Твоя случайная измена (СИ) - Соль Мари

Мы целуемся долго, взасос. И я забываю о скором разводе. О встрече в ТЦ. О визите в больницу…

— Пойдём, я проверю твой уровень масла, — щурится он плотоядно.

— А это не больно? — шутливо пугаюсь. Ощущая себя в отупляюще сильном кольце его рук.

— Нет, это очень…, - он снова целует, ведёт языком по губе, — Очень приятная процедура!

И я прижимаюсь к нему. Отдаюсь всем своим существом! И на этот раз наша близость иная. Как будто упала завеса, скрывавшая жар моих чувств. Я обнимаю его, позволяю раздеть себя, трогать. И мне так приятно стоять перед ним без одежд!

— Я так скучал по тебе, — признаётся он, трогает лямки на лифчике.

Но, стоит ему прикоснуться к груди, как я тут же препятствую этому:

— Нет, не снимай!

— Хорошо, — отвечает растерянно. И продолжает меня целовать.

На теле моём ещё много местечек, пока неизведанных им. Успеет ли он их постичь? Я не знаю! Но знаю одно. Этим вечером я получу свой законный и такой долгожданный оргазм…

Глава 39

Жизнь входит в привычное русло. И я, увлечённая этим течением, расправляю затёкшие крылья, плыву. Точнее, учусь плавать заново! Динка ещё не вернулась. И я принимаю «приветы» для папы, хотя передать не могу. Наверняка, она пишет ему сообщения? И он тоже молчит, как герой-партизан.

Самойлов с тех пор не приехал ни разу. Боится наверное, встречи с Денисом. Ждёт свою дочь! Быть может, она соизволит к нему отнестись по-другому?

Адвокат сообщил, что нас разведут без проблем и последствий. И заветная «вольная грамота» скоро будет в кармане. Я верну себе имя, и буду заново строить свой замок, вероломно разрушенный взмахом пера. Здесь нет пострадавших! Каждый из нас получил, что искал. Он — осознание собственной нужности. Я — статус свободной и деньги вдобавок к нему.

Возвращаюсь с пробежки. Машка носилась как гончая! Ставит рекорды. Пытается спортом себя излечить. Их с Рубенчиком страсть оборвалась внезапно. Когда Машка узнала о том, что его «шаурму» пробуют разные «шлюхи».

— Я прихожу, а он там кормит её… шаурмой! — сокрушалась во время пробежки подруга.

— Э… мы до сих пор имеем ввиду шаурму? — пыталась я прояснить.

Но Машка была непреклонна. И стала описывать этот «процесс» во всех красках. Распинать шаурму! И то, как девица пыталась её проглотить… целиком.

Дома меня ожидает записка.

«Я у Сани. Поел. Буду вечером».

Улыбаюсь и думаю, что приготовить на ужин? Сначала я сильно расстроилась. Полагая, что возвращение сына добавит страданий в мою без того «распрекрасную» жизнь. Но он удивительным образом скрасил её! Добавил забытого смысла. И теперь я опять поняла, для чего я живу. Для себя! Для него. И для Динки.

Телефон нарушает звонком тишину. Подхожу и «снимаю»:

— Алло!

Мама в трубке встревоженно ахает:

— Настя! Объясни мне, я ничего не могу понять! Мне звонила Тамара Петровна. Говорит, вы с Ильёй разводиться собрались? Как же так?

Я оседаю на кухонный стул. Тамара Петровна — свекровь, мать Самойлова. Она отнеслась ко мне как-то по-доброму, по-матерински. Возможно, ещё потому, что я — русская! И во мне она разглядела себя. Молодую, смущённую, сбитую с толку обилием шумной родни.

— А что она сказала тебе? — интересуюсь осторожно.

Мама снова взрывается шумным потоком взволнованных фраз:

— Сказала, что ей позвонила какая-то дальняя родственница и сообщила, что видела сына, Илью, с какой-то девчонкой. И он с ней гулял и держался за ручку!

— Скотина, — шепчу еле слышно.

Самойлов заверил, что скажет родне. Ведь не я же должна! Мне и матери хватит. Она заменяет всех разом.

— Что? — кричит так, будто на северном полюсе, — Настя? Что ты сказала?

— Я говорю, а Дина знает? — виртуозно смещаю акцент.

— Нет! Что ты? Я же сначала к тебе! Чтобы ты объяснила. Ведь это какая-то дичь? Что за глупость? Я так и сказала Тамаре Петровне, что это не правда…

— Это правда, мам, — обрываю её.

