Татьяна Крузе - Шикарная женщина бьет тревогу
Ровно в три зазвонил мой мобильный.
— Да?
Никто не отозвался, в трубке слышалось только громкое сопение. Я дала отбой. Еще чего, стану я отвечать на дурной звонок. Пусть раскроет свои карты и покажет физиономию.
Надеюсь все-таки, это не Виктор.
Минуты текли тягуче, будто жидкий шоколад. Кстати, о жидком шоколаде: я заказала у бармена еще чашку какао.
Пять минут четвертого.
Десять минут четвертого.
Сколько еще времени дать ему на опоздание? А может, он притаился где-то снаружи и ждет, когда я выйду?
В четверть четвертого дверь снова распахнулась. Слава богу, это был не Виктор. И ни один из парней по объявлению.
Это была мамаша Рональда.
С плотно сжатыми губами она было направилась к моему столику в углу, но потом остановилась посередине кафе.
— Эй, ты там! — заорала она мне. — Ты, гнусная вампирша!
Целующаяся парочка расцепила свои языки и уставилась на меня с таким же любопытством, как и бармен.
— Ты, девка-вамп, оставь моего сына в покое! Мы больше не желаем тебя знать! И слышать о тебе не хотим! И никаких сообщений на мобильный! Ты меня поняла?
Она стукнула своей клюкой.
— Ты меня поняла?! — снова взревела она — И на будущее держись подальше от моего сына!
Трое зрителей пожирали меня любопытными глазами. Мне ничего не оставалось, как послушно кивнуть.
23
ШОУДАУН[126]
Само собой, кроме Рональдовой мамашки, не появилось ни одной знакомой морды.
Когда к вечеру я доскреблась до дома, меня распирало от жажды какой-нибудь деятельности. Ванная по- прежнему была опечатана, но по остальной жилплощади я пронеслась как ураган. С яростью торнадо я набросилась с ведром и тряпкой на нашу бывшую совместной квартиру так, что дрожали шкафы и дребезжали стекла. Волнистые попугайчики, нахохлившись, затаились в углу своей клетки, а тропическая рыбка растворилась в джунглях водорослей.
Да, я ни на шаг не продвинулась в своем расследовании, да, этот гениальный осквернитель женщин играл со мной, как кошка с мышкой, и загнал меня в угол. Но по крайней мере у меня еще хватает сил выгрести мусор и выскоблить все полы и окна! Вот так!
Когда я в конце концов закончила и в изнеможении плюхнулась на наш футон, за окнами уже было темно. В комнатах витал стойкий запах чистящих средств и мастики для паркета.
Я тяжело дышала, свет был мне не мил, и в голове гуляли мысли: что лучше — напиться до потери пульса или перерезать себе вены?
Зазвонил мобильник.
— Дыши кому-нибудь другому в трубку, со мной этот номер не пройдет! — рявкнула я и запулила телефоном в дальний угол. Он упал на Урсовы чемоданы.
Это был знак!
Урс отправился в путь, прихватив только рюкзак с самым необходимым. А оба больших чемодана оста вил. Это значит, что он дает мне шанс, что еще не совсем сбросил меня со счетов.
Я поеду за ним! На коленях буду молить о прощении!
Как я могла быть такой дурой? Бросилась по следу насильника! Преследование убийц — это хобби для одиноких женщин, а не для счастливой невесты. Игра в сыщика осталась в моей прошлой жизни, и эта жизнь не была такой уж сладкой. Нынешняя намного лучше: рядом с мужчиной, который дарит мне счастье. Мало того: не ковыряет пальцем в носу на людях, не содержит любовницу, не примеряет тайком белье своей матери. Короче говоря, чистое золото! И за это он всего-то и требовал, чтобы я была ему верна и воздержалась от детективных историй!
Если честно, на короткое мгновение в моей тупой башке промелькнула мысль о Викторе, но я решительно отвергла ее. Швейцарец в руке лучше, чем супермен в облаках!
На штутгартском главном вокзале, находящемся под охраной как исторический памятник, несмотря на поздний час, было полно народу. В чем дело? Конец осенних каникул? Фанаты Хеллоуина [127] отправляются на празднество?
Я пристроилась в хвост очереди к кассе номер тринадцать. Обычно очереди в нее не бывает, поскольку она спрятана далеко справа, за колоннами и зеленью. Те, кто путешествует не часто, ее попросту не знают, а регулярные пассажиры избегают намеренно. Но сегодня даже здесь творилось невообразимое.
Через три четверти часа передо мной осталась только одна парочка.
Этого времени хватило, чтобы обдумать характер моих действий: сяду в ближайший поезд на Цюрих, брошусь в ноги Урсу и буду скулить о пощаде. Для такого случая я надела серую двойку с жемчужным ожерельем, которую мать подарила мне на последнее Рождество, — мои знакомые поймут, что это значит [128].
Было без пяти восемь.
Негромкая рождественская музыка — в конце концов уже конец октября, — неясный гул диалогов потенциальных пассажиров и кассирш у соседних окошек, скрежет тележек и чемоданов на колесиках попеременно достигали моих ушей.
До момента, который не только прервет мой транс, но и навсегда перевернет всю мою жизнь и изменит наивные представления о порочности и испорченности человечества в худшую сторону, оставалось всего семнадцать секунд.
Парочка передо мной торчала у кассы уже уйму времени. Ангелика Мильснер и Марио Адорф [129], ни больше, ни меньше. Она в костюме с воротником из лисьего хвоста, застегнутом ровно настолько, чтобы демонстрировать морщинистые титьки. Он в «барберри-тренч»[130] и с аурой «я здесь vip-персона». Они располагали временем и никуда не спешили. В отличие от меня и двух десятков других в нашей очереди.
— Сколько вы еще будете всех задерживать?! — возмутился молодой человек сзади меня.
— Спокойствие, спокойствие, — выпятил губу двойник Марио Адорфа и поднял наманикюренную лапу.
Я повернулась к молодому человеку, хотела поддержать его закатыванием глаз и остановить скандал нелестным «тсс, тсс», как вдруг все во мне оборвалось.
Освальд!
Освальд, о котором я, помнится, осведомлялась: «Как дела у лягушатника?»
Освальд, прежний дружок Алекс.
Освальд, которого мы политически некорректно называли «наш Ося», хотя он был из французов.
Освальд, тошнотворный садомазохист, как недавно призналась мне Алекс, чья склонность к документальному запечатлению игр с кнутом поставила мою подругу по йоге в затруднительное положение.
Освальд!
Я часто впадаю в паранойю, по большей части беспричинно. Но здесь и более грубая натура заслышала бы звон косы.
Освальд!
Я проворно развернулась к нему спиной.
Он видел меня лишь раз, когда неожиданно заехал за Алекс после йоги. Определенно он меня не узнал. Точно нет.
— Эй, мы не знакомы? — дыхнуло мне в затылок.
