Телохранители тройного назначения (ЛП) - Голд Лили

— Это не то, что я имею в виду! Я просто не хочу делать ничего, что повредит твоему общественному имиджу. Вот и все.

Боже, это так неловко.

Она прищуривает глаза.

— Ты думаешь, что настолько отвратителен, что сидение рядом с тобой повредит моему общественному имиджу? Кем, черт возьми, ты себя возомнил, Призраком ебанной Оперы^[58]?

Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем успеваю, она обхватывает ухоженной рукой мой галстук и дергает, притягивая меня для поцелуя.

Мое тело практически сливается с её. Она не утруждает себя никакими легкими поцелуями, сразу же погружая свой язык прямо в мой рот. Я чувствую, как стон поднимается из моей груди, когда целую её в ответ, сильно и отчаянно. Она выгибается навстречу мне, прижимаясь своим телом к моему.

Это не социально приемлемый поцелуй. Это не тот поцелуй, которым можно обменяться в невероятно престижном ресторане, где на стол подают вилки шести разных размеров, а количество бутылок вина исчисляется пятью цифрами.

Но Брайар всё равно. Она сжимает руками мой воротник, притягивая меня ближе, погружаясь глубже. Такое чувство, что она пытается вложить в один поцелуй желание, разочарование и сексуальное напряжение, накопившиеся за несколько недель.

В конце концов, мы задыхаемся и отстраняемся друг от друга. У меня звенит в ушах. Я чувствую, как взгляды возмущенных посетителей пронзают меня со всех сторон, но не могу заставить себя отвести взгляд от Брайар. Она крепче сжимает мой воротник, её голубые глаза сердиты.

— Ты видишь, — задыхается она, — каким отвратительным я тебя нахожу?

Прежде чем я успеваю ответить, она притягивает меня снова для нескольких небольших поцелуев, похожих на нежные укусы. Её рука скользит по моим волосам, и мое сердце буквально трепещет. Я не думаю, что мне когда-либо нравилась девушка так сильно, что она вызывала у меня чертово учащенное сердцебиение; но есть что-то в мягких, крошечных поцелуях, которым она покрыла мою верхнюю и нижнюю губу, что поражает меня прямо в сердце.

Наконец, она останавливается, её губы всё ещё прижаты к моим, вдыхают мой воздух. Её лицо раскраснелось, а глаза блестят от непролитых слез. Она яростно смаргивает их.

Дерьмо. Я заставил её плакать?

— Брайар… — начинаю я.

Она пристально смотрит на меня, затем берет мое лицо в свои маленькие ладошки.

— Глен. — Она наклоняется вперед и оставляет ещё один крошечный поцелуй на моих губах. — Ты серьезно беспокоишься об этом?

— Ты такая красивая, — грубо говорю я. — Не думаю, что ты понимаешь, насколько красива.

— Конечно, я понимаю, у меня же есть зеркало. Я чертовски горяча. — Мэтт тихо фыркает на заднем плане. — Заблуждаюсь здесь не я. — Её большой палец гладит мою скулу, скользя по блестящей поврежденной коже шрама. Я закрываю глаза, заставляя себя не отшатываться. — Ты тоже красив.

Я невесело смеюсь.

— Я отвратителен. Тебе не обязательно мне врать.

— Кто сказал? — требовательно спрашивает она. — Господи Иисусе, у меня практически встал, когда ты сегодня вышел из спальни в своем костюме.

— Я думаю, ты привлекательный, чувак, — подкидывает Кента. Я показываю ему палец.

Брайар игнорирует нас обоих.

— Ради бога, ты не какой-нибудь неуклюжий Квазимодо. Ты очень привлекательный мужчина с впечатляющим шрамом. Вот и всё. Ладно?

Я облизываю губы.

— Но…

— Просто скажи «ладно».

— Ладно, — бормочу я.

Она сердито кивает, откидываясь на спинку стула, как раз в тот момент, когда официант выходит вперед с нашими закусками. Она ждет, пока он поставит наши тарелки, затем хватает мой стул, пытаясь придвинуть его ближе к себе. Ошеломленный, я встаю, позволяя ей подтащить стул, чтобы оказаться рядом с ней. Она пристально смотрит на меня, пока я не сажусь.

— Хорошо. А теперь обними меня и накорми пастой, как хороший парень.

Когда я не двигаюсь, она фыркает, берет мою руку и кладет себе на плечи.