Мама молчит. Но это затишье кончается быстро. И следует новый раскат:

— Как? Это правда? Он бросил тебя? А ведь я тебе говорила, что это случится! Помнишь? Я сразу сказала, что такие, как он не годятся в мужья…

Я закрываю глаза. Знаю, что нужно прослушать её монолог до конца. Пусть лучше сейчас изольёт на меня своё материнское слово. Чем будет потом укорять по чуть-чуть.

— Настя, ты слышишь? Тамара Петровна сказала, что свёкор просто в ярости. Рвёт и мечет! Собирается ехать в Россию!

— Зачем?

— Как зачем? — удивляется мама, — Будет сына в семью возвращать. Это ж просто немыслимо! Взять и уйти вот так вот, не сказав никому!

— А кто сказал, что семья его ждёт? — отвечаю спокойно.

Мама на том конце провода в шоке:

— Как? Ты отпустишь его?

— Я уже отпустила, — решаю прервать её страстную речь.

— А Денечка знает? — пытает она.

— Да, Денис уже в курсе, — сообщаю я новость, — Осталась Диана.

— Ой, светопредставление! Настя, скажи мне, ну как ты могла допустить? — рвётся из трубки избыточный мамин фальцет.

— Я? — вопрошаю растерянно.

Мама пеняет:

— Конечно! А кто? Ты же женщина! Мать и жена! А теперь? Он ушёл к какой-то профурсетке? Говорят, что она его младше намного.

Я вздыхаю:

— Мам, всё уже решено. Пусть идёт. Он не собачка, чтобы держать его на поводке.

— Настя, ну как можно так разбрасываться мужьями? У тебя их что десять штук? И детей двое! Ну, кому ты нужна теперь будешь с детьми, разведёнка? Нет, нужно мириться! Я считаю…

Мама шумит, тараторит, вздыхает и даже пытается плакать. Лишь бы меня убедить! А я про себя удивляюсь. Это она? Та, кто всегда ненавидел Илью? Кто считал его самой невыгодной партией. Худшим из зол! Так с чего бы теперь ей менять своё мнение? Когда оправдались прогнозы.

— Я, конечно, на твоей стороне. Но подумай о детях, — продолжает она.

— Я как раз о них и думаю, — заверяю её.

— И что ты намерена делать теперь? — сокрушается мама.

— Я намерена жить, — отвечаю спокойно.

И теперь это — чистая правда! В моей карточке так и написано: «Доброкачественное новообразование левой молочной железы». Поначалу мне просто хотелось убить Балыкова! За то, что он обязал меня через это пройти. Но, подумав, я даже сказала спасибо. Эта близость конца отрезвила меня! Как будто бы смерть мне назначила встречу. Но не сумела прийти. Сберегла.

Теперь Балыков регулярно зовёт на приём. Мотивирует тем, что нужно следить за здоровьем, контролировать рост аденомы. Хоть она не опасна, но может себя проявить…

Бла-бла-бла! Я, конечно, хожу. И терплю его так называемый «метод пальпации». Хоть Машка и говорит, что ему просто нравится мять мои сиськи. Но я позволяю ему это делать! А он продолжает меня опекать. И прописывать то, что не входит в его медицинский раздел. Витамины, которые якобы сделают лучше мой сон. Травяные настои, которые снимут последствия стресса. Не думала я, что Балык превратится в такого врача.

«Айболит», — так я теперь называю его. Он хмурится, фыркает и с ещё большим старанием мнёт мои сиськи…

— Мамуль, мне пора, — прерываю её излияния.

— Настя, как ты можешь так спокойно вести себя? Я на нервах уже второй день! Всё никак не решалась тебе позвонить. Думала, хоть бы не правда, — слышатся вздохи и аханья.

Я уже отстрадалась, отплакалась. И чуть не ушла в мир иной! Но маме решаю сказать только:

— Хватит! Всё будет нормально. Поверь мне.

— Да где ж оно, нормально-то? — сожалеет она. Вспоминает святых и не очень! Побуждает одуматься, быть мудрее, пойти на сближение.

Я обещаю, что сделаю это. Просто затем, чтобы закончить бессмысленный спор. А закончив его, набираю Самойлова.

— Да, — отзывается он.

— Поздравляю! Твой папа в пути! — говорю без приветствий.

— Что? — кричит он сквозь шум. Наверно, сидит за рулём.

— Ты не в курсе? — смеюсь.

Он чертыхается.