Карина Хейл - Соглашение (ЛП)
- И теперь, когда ты со мной, - тихо произносит он, кончик его пальца смахивает слезу, которая катится у меня по щеке, - мне ничего больше не нужно.
Я пытаюсь сглотнуть ком в горле, но не могу.
- Мне тоже больше ничего не нужно, - хрипло отвечаю я.
Он нежно улыбается и целует меня в лоб.
- Моя Мальвинка.
- Мой Ковбой.
- Нас ждет столько хорошего впереди.
Он прав. Так и будет.
Засыпая обнаженной в его объятиях, я думаю о том, как быстро все изменилось. Неделю назад мы были друзьями. А теперь мы два человека, которые только что любили друг друга.
Все настолько идеально, что просто не может быть правдой.
И я боюсь, что это действительно так.
Боюсь, что нам придется нелегко.
Очень боюсь.
ГЛАВА 15
ЛИНДЕН
Я не мог поверить своим глазам, когда, черт возьми, проснулся. Мне на самом деле пришлось себя ущипнуть, чтобы убедиться, что я не сплю. Потому что если это, мать вашу, всего лишь сон, то определенно лучший из всех.
Но это не сон. Рядом со мной, на моей кровати, на смятых простынях и одеялах лежала великолепная женщина, изгибы бедер которой должны быть запечатлены по всем канонам классической живописи. Ни у одной из этих пташек нет и не будет такой же задницы, как у нее. Никто на нее не похож.
Потому что она единственная.
Блять. Поверить на хрен не могу, что переспал с ней прошлой ночью.
Стефани, мать ее, Робсон.
Ничего не могу поделать и глупо улыбаюсь. Черт, какой же я везунчик, думаю я про себя, едва не рассмеявшись собственным мыслям. Но смотря на идеальные изгибы её шикарной задницы, лежащей в моей постели, я могу с уверенностью сказать, что на этот раз удача явно на моей стороне. Я гребаный счастливчик.
И это было лучше, чем я себе представлял. Долгие годы я удовлетворял себя, трахая других и мечтая о ней, но все эти мечты – ничто в сравнении с реальностью. Ее вкус и те ощущения, которые рождались в моем члене, когда я был внутри ее тела, Боже, это было охренеть как прекрасно. А чего стоят ее глаза, сиявшие как солнышко летним утром, когда она кончала? Ни одна фантазия не сравнится с тем, какая Стефани на самом деле.
- Ты уставился на мою задницу? – шепчет она, не поворачиваясь, и я слегка вздрагиваю от звука ее голоса.
- Эээ, да, - признаюсь я. – Но, если бы ты могла видеть свою задницу, ты бы тоже на нее пялилась.
Она медленно переворачивается и моргает, глядя на меня. Солнечный свет льется из окна на её лицо. Да, это чертово утро просто прекрасно, и даже привередливая погода Сан-Франциско согласна с этим.
- Привет, - говорит она сонно.
- Привет, - отвечаю я, улыбаясь, как идиот. Я придвигаюсь к ней так, что мой утренний стояк, прижатый к ее бедру, не может остаться не замеченным.
- Сколько времени? – спрашивает она.
- Неважно, - отвечаю я, не желая давать ей повода выскользнуть из кровати. – Сегодня воскресенье, ты у меня дома и, значит, нам остается только есть и трахаться.
Она приподнимает свою идеальную бровь. Боже, она великолепна, даже когда ее макияж наполовину размазан.
- Да неужели? Не помню, чтобы я на это подписывалась.
- Подписывалась, - говорю я, целуя ее в плечо. – Ты на многое подписалась прошлой ночью, когда трахалась со мной.
- Не могу воскресить в памяти этот контракт.
- Не можешь, но ты сказала, что я твой бог секса, и ты сделаешь для меня все, что угодно. Да-да, все, что угодно, - говорю я, многозначительно приподнимая брови.
Она хихикает.
- Такого я точно не помню.
- Хммм, - задумываюсь я. – Что ж, возможно, я просто прочитал твои мысли, - я прижимаюсь к ней ближе. – Ты же в курсе, как хорошо я тебя знаю.
На ее лице появляется смущение, и она смотрит в сторону. Может, я слишком давлю на нее сейчас.
Я убираю прядь волос ей за ушко.
- Как ты?
Она молча размышляет пару секунд, глядя в потолок.
- Я не знаю.
Её слова заставляют мою грудь болезненно сжаться.
- Ты не знаешь, - повторяю я.
Она виновато смотрит на меня.
- В смысле… Я счастлива. Правда. Думаю, я просто потрясена. Все случилось так быстро… У меня нет в этом опыта.
- Не опыта спать с мужчинами?
- Нет опыта спать с друзьями. В частности, со своим лучшим другом.
Я понимаю, что она имеет в виду, но по мне так тут все ясно. Прошлой ночью мы сделали то, что, как мне казалось, нам суждено было сделать с самого начала. Нам просто понадобилось чертовски много времени, чтобы это понять.
Девять лет я провел с посиневшими от напряжения яйцами и теперь собираюсь сполна насладиться своим выигрышем.
- Ну, я все еще твой друг, - говорю я. – Это не изменилось. Просто сменился масштаб.
- Друзья с дополнительными возможностями?
Я пожимаю плечами, хоть и надеялся на нечто большее, чем это.
- Конечно. Если тебе это подходит. Должен сказать, что эти «возможности» могут все круто поменять.
- Все запутается, - говорит она, нахмурившись, и теперь я понимаю, о чем она на самом деле переживает. О том же, о чем и я.
Она думает о Джеймсе.
- Возможно, - неторопливо отвечаю я, теребя прядь её волос. – Но такое с любыми отношениями может случиться, верно?
- А как же Джеймс?
Я вздыхаю.
- Ну, Джеймс действительно может стать проблемой. - Интересно, она тоже подозревает, что он по-прежнему влюблен в нее? – Почему ты так переживаешь из-за Джеймса?
- Я не думаю, что сам по себе он станет проблемой. Но я не хочу бросаться рассказывать ему о том, что происходит прямо сейчас. Он может немного… странно отреагировать. Например, ему будет казаться, что он остается в стороне или что-то вроде того. Он становится замкнутым, когда мы с тобой проводим время наедине.
Мое сердце начинает биться медленнее.
- Серьезно?
Она кивает.
- Да. Но знаешь, у него своих тараканов хватает. Не пойми неправильно, он дорог нам обоим. Это ведь Джеймс. Но… Я не знаю. Он такой обидчивый и эмоциональный, что если мы с тобой вдруг прямо перед ним изобразим обнимашки-целовашки или пих-перепих…
- Пих-перепих?
Она игнорирует меня, продолжая, - Если наше поведение изменится, если мы поменяем динамику нашей дружбы, все мы трое…
- Но он в курсе соглашения, которое мы заключили. Не так уж все и изменится.
- Знаю, но он уверен, что это чушь собачья. Просто шутка, ничего серьезного.
Я хмурюсь.
- Ты тоже так думала?
Она, смутившись, поджимает губы.
- Возможно. Но ведь это не шутка, правда?
Я качаю головой.
- Нет. Вовсе нет. Я говорил серьезно.
