Исцели меня прикосновением (СИ) - Грейси Анна

— Мы будем ждать вас в машине.

Переступаю порог нужной аудитории и выдыхаю.

— Оу, поглядите-ка кто пришёл. — противный голос Наташи доносится из глубины аудитории. Осматриваю присутствующих, Егора с Владом ещё нет, ну тогда понятно почему так храбриться. Всё это время она меня не задевала, лишь одаривала презрительным взглядом.

— Ну и где теперь твой покровитель? — кто бы сомневался, что слухи о расставании не разнесутся повсюду. Уверена, там такого напридумывал, чего и не было. — Пуф, сдулся.

Изображает проколотый шарик и усмехается. Вот чего добивается? Неужели так понравилось лежать грудью на столе или как её таскают за волосы? Я ведь и повторить могу, если сильно разозлить.

От дальнейшего насмехательства спасает преподаватель. Вместе с ним в аудиторию входят Влад с Егором, быстро здороваюсь, всячески пряча от них результат "отцовского воспитания", прикрываясь волосами и упорно изображая вселенский интерес к соцсетям. Уверена, у них будет множество вопросов.

— Эй, Кристин, тебя профессор зовёт. — толкает в бок наша староста, кажется, я немного выпала из реальности, задумавшись о том, как избежать расспроса от ребят.

— Смирнова, вы ведь подготовили доклад?

Подготовила. Только будь моя воля, я предпочла бы остаться в тени, а не выходить к кафедре на всеобщее обозрение. Зачитываю название, и где-то в середине текста меня обрывает стук в дверь.

— Роман Витальевич, простите, но вас декан вызывает.

— Это так срочно? — хмуро интересуется профессор. Он не любит когда срывают его пары.

— Да. Но это не займет много времени.

Профессор что-то недовольно бурчит и забирает очки, лежащие на столе.

— Значит так, чтобы сидели тихо, а вы Смирнова, постойте здесь, как только вернусь, продолжим.

За профессором захлопывается дверь, пространство наполняется шепотками, а я упорно гляжу в текст перед собой, чувствуя как кровь приливает к щекам. Стою как музейный экспонат, под десятками сканирующих меня взглядов.

— А это правда? — рассекает гул приторный голос Наташи, вот же неугомонная девица. — Что тебя поимели как следует и бросили?

Что?

Вспыхиваю. Резко поднимаю голову.

— Так старательно, даже рот порвали.

— Заткнись! — рык Влада разносится по аудитории.

— А ты меня не затыкай. Сам погляди. — отвечает Владу, а затем вновь обращается ко мне. — Я всего лишь хочу понять, он один, или их было несколько? Поговаривают, что ты изменила Саше, поэтому он тебя кинул? Благородный такого не прощает, как известно. Другие же говорят, что он лишь игрался. А мне интересна твоя версия. Может поделишься?

— Я тебя сейчас урою! — орёт Исаев, подрываясь с места.

— Не надо, — тихо прошу. — Оно того не стоит.

Влад тормозит, непонимающе осматривая меня.

— Если человек испорчен, и судит по себе, ты не сможешь ничего изменить. — спокойно произношу и улыбаюсь. Уверена, Наташа выводит меня на эмоции, добиваясь злости или слёз, но вызывает лишь чувство жалости.

Забавно.

Я сейчас смотрю на высокомерные и пустые лица многих и мне становится их искренне жаль. Они все пешки, с которыми так или иначе сыграли, живые люди или судьба, не важно, но они в одинаковой степени несчастны. Та же Наташа.

— Что ты хочешь этим сказать, Кристина? С грязью меня решила сравнить?

Улыбаюсь чуть шире.

— Ничего. Совсем ничего. Мой тебе совет, не лезь в чужую жизнь. — пожимаю плечами.

— Я не лезу. Просто хочу знать правду. Ты же у нас такая вся правильная, невинная овечка. Раздражаешь!

— В чем твоя проблема, Наташ? Может в том, что в тебе говорит зависть?

Улыбка становится всё шире, и судя по реакции девушки я попала в точку.

— Не говори глупостей, убогая. — шипит, сощурив глаза.

— В друзьях дело, да? Поэтому ты злишься? Или в том, что я умею любить, и меня любили… — спотыкаюсь на последнем слове, замолкаю на секунду. — А может дело в моей естественности?

— Натка, походу тебя опрокинули, — хмыкает черноволосый парень, который всё время смотрел на меня высокомерно. — На лопатки.

