Татьяна Корсакова - Старинный орнамент везения
– А она свела?
– Уверена! Ну, подумай сам, с какой стати взрослому, опытному мужчине так радикально менять свою жизнь? Только из-за женщины! Седина в бороду, бес в ребро. Это она его таким сделала.
– Вообще-то, она не слишком подходит на роль содержанки, – заметил Тим. – В ней нет ничего эксклюзивного, ничего такого, чего бы не было в тебе, законной супруге.
– Я законная супруга, это ты верно подметил, – сказала Марина с горечью, – а жены со временем надоедают.
– Даже такие, как ты?
– Даже такие, как я. Девчонка молода – это немаловажно, особенно для шестидесятилетнего мужчины. И вообще, ты заметил, какая она странная? У нее же взгляд шальной. Может быть, она Сережу приворожила, эта чертова оборванка?!
Тим скептически хмыкнул. Если с первым утверждением он еще мог согласиться, то со вторым никак. На роковую женщину Олимпиада Витальевна Мартьянова не тянула, даже принимая во внимание шальной взгляд.
– Не веришь? – Марина поморщилась.
– Честно говоря, не очень.
– Тогда что делать с тем обстоятельством, что в моей… – она запнулась, – что в нашей квартире обитает эта проходимка?
– Я уже сказал, что собираюсь делать. Собираюсь решать проблему миром.
– Что-то мне подсказывает, что миром не получится. Она не так проста, как кажется. Кстати, ты в курсе, что на квартиру зарится еще и Николай?
– Дядюшка? – Тим удивленно нахмурился.
– Да, у него тоже, понимаешь ли, случился приступ ностальгии, – Марина саркастически улыбнулась, загасила недокуренную сигарету.
– Удивительно, – Тим поскреб подбородок.
– Вот именно, удивительно! Интересно будет посмотреть, как ты станешь решать вопрос в условиях такой конкуренции.
– Что-нибудь придумаю, – отмахнулся Тим. Рассказывать о том, что половина квартиры уже и так принадлежит ему, он не собирался. Еще не время.
– Да, ты действительно изменился, – Марина посмотрела на него с уважением, кокетливо поправила сползшую бретельку платья. – Ты стал похож на своего отца. Такой же решительный, упрямый и опасный. Мне даже становится страшно, Тима, – она погладила его по руке.
– Тебе не нужно меня бояться, – Тим сжал тонкие пальцы. Марина едва заметно поморщилась, но руку не убрала.
– Где ты остановился? – спросила, глядя прямо ему в глаза.
– В гостинице, – соврал он.
– В гостинице, наверное, неуютно.
– Это очень хорошая гостиница.
– Тебе повезло. А у меня дома так одиноко…
Тим понимал, о чем она. Они оба понимали. Одинокая женщина, неженатый мужчина. У них нет никаких обязательств, они оба свободны. Так почему бы не скрасить друг другу одиночество?
Идея была привлекательной, настолько привлекательной, что Тим едва не согласился, но в самый последний момент, когда в синих глазах Марины уже зажегся огонек триумфа, передумал. Конечно, Марина по-прежнему очень красивая женщина. Красивая и сексуальная. Но он приехал в Москву не за тем. Сначала нужно понять, что хотел сказать ему отец, а уж потом идти на поводу у собственных слабостей. Как говаривал Коляныч, нельзя смешивать бизнес и удовольствия. Приглашением Марины можно будет воспользоваться и позже, если, конечно, она захочет. Жизненный опыт подсказывал, что она согласится. Не из-за бесполезной романтики, а просто затем, чтобы посмотреть, как карта ляжет. Марина всегда принимала сторону сильнейшего, а его ставки в этой игре высоки.
– Марина, – он с сожалением покачал головой, – увы, на сегодня у меня назначена еще одна очень важная встреча.
Она понимающе улыбнулась. Все-таки приятно иметь дело с умной женщиной. Никаких тебе вопросов, никаких упреков и обид. Может быть, и в самом деле взять ее с собой в Дакар, когда все закончится?..
* * *Липа была зла и напугана. Зла оттого, что не понимала, как отключилась, оттого, что проспала целый день и проснулась только вечером. А напугана потому, что причину своего странного состояния видела в Тимофее Чернове. Это он сделал с ней что-то… что-то неправильное. Последнее, что Липа помнила, это адская головная боль и тяжелые ладони на своем затылке. Чернов велел ей расслабиться, и она расслабилась. Да так, что провела в отключке весь день. Вон, за окнами уже темно. У нее было множество планов, и все они пошли псу под хвост из-за странного соседа…
Липа придирчиво осмотрела свою одежду, но никаких следов поползновений на свою честь не нашла. И на том спасибо, а то мало ли что может выкинуть бывший уголовник?..
На колени запрыгнула кошка Машка, принялась тереться тощим боком, выпрашивать угощение.
– Пойдем уж, обжора. – Липа взяла кошку на руки, прошлепала на кухню, насыпала в плошку сухого корма. – Вот, ешь.
Машка понюхала корм, возмущенно фыркнула, потрусила к холодильнику.
– Что? – строго спросила Липа.
Машка переступила с лапы на лапу, требовательно мяукнула. Липа распахнула холодильник, придирчиво изучила его содержимое. По всему выходило, что ничего, принадлежащего ей, в холодильнике не было. Только начатый пакет молока да огрызок сыра.
– Молока хочешь? – спросила она кошку.
Кошка молока не хотела. Кошка хотела ветчины. Той самой, которую утром приволок Чернов. Липа тяжело вздохнула, воровато покосилась на дверь, достала ветчину из холодильника.
– Сам виноват, – проворчала, отрезая от большущего куска тоненький ломтик.
Кошка Машка нетерпеливо выплясывала у ее ног и оглашала кухню громким урчанием.
Ветчина пахла одуряюще вкусно, рот моментально наполнился слюной. Она ничего не ела с самого утра, в холодильнике нет ни одного продукта, принадлежащего ей, а ближайшие магазины уже закрыты.
– Сам виноват, – повторила Липа и отрезала кусок побольше, теперь уже для себя.
В хлебнице лежали роскошные французские булки и кусок черствого хлеба. Рука сама потянулась к булке, но тут уж Липа не дала себе слабины, мужественно выбрала хлеб.
Чайник вскипел за пару минут. Все это время девушка боролась с невыносимым желанием слопать бутерброд всухомятку: так сильно хотелось есть.
Бутерброд оказался сказочно вкусным, ветчина таяла во рту. Даже факт, что она ворованная, не мог испортить Липе аппетит. Девушка съела все до последней крошки, немного походила в терзаниях вокруг холодильника, решилась – отрезала себе еще. Ничего страшного, Чернов ведь сам предлагал разделить с ним трапезу. И вообще, она не ворует, а берет в долг. Завтра же купит точно такую же ветчину и положит в холодильник. Эти благие намерения и урчание сытого желудка успокоили Липу окончательно. Она только сейчас поняла, что чувствует себя просто замечательно. И голова не болит, и спать не хочется, и мысли такие ясные и складные, и энергия бьет через край, требует выхода. Липа посмотрела на часы – десять вечера, поздновато для уборки, но в виде исключения…