— Иисусе, — жалуется она, агрессивно прижимаясь к моей груди. — Я, что, должна всё здесь делать сама?

Я провожу пальцами по мягким локонам медового цвета.

— Меня никогда так агрессивно не обнимали, — мягко говорю я.

Она шмыгает носом.

— Привыкай к этому.

Мы успокаиваемся, сосредоточившись на еде. Она замечательная, но даже трехзвездочный шеф-повар Мишлен не смог отвлечь меня от ощущения прижавшейся ко мне Брайар. Она кладет голову мне на плечо, пока ест, время от времени бросая свирепые взгляды на людей, которые оборачиваются и пялятся на нас. Мэтт и Кента тоже едят, хотя и по очереди: один из них откусывает несколько кусочков, пока другой осматривает комнату. Брайар допивает свое вино, поэтому я наклоняюсь вперед, чтобы взять бутылку. И только я вытаскиваю пробку, как чувствую, как она небрежно опускает руку под стол и проводит пальцами по моей промежности.

Глава 35

Глен

Я вздрагиваю и гляжу на неё сверху вниз. Она улыбается мне, её глаза сияют. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, снова появляется наш официант с огромной перечницей в руках.

— Перец, сэр?

— Я… — Брайар сжимает растущую выпуклость в моих брюках, и тепло прокатывается по мне. Я стискиваю зубы и заставляю себя улыбнуться мужчине. — Конечно.

— Скажите, когда остановиться, — говорит он и начинает молоть перец мне на тарелку. Я пытаюсь сосредоточиться, но Брайар усиливает хватку, крепко сжимает меня, и все мысли вылетают у меня из головы. Её ладонь трет твердеющий член, и мои бедра сжимаются от усилия усидеть на месте.

Когда я ничего не говорю, официант останавливается.

— Этого достаточно, сэр? — подсказывает он.

— Так хорошо, — отвечаю я срывающимся голосом.

— С вами всё в порядке, сэр? — вежливо спрашивает он.

— Всё замечательно.

— Хм. Может быть, принести ещё воды?

— Было бы здорово, — говорит Брайар, улыбаясь. Официант кивает и поворачивается на каблуках, а я откидываюсь на спинку кресла, проводя рукой по лицу.

— Брайар…

Она накалывает равиоли одной рукой и небрежно откусывает.

— Хочешь, чтобы я остановилась?

— Нет, — срывается с моих губ прежде, чем я успеваю опомниться, и она смеется, проводя ногтем по моему стволу. Чувствую, как кровь приливает к моему лицу, бедра приподнимаются, и я хватаюсь за скатерть. — Господи, Брайар, я не могу…

— Не волнуйся. — Она гладит меня по щеке, понижая голос до хриплого шепота. — Я не дам тебе кончить.

Мучительный звук вырывается из моего горла, когда она убирает руку и тянется за своим бокалом вина.

Остальная часть трапезы похожа на какую-то извращенную форму пытки. Мы едим медленно, поглощая блюдо за блюдом нелепо-причудливой еды. Я едва чувствую её вкус. Брайар всё ещё держит руку у меня на коленях, нежно накрыв мою пульсирующую эрекцию, и каждый раз, когда я расслабляюсь, она начинает гладить меня. Она подталкивает меня прямо к краю, сжимая, поглаживая и потирая меня, пока я не начинаю до белых костяшек сжимать край стола и дергать бедрами. Как раз в тот момент, когда я уверен, что вот-вот взорвусь, она отстраняется, оставляя меня тяжело дышать.

Из-за неё я в полном беспорядке. И, судя по ухмылкам Мэтта и Кенты, они точно знают, что происходит под столом.

У меня появляется возможность передохнуть, когда приносят пудинг, и Брайар отвлекается на свой шоколадный фондан^[59]. Как только мы заканчиваем, её маленькая ручка снова проскальзывает мне между ног.

Я проглатываю стон.

— Брайар…

— Что? — Она берет клубнику и слизывает с неё шоколадный соус. — Что-то случилось?

Я свирепо смотрю на неё. На нижней губе у неё осталась капелька шоколада, и я наклоняюсь, чтобы слизнуть её.

В метре от меня Кента прочищает горло.

— У тебя посетитель, Брайар, — говорит он ледяным тоном.

Пораженный, я отстраняюсь и смотрю поверх головы Брайар. Том Петти стоит в нескольких метрах от меня, разглядывая Мэтта и Кенту. Он неважно выглядит: у него темные круги под глазами и бледное лицо.