Марина Белкина - Брачный антракт
Сво-бо-да!
Как же он соскучился по этому! Почему так долго лишал себя такого счастья? Егор задыхался от адреналина и любви.
«Мама дорогая, я все еще живой!»
Она стояла в очереди к стойке регистрации, в бежевом плаще, так выгодно подчеркивающем роскошные темные волосы. Хрупкая и беззащитная. Изящная, словно статуэтка, и впрямь какая-то нездешняя, словно ангел, спустившийся на землю. Егор замер возле автомата, заматывающего чемоданы в пленку. Он увидел, как какой-то баклан в спортивном костюме наехал Нике на ногу своей тележкой. Егор ринулся вперед, намереваясь отбить ему башку. В два прыжка оказался рядом и замер, позабыв обо всем на свете. Заглянул в ее лицо, жадно впитывая каждую черточку.
– Ты?! – ахнула Ника.
Черные глазищи манили, как речка душной ночью.
– Не уезжай, – прошептал Егор севшим голосом. – Пожалуйста, останься… Я ведь и жениться могу.
Она нахмурилась и с вызовом посмотрела на него.
– А я ведь могу и развестись.
Егору показалось, что он все еще несется по вечернему городу на мотоцикле. Резко притянул Нику к себе.
– Так ты остаешься? – бормотал он, целуя ее и все еще не веря в это. – Правда, остаешься?
– Да, – шептала Ника.
Егор отстранился.
– Признайся, ты согласилась из-за Степки, да?
В глубине черных глаз блеснула хитринка.
– Из-за твоего шоколадного мусса.
Эпилог
Весь двор был заставлен машинами. Свободное место удалось найти только за мусорным баком. Ника припарковалась и осторожно выбралась из своей новенькой «Тойоты». В темнеющем небе летали снежинки. Она запрокинула голову и подставила лицо их влажным поцелуям, выпустила изо рта пар в морозный воздух. Ника почувствовала, как у нее внутри что-то булькнуло, ухватилась за открытую дверцу машины и застыла, словно глядя внутрь себя. Шевелится! Вот опять! Она погладила круглый живот, на глаза навернулись слезы. Ника стала чувствовать движения ребенка совсем недавно и еще не привыкла к тому, как это бесконечно приятно. Пожалуй, самое лучшее ощущение на свете.
Она достала с заднего сиденья коробку с тортом, перевязанную бечевкой, захлопнула дверцу и, боясь поскользнуться, медленно двинулась к подъезду. В пропахшем кошками лифте поднялась на пятый этаж.
Дверь ей открыла Снегурочка, синеглазая, в традиционной шубке, шапочке и с золотой косой, перекинутой на грудь.
– Олеська?! Я тебя не узнала! – расхохоталась Ника. – Ты откуда такая?
– Корпоратив работала, только что прискакала, не успела переодеться, ну, проходи, моя красавица!
Ника вошла в тесную прихожую с кое-где отклеившимися обоями, поставила торт на полку под зеркалом и тяжело опустилась на пуфик, собираясь снять сапоги.
– Слушай, а почему ты не переоделась? Так в костюме Снегурочки по улице и топала?
– Да вот. Создаю народу новогоднее настроение! Просто тут идти недалеко, и потом, я нашему дворнику денег должна. Отдать пока никак не могу, вот и приходится маскироваться.
– Ты в своем репертуаре! – рассмеялась Ника.
Олеська скинула снегурочью шубку и надетый под нее пуховик, а потом помогла Нике раздеться.
– Какая кругленькая стала, красота! – Олеська с умилением разглядывала Никин животик. – И кто там у нас, мальчик?
– Девочка.
– Лучше бы первым пацана.
Ника улыбнулась.
– Мальчик у нас уже есть.
Олеська вздохнула.
– Завидую я тебе, Никуш.
– Так роди! Твой давно наследника ждет. Знаешь, мой муж – спец по всяким приметам. – Ника закатила глаза. – Он говорит, что, если погладишь беременную по животу, тоже забеременеешь. Так что у тебя есть отличная возможность! – Ника выпятила животик. – Давай, вот увидишь, сразу залетишь!
– Типун тебе на язык! – Олеська поменялась в лице и быстро спрятала руки за спину. – Не до того пока. Ты же знаешь, я вся в искусстве.
Они прошли на кухню. Ника водрузила торт на усыпанный крошками стол и присела на табуретку. Олеська поставила чайник, сняла с головы и бросила на подоконник шапочку, к которой была прицеплена коса. По плечам рассыпались буйные кудри кислотно-рыжего цвета.
– Ну, а ты как? – спросила Ника.
– Работаю. В эпизоде недавно снялась, правда, пока не ясно, что с фильмом будет… Ну и корпоративы сейчас пошли, Новый год, сама же знаешь. Деньги зарабатываем, – приосанилась Олеська и убрала со стола пачку «Доширака» с торчащей из нее ложкой. – А ты? Из «Алиби-агентства» ушла. Работать-то собираешься, после того как родишь?
– Собираюсь, когда малышка подрастет. Но немного в другой сфере.
– А как же твоя карьера? – ахнула Олеська.
– Да какая там карьера, я тебя умоляю! – махнула рукой Ника. – Настоящей актрисы из меня, к сожалению, не вышло. Не мое. Хорошо еще, что поняла это к тридцати, а не к пятидесяти. Я сейчас на психолога учусь. Со временем мечтаю завести собственную практику.
– Здорово, – кисло обрадовалась Олеська. У нее была совсем другая мечта. – Уверена, все получится, у тебя все в жизни получается. Ты же умная, как лошадь.
Ника рассмеялась.
– Просто не наступаю на одни и те же грабли.
Закипел чайник, хозяйка разлила по чашкам кипяток и протянула Нике пакетик «Липтона».
– Спасибо. Знаешь, Олесь, я сейчас так счастлива. И очень благодарна за то, что ты для меня сделала тогда, больше года назад. Давно собиралась с тортиком приехать, да все как-то не получалось.
– Да ладно! Мы давно в расчете. И потом, не преувеличивай моих заслуг. Сценарий твой, текст тоже, в соавторстве с Михаилом нашим Булгаковым. Плюс костюм, спасибо запасникам «Мосфильма». Я-то только отыграла.
– Да, но как! – подмигнула Ника. – Клиент до сих пор под впечатлением.
Олеська польщенно шмыгнула носом.
– Спасибо. Это мое призвание. Смех и радость мы приносим людям. Фу, как будто песок в глазах! – Она отвернулась к небольшому круглому зеркалу, стоящему на подоконнике, видимо, для того, чтобы снять цветные линзы. – Ну вот, так-то лучше. Я рада, что ты счастлива, и вдвойне рада, что приложила к этому руку, – улыбнулась она.
Улыбка вышла какой-то зловещей. Вовсе не потому, что подруга держала камень за пазухой, а из-за взгляда. Глаза у Олеськи от природы странные. Один голубой, а другой – карий с золотистыми крапинками.
Примечания
1
О вкусах не спорят (англ.).
2
Лучше перестараться, чем недостараться (англ.).
3
Круглые мотоочки в стиле ретро.
4
«Ботанить» – ехать медленно (байкерский сленг).
