разговор, и снова замереть ошеломленно. Легко и словно невзначай, она рассказывала о вещах и событиях, которые не должна переживать молодая девушка, во всяком случае - не в таких количествах.
О том, как имея достаточно большую семью, оставалась одинокой - потому что не хотела жить по правилам недалекой родни. И как в юном возрасте оказалась совершенно самостоятельной, потому что никто не помогал. А она не хотела помощи, которая превращалась в зависимость.
И как родные люди могут причинять самую большую боль - это он тоже понял из ее рассказов. Только о боли она никогда не говорила. Вообще не жаловалась. Просто объясняла, почему больше не хочет общаться с тем или иным человеком. "Разочаровал" - это максимально жесткая характеристика. А еще оказалось, что зла не держит вообще ни на кого. "Смысл? Просто у нас разные взгляды на жизнь. Просто человек привык постоянно кем-то пользоваться, ничего взамен не давая. А я не хочу, чтобы мной просто пользовались. Зачем злиться-то? Во второй раз не попадусь".
А еще понял, что под маской человека, который смотрит на всех с легким ехидным прищуром, взрослой и циничной женщины-стервозы, живет маленькая девочка с широко распахнутыми глазами. И у этой девочки болит всё - и душа, и тело, когда она впускает чужие проблемы и беды. Она была большим комком туго натянутых нервов, и если кому-то удавалось зацепить хоть один - он тут же раскручивался, звеня и отдавая выплеском таких эмоций, что хотелось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Она знала это о себе, и потому закрывалась, защищалась, как могла - но не всегда справлялась. И тогда хотелось укрыть ее, обнять, спасти, схватить топор и уничтожить всех обидчиков. Но не позволяла - как правило, это были самые близкие ей люди, и обижать их никому не было позволено.