— Ага, ты ведь и губы накачала ради Чумакова в прошлом году, — хихикает Лана, очередная куколка с фарфоровым лицом.

— А он даже не взглянул на тебя.

Выкрикивают с задних рядов и откровенно начинают ржать. Веселую атмосферу подхватывают другие, тыкают в Наташу пальцем и хохочут, придурки. Смотрю на неё, и в какой-то момент сердце начинает сжиматься, она бегает глазами по аудитории, ищет поддержки, только в ответ получает очередной словесный плевок. Они просто переключились на другую, и найдя болезненную точку начинают давить, сильнее и сильнее. А мне бы радоваться тому, что внимание переключено, забить на всё, но мне так её жаль. Может в прошлом Наташа тоже была проще, в ней теплились яркие эмоции и не было присущей сейчас злости и надменности. Может…

— А чем вы лучше?! — задаю вопрос как можно громче, когда слышу что-то про то, как она сняла номер, пригласила в него парня, очень жаждала любви и нежности. И об этом вещает так называемая Наташина подружка?

— Возомнили себя вершителями судеб. Думаете вправе унижать и насмехаться?

Всё, что копилось столько времени, нашло выход. Мне не страшно, мне просто хочется раскрыться, точнее раскрыть глаза каждого из них. Возможно, есть ещё шанс?

— Лика, неужели считаешь себя лучше? — обращаюсь к той, что так красноречиво делилась подробностями чужой личной жизни. — Давать каждому второму на переменке в мужском туалете, это ж так благородно. У нас же нет права на ошибки. Мы же все такие святые. Может мне прийти к тебе с покаянием? Или всем к вам?

Сарказм из меня так и льётся.

В аудитории стоит гробовая тишина. Лика ошарашенно смотрит на меня и лишь её парень с заднего ряда подрывается с места, сжав кулаки и прямиком направляется к девушке.

— Это что блядь всё значит? То, что говорит Смирнова, правда?

— Вау, оказывается есть те, кто не в курсе твоей активной жизни? Да, Лик? Класс! — начинаю чувствовать себя умалишенной, севшей на пороховую бочку. Ведь парень, кажется, готов растерзать не только свою девушку, но и меня.

За то время, что здесь учусь успела многое узнать. У каждого из однокурсников имеются скелеты в шкафу, но они уперто всё хранят в тайне. А раз одну тайну раскрыли, почему бы и не раскрыть другие, верно? Пусть каждый из них окажется в шкуре слабого и униженного, и посмотрит на ситуацию со стороны.

— Только не смей на нее нападать, — обращаюсь к нему. — Ты ведь тоже не святой. Шляешься по клубам, снимаешь девчонок…

— Чего-о-о? — вопит Лика.

Походу, они не в курсе тайной жизни друг друга. Встречаются пару месяцев, но продолжают вести привычный образ жизни.

— Вам бы поговорить, ребят. Начистоту. И решить, оставить прошлое и сделать вид, что ничего не было, либо разбежаться.

По аудитории вновь возобновляется гул и шёпот. Кажется, я разворотила улей. Каждый смотрит с надеждой, что я буду молчать.

Ни в этот раз.

— А ты, Чернов, чего лыбишься? Торгуешь травкой, считая, что это достойное дело? — улыбка с лица парня опадает, превращаясь в оскал.

Я говорила и говорила, о том, как кто-то в открытую продает тело, сидит на лёгкой наркоте, делает ставки на жизнь, коллекционирует девушек, кого-то бросили родители, кто-то чуть не совершил убийство и многое многое другое. Тёмные секреты "идеальнейших людей", которых они из себя строят. Наблюдаю за тем, как восковые лица меняются, обнажаются яркие и живые эмоции. Теперь это не просто высокомерие и презрение, это удивление, ненависть, сожаление, осуждение и другое. Возможно, они не примут меня в следующий раз, захотят устроить мне темную, а возможно, следующего раза и не будет. "Папочка" распорядится моей жизнью как ему угодно, и я больше никогда не переступлю порога этого места. Я не до конца понимаю зачем это делаю, устроила выступление будто под гипнозом, с надеждой что они изменятся.

— Спуститесь на землю! Вы не боги и не судьи! — громогласно провозглашаю свой монолог. — Ваши души настолько очернели, что вы погрязли в этой гуще с головой. Сердца — словно червивые яблоки, с наружи красивые образы, но внутри — сплошная гниль. Посмотрите на себя со стороны, и сделайте маленький шаг к свету. Я тоже не святая и у меня не идеальная жизнь. Хотите исповеди?