Максин Барри - Судьбы
Вероника Колтрейн слышала лишь оглушительный стук собственного сердца. В тех местах, где незнакомец ее касался, кожа горела огнем. Ничто в предыдущей жизни не подготовило ее к такой встрече. До того момента, как она в первый раз взглянула в глаза незнакомца, она считала себя обычной девушкой, обладающей здравым смыслом, с неплохой головой на плечах. Теперь она поняла, что ошибалась. Все в ней таяло под его пристальным взглядом, во рту пересохло. Что с ней такое творится?
Уэйн подвинулся еще ближе. Поднял руку и положил ладонь на ее грудь.
Вероника оцепенела и легонько вскрикнула, но за общим шумом ее никто не услышал. Ее не волновало, что их могут увидеть, что она позволяет совершенно незнакомому человеку вещи, которые не разрешает даже постоянному поклоннику. Ее глаза сначала расширились, потом закрылись. Губы слегка приоткрылись. В мозгу возник слабый предупредительный сигнал, но его тут же заглушил гулкий стук сердца. Сбывалась ее мечта. Она вошла в лифт и увидела там самого красивого в мире мужчину, который смотрел на нее так, будто любил без памяти. Смелый, как рыцарь из сказки, он касался ее так, словно имел на это право. Нет, она сошла с ума. Совершенно рехнулась. Куда подевалось ее хваленое благоразумие? Где та Вероника, которую в школе дразнили синим чулком?
Уэйн видел ее прекрасные глаза совсем рядом и впервые в жизни почувствовал, что попался в сети женщины. И испугался.
Но не мог отодвинуться. Он пальцем чувствовал ее твердый сосок, видел, как она инстинктивно выгнула спину, как снова широко распахнулись глаза.
Веронике хотелось запретить ему… так трогать ее. Но, когда она открыла глаза и увидела его умоляющий взгляд, ей захотелось прижать его к себе. Значит, не ее одну поразил удар молнии? Колени ее подгибались. Но тут лифт остановился, и кабина опустела. Она почувствовала, как краска запоздало заливает лицо, и выскочила из лифта, судорожно прижимая к груди папку.
Она лишь раз взглянула через плечо и увидела, что незнакомец все еще стоит в лифте и следит за ней потрясающими синими глазами. Задыхаясь, она нырнула в женский туалет, где прислонилась горящим лбом к холодной кафельной стене, пытаясь понять, что же такое с. ней произошло.
Уэйн вернулся в гостиницу на такси и переоделся к встрече с сэром Мортимером. Он упрямо старался не думать о той женщине в лифте, уверяя себя, что все это пустяки. Опасные игры в лифте, вот и все. Расстраиваться не из-за чего.
Часом позже сэр Мортимер невольно помог ему избавиться от тревожных мыслей, с гордостью показывая Лондонскую фондовую биржу. Когда Уэйн вернулся в гостиницу, получив приглашение провести уик-энд в загородной усадьбе сэра Мортимера в Беркшире, в его ушах все еще звучали громкие мужские выкрики и непрерывный звон телефонов.
У Уэйна теперь не было машины, поэтому он поехал с сэром Мортимером в его «бентли» тридцатых годов.
Дом сэра Мортимера оказался каменным особняком восемнадцатого века с ровным рядом окон. Слуга с бесстрастным лицом проводил его в гостевую комнату в восточном крыле, где стояла кровать с балдахином и старинный платяной шкаф — настоящий антиквариат. Он в рекордное время распаковал вещи и вышел в коридор, увешанный портретами. Пока он с интересом рассматривал их, из-за угла вышла молодая женщина в бархатном зеленом костюме для верховой езды и шляпке в тон. Она явно направлялась на конюшню.
— Привет, вы здесь новенький.
Уэйн представился, обратив внимание, что карие глаза быстро и без особого интереса оглядели его.
— Я — Аманда Платт, невестка Морти. Вы, вероятно, на выходные? Думаю, мне лучше просветить вас, раз вы тут впервые, — заявила Аманда без обиняков. — Прежде всего, — она быстро зашагала по коридору, — вам лучше держаться подальше от моего мужа, Тоби, — предупредила она, останавливаясь, чтобы снова оценивающе оглядеть его, — тем более с такой внешностью. Ему нравятся большие мальчики. Вы меня понимаете?
Уэйн покраснел и смущенно улыбнулся.
— Обещаю, буду избегать его как прокаженного.
Аманда безразлично пожала плечами.
— Дальше, не ешьте ревень, иначе неделю проведете в обнимку с унитазом. Да, насчет второй леди Платт. Первая умерла, когда перепрыгнула через препятствие, чего не сделала ее лошадь. Наша Беатрис — молодая кобылка, ее старик взял в надежде, что она родит ему пару сыновей, но из этого ничего не вышло. Бедняжка Морти уже слишком стар, поэтому она утешается с конюхом.
Они уже дошли до огромной мраморной лестницы, но Аманда, похоже, только вошла во вкус.
— У Синтии, сестры Тоби, трое детей, один ужаснее другого. Да, и берегитесь Лабрадора. Поганец кусается. Ну вот, вроде все. Добро пожаловать в Англию, мистер Д'Арвилль.
Уэйн смотрел ей вслед, не зная, как ему реагировать на услышанное. Ей что, плевать на то, что она болтает?
— А, Д'Арвилль.
Уэйн быстро обернулся, услышав голос сэра Мортимера. Рядом с ним стояла женщина с короткими светлыми волосами, приятными серыми глазами и крупным ртом, одетая в платье густо-красного цвета.
— Беатрис, это тот самый юноша, о котором я тебе рассказывал. Моя жена, Беатрис, — произнес сэр Мортимер.
Она оглядела его холодным, оценивающим взглядом, и Уэйн сразу почувствовал, с ее стороны неприязнь, смешанную с желанием.
— Очень приятно. — Она наклонила голову.
— Мне тоже, леди Платт, — сказал он, поймал ее руку и изысканным движением поднес к губам.
Беатрис замерла, глаза загорелись ненавистью, и она со свистом втянула воздух. Как раз в этот момент сэр Мортимер произнес:
— Полагаю, ты незнакома с одним из наших младших советников из отдела драгоценностей, верно?
Уэйн повернулся, все еще держа руку разгневанной Беатрис, и увидел перед собой прелестное лицо женщины из лифта.
Глава 16
Сидящая у окна женщина казалась мертвой. За пять лет она не произнесла ни слова. Себастьян все время посматривал, вздымается ли ее грудь, — хотел убедиться, что она дышит. Она не моргнула, не пошевелилась даже тогда, когда на куст под окном сел черный дрозд и запел.
— Сара. Сара, вы меня слышите?
Женщина вдруг так резко нахмурилась, что Себастьян даже подскочил от неожиданности.
— Сара, вы слышите, как поет птица?
Серые глаза начали быстро моргать. Снова этот голос, она слышала его раньше, он доносился с небес. Это Господь? Голос приятный, теплый и любящий, таким в ее представлении должен быть голос Господа.
— Сара, послушайте, как поет птица.
Птица? Что такое птица? Она что-то помнила… Сара Кэшман не могла вспомнить птицу, но звуки, напоминающие флейту, пробились сквозь окружающий ее туман. Она их слышала.
