Алина Дворецкая - Сказка о Снежной Королеве
Ромка позвонил сам. В половине первого.
— Катя? Привет, — его голос был искусственно-веселым. — Ну, как твои дела?
— Где ты? — только и смогла выговорить Катя.
— Я буду через час, — сказал Ромка.
— Где ты?
— Я на стоянке у ребят.
— Где?
— У тебя же там высветился номер, посмотри, если не веришь! — взорвался он. — На стоянке я!
Все плыло перед глазами — мир кружился, все вещи кружились, не в силах встать на свои места. «Нужно взять себя в руки, — Катя глупо улыбнулась, — взять себя в руки, это еще не конец, он еще ничего не рассказал!»
— И когда ты появишься? — спросила она.
— Через час, — проникновенным голосом произнес Ромка.
— А почему не раньше? Ты там с кем?
— Я приду домой, и поговорим.
— Она с тобой?
— Я буду через час, — ответил Ромка холодно. — Все.
Она держала в руках пустую телефонную трубку, и короткие гудки мелкими мурашками ввинчивались в мозг.
Тихо вздрагивая, Катя прислонилась к стене. Почти что смерть.
Оставалось одно: нужно идти на стоянку. И там решить все.
Там решить все. Тупо, не попадая руками в рукава, она надевала дубленку, ноги несгибающиеся совала в сапоги…
* * *— Мне уже жена звонила, — сказал Роман, хлопнув дверью «Опеля». — Мне пора домой.
— Мне надо поговорить с тобой, — сказала Анжелика. Она сидела в машине, сжавшись, обняв колени руками, и, кажется, дрожала. Все это начинало доставать Романа.
— Так говори! — воскликнул он в нетерпении.
— Я не могу так! Неужели ты не понимаешь, что это важно!
— Я понимаю, — постарался быть терпеливым Роман. — У меня жена там уже кипятком писает. Пойдем, я тебя провожу, по дороге поговорим.
Роман повел Анжелику кратчайшим путем — мимо складов с лающими собаками — туда, где он мог поймать машину для нее.
— Но я не хочу никуда идти! — возмущалась Анжелика, плетясь за ним. — У тебя такая манера разговаривать — на улице среди снегов?
Глухие высокие заборы с раздвижными железными дверями мелькали слева и справа. Роман привык так возвращаться домой со стоянки, дорога через промзону была самой короткой. Анжелика же удивленно и недовольно оглядывалась по сторонам. Они шагали вдоль железнодорожного полотна по протоптанной тропинке, которая время от времени пересекала рельсы, оказываясь то слева, то справа от них, и Анжелика спотыкалась каждый раз, когда нужно было перешагнуть рельс.
— Ты можешь представить, чтобы твоя жена, например, хотела поговорить с тобой о ваших отношениях, и ты вот так разговаривал с ней на улице? — обиженно ворчала Анжелика. — Мне холодно, в конце концов, у меня задница мерзнет! Я сегодня даже без шерстяных колготок!
Роман все ждал, когда она скажет то, что хотела сказать, а она вновь и вновь возвращалась к теме его семьи.
— Моя жена, во-первых, не стала бы шляться со мной по снегам без шерстяных колготок даже ради очень важного разговора, — ответил Роман. — Она вообще не потащилась бы со мной в такой ситуации. Она очень практичная.
— Просто она не любит тебя! — заявила Анжелика, с сопением вышагивая сзади.
— А ты? Ты любишь меня?
Они наконец-то вышли к домам, на проезжую часть. Валил снег. Анжелика остановилась напротив Романа, молчала, моргая длинными ресницами. Кожаная куртка в последнее время стала узка ей, особенно в плечах, и казалась короткой.
— Ты же тоже не любишь меня! — воскликнул Роман. — Я не знаю, что тебе от меня надо, но ты не любишь меня!
— Если что-то не сказано словами… — произнесла Анжелика грустно. — Да уж. Привык, чтобы тебе все сообщали открытым текстом. А как насчет читать по глазам?
— Что читать? Вы достали меня! — схватился за голову Роман. — Я боюсь смотреть вам в глаза! Та кричит, что любит, а в глазах — только страх, а ты… у тебя в глазах — такое!.. Ты уверена, что это не ненависть?
— Что? — сощурилась Анжелика.
— То, что ты ко мне испытываешь?
Ее когда-то казавшиеся бездонными глаза, а теперь пустые и холодные… Невозможно было даже представить, что творится у нее в душе.
— Нет, — сказала Анжелика.
— От любви до ненависти — один шаг, — заметил Роман. — Что ты хотела мне сказать?
Хотела она что-то сказать или не хотела — но она упорно не говорила это. Если бы сейчас она кинулась к нему на шею, обняла, сказала просто: «Рома, я люблю тебя»… Черт его знает, может быть, он бросил бы все ради нее… Она молчала. Как назло, проезжая часть пустовала. Роман махнул рукой двум одиноким машинам, но те равнодушно пронеслись мимо сквозь снегопад, не сбавляя скорости. Анжелику била дрожь. «От холода», — понял Роман. Нужно было что-то делать. Никакого намека на такси, и Анжелика явно не собиралась расставаться с Романом сейчас.
Они потащились назад через снега, через рельсы, мимо мертвых глухих стен. Роман все еще надеялся, что она скажет что-то такое… не ложь, не удачное построение хорошо продуманных фраз…
— Если у тебя есть хоть что-то ко мне… какие-то чувства, не знаю… давай пока оставим все вот так, — сказал Роман.
— Пока?
— Я не могу сейчас с тобой встречаться, — объяснил Роман. — Пусть все уляжется. Потом посмотрим.
— Потом? — переспросила Анжелика с издевательскими интонациями. — Ты думаешь, я потом захочу?
Только он собирался пожалеть ее — замерзшую, тяжело вышагивающую по сугробам в своих высоких сапогах, — как она бросала такую фразу…
— Тогда о чем мы вообще говорим?! — взвился Роман. — Если ты не захочешь меня видеть через месяц или два?
— Я не знаю, — сказала Анжелика устало.
— А я знаю, что моя жена всегда примет меня назад! Что бы ни случилось! А ты… Я ни в чем не уверен с тобой! В том, что будет завтра, послезавтра… Я даже не уверен, что этот ребенок — мой!
— А, вот так, — отфиксировала Анжелика.
Едва они успели забраться в машину (Роман включил печку на полную мощность, чтобы отогреть вконец замерзшую Анжелику), как его позвали к телефону. Естественно, это была Катя.
— Ты еще там? — по голосу жены Роман моментально сообразил, что дело пахнет жареным.
— Как видишь.
— Я все поняла.
— Что ты поняла?
— Ты там с ней, да?
— Ты думаешь, я трахаю ее здесь, что ли?
— Я жду еще двадцать минут, — сообщила Катя с угрозой в голосе. — Потом я приду на стоянку.
— Я сейчас отведу машину в гараж и приду, — пообещал Роман.
— Я жду еще двадцать минут, — повторила Катя.
— Знаешь, почему мне проще с женой? — сказал Роман Анжелике, вновь забираясь на водительское место. — Потому что я ее могу послать на три буквы. Потому что я знаю, что она все равно моя! Что она не обидится на меня навеки, если я обзову ее или даже ударю! Это отношения, понимаешь? А тебя я даже не могу посадить на такси и отправить домой! Ты имеешь власть надо мной! И это мне не нравится!
