Ольга Матвеева - Случайные связи
— Насколько я понимаю, по твоему сценарию я сейчас должна встать и уйти, чтобы остаться для тебя чудным мгновеньем? — Саша еле сдерживала рыдания.
— Вовсе нет! — он рассмеялся.
— Послушай, а если ты вдруг и в самом деле начнешь писать детективы, ты будешь по ночам в реальности перевоплощаться в маньяка и убивать людей? То есть мне еще повезло, что я стала героиней странноватого романтического приключения, а не триллера? Мне повезло, что мною просто попользовались, а могли бы ведь и убить? Так?
— Нет, не так. Если хочешь, мы можем увидеться в Москве, и ты сама убедишься, что без этого курортного флера мы оба померкнем. Я даже уверен, что ты подумаешь, посмотрев на меня, сидящего в какой-нибудь московской кофейне, такого обычно: Боже, что же я в нем нашла?
— Я сама решу, что я буду думать!
— Успокойся, прошу тебя, успокойся, не порти последние мгновения своего отдыха! Ни к чему это.
— Жизнь — это не литература. У нее свои законы, отличные от литературы. Когда ты стучишь на своем компьютере, ты один вершишь судьбу своих героев. Ты для них Бог, но не для людей из реальности. Им плевать на то, что ты там напридумывал. Да, я ухожу, но ты не услышишь от меня тех слов, что произнесла твоя дама в синем. Это было худшее мгновение в моей жизни. Да, именно так! Худшее мгновение! — Саша расхохоталась, поднялась и пошла вдоль моря к отелю.
Он догнал ее уже у дверей номера.
— Прости меня, дурака, — шептал он, обнимая ее, — прости. Я заигрался. Я невыносим, понимаю. Меня зачаровывают эти совпадения. Понимаешь, то о чем я пишу, часто сбывается. Я не знаю, почему так происходит, мистика какая-то. Не верю я ни в какую мистику, но так происходит. Когда я тебя увидел, то понял, что снова свершается это чудо материализации слова. Моего слова. Понимаешь, моего слова! Это создает иллюзию всемогущества. Как напишу, так и будет! От этого может снести крышу у кого угодно. Мне, похоже, снесло. Прости меня! Я буду рад снова увидеть тебя в Москве. Мы пережили здесь невыносимо счастливые мгновения, но ведь у нас впереди может быть еще много-много прекрасных мгновений! — он обнял ее.
Эта последняя ночь на острове состояла из непрерывной череды мгновений острого наслаждения…
— А он ведь был прав, — думала Саша, сидя в самолете, который уносил ее в Москву, — пожалуй, не стоит нам больше видеть друг друга. Это только испортит волшебное воспоминание. Да, прав писатель, пусть он останется праздником, а для будней найду кого-нибудь другого. К тому же вдруг, действительно, детективы писать начнет? Тьфу, тьфу, тьфу!
А в Москве тоже было лето. Только здесь нет моря, и звезд в этом городе не видно. Но ведь и море, и звезды тоже перестают быть сказкой, когда к ним привыкаешь. Хорошего понемножку.
А в таверне на берегу моря под огромными звездами сидел писатель. Но он не замечал ни моря, ни звезд. Уже привык. Взгляд его был устремлен в монитор. Он что-то неритмично печатал на своем маленьком черном компьютере. Курил, прихлебывал красное домашнее вино. Он писал главу о мгновениях одиночества.
— А все-таки искусство правит жизнью, а не наоборот, — вслух сказал он, улыбнулся и посмотрел на лунную дорожку.
Официант усмехнулся и отправился на кухню за очередным бокалом вина для своего постоянного клиента.
— Эти русские сумасшедшие. И никогда никуда не спешат, — подумал он.
Москва. Август
— Так не бывает. Таких случайностей не бывает, — думала Саша. — Зачем он здесь? Это НАШЕ кафе! Он не смеет приходить сюда с другой!
Август для Саши всегда был грустен и прекрасен: лето уходило, как обычно, не исполнив надежд, раззадорив и обманув во всех ожиданиях. Зарядили первые дожди, в лужах плавали первые желтые листья.
— Главное преступление лета в том, что слишком оно коротко и заканчивается всегда не вовремя. Не успел ты вдоволь настрадаться от жары, как оно поливает тебя дождями, продувает ветрами, кружит желтым листом, — думала Саша и тосковала.
В августе она особенно тонко чувствовала время — оно скакало бешеным галопом, его было не удержать. Даже притормозить его было невозможно. А ведь когда-то оно текло медленно, как обильная равнинная река, и как сложно было в понедельник дождаться воскресенья — выходного, когда не нужно идти в школу. Как время изменило свою скорость? Когда произошел переломный момент: только что все еще было впереди, а теперь все уже позади? Когда из женщины с будущим она превратилась в женщину с прошлым?
Она любила август: его неяркое тепло, выжженную солнцем траву, его очевидную обреченность, в которой билось и кричало лживое, но сладкое обещание: ничего еще не закончилось, лето продолжается, все еще будет, непременно будет! Ты еще все успеешь!
— Ничего я не успею, — возражала Саша августу. — Ты и сам это знаешь.
Она будто сама была сейчас августом. Точнее, переживала август своей жизни — это еще не осень, но уже и не лето: краски поблекли, страсти поутихли. Время пожинать плоды своих прежних поступков. Чего же она такого натворила, что осталась в пустыне бессмысленности бытия: без детей, без мужчины, без любви, без стремлений. Лишь бесцельное блуждание от одной случайной связи к другой. Но и это не бесконечно, как только утратит она свою красоту, как только поблекнут остатки ее молодости, это прекратится. И случайных связей уже не будет. Не будет ничего…
Она смотрела на себя в зеркало, и ей казалось, что лицо ее покрывается морщинами. И вот она уже не цветущая женщина между тридцатью и сорока, а глубокая старуха. Пусть это пока всего лишь жестокие шалости ее не в меру игривого воображения, но ведь пройдет пару десятков лет, и фантазия эта станет реальностью.
Завтра Саше исполнится тридцать семь — старость все ближе. Она не знала, как пережить этот день. Она его боялась. Так что же она сделала не так? Почему к своему тридцатисемилетию подошла она в безнадежном одиночестве? Почему мужчины, которые встречались ей в эпоху вынужденной свободы, были лишь эпизодическими персонажами в сценарии ее жизни, и ни один не стал главным героем этого странноватого кино?
— Ты просто боишься любви, — говорила по этому поводу Сашина подруга Маруся. — Ты сама никого к себе не подпускаешь. Боишься, что снова нехорошие мальчики сделают тебе больно. Признайся! — так уж повелось в отношениях подруг, что говорили они друг другу жестокую правду, на которую никто другой не решился бы. — Ты ведь хочешь, чтобы тебе дали пожизненную гарантию на любовь, а так не бывает. Любовь уходит, с этим ничего не поделаешь.
— И это говорит мне человек, который надеется, что ее неверный муж будет любить ее вечно, — смеялась Саша.
