Анна Годберзен - Скандал
– Вилл! – рявкнула миссис Холланд. Оцепеневшая Элизабет отдернула руку и услышала обычные инструкции матери. – Вилл может вернуться домой, потому что обратно их привезут Шунмейкеры, – с облегчением поняла, что никто ничего не заметил. Она нашла в себе смелость робко улыбнуться любимому и прошептать, как она рада, что он остался. Затем повернулась и последовала за семьей в отель.
– Сегодня прекрасная погода, – повернув голову, Элизабет увидела дородную женщину в тяжелой золотой парче. Она ее не узнала и решила, что это одна из миллионерш с Запада, которых с каждым днем в Нью-Йорке становилось все больше. – Погода Дьюи, вот как я это называю, – добавила женщина, широко улыбаясь.
– Да, очень мило. – Только после слов о прекрасной погоде Элизабет поняла, что на улице и в самом деле очень приятно: ясное небо, легкий ветерок, и относительно тепло для позднего сентябрьского вечера. Впервые за неделю она почувствовала, что все будет хорошо.
– Приятного отдыха, – улыбнулась она женщине и повернулась к Диане.
Сестра взяла ее за руку и потянула в большой сверкающий вестибюль. Они быстро шли по коридору с мраморными стенами янтарного цвета, огромными зеркалами и мозаичным полом. Вдоль стен на мягких обитых бархатом креслах сидели гости, смеялись, громко разговаривали и рассматривали друг друга. Стоял невообразимый шум, все вокруг бурлило, и Элизабет начала понимать, почему газеты называли это место «аллеей павлинов».
– Его тут нет! – с жаром провозгласила миссис Холланд.
– Кого? – спросила Элизабет. Она видела раздражение матери, но все еще не могла стереть с лица улыбку. Она была слишком счастлива: Вилл не уехал, он здесь, и он по– прежнему любит ее…
– Генри, кого же еще! Все говорят, что он все еще на яхте.
Элизабет смотрела, как мать скрестила руки на груди и плотно сжала губы. Она закипала от ярости, оскорбленная тем, что не удалось продемонстрировать публике помолвку дочери. Вдруг позади нее выросла Пенелопа, облаченная в прекрасное платье цвета спелой хурмы, с низким, украшенным бисером вырезом.
– Да, часть гостей уже вернулась с «Элизиана» на берег, – сообщила она. – И, похоже, Генри тоже освободился.
– Ну что ж, – весело ответила Элизабет, – Он будет здесь довольно скоро. Нет причин волноваться, и можно наслаждаться вечером.
Она взяла Пенелопу за руку и тепло поцеловала в щеку. Так хорошо, что она рядом! Миссис Холланд мрачно взглянула на дочь, резко повернулась и направилась в огромную бальную залу отеля. Элизабет взглянула на сияющие лица сестры и подруги и пожала плечами. – Кто-то должен сказать матушке, что это не она выходит замуж за Генри Шунмейкера.
Девушки рассмеялись и, взявшись за руки, окунулись в атмосферу сияющего шумного праздника. Все трое выглядели счастливыми как никогда…
25
Было устроено столько вечеров, запланировано столько празднеств и торжеств, что в конце концов это привело к тому, что их виновника видели гораздо меньше, чем слышали о нем. Настоящий герой, сокрушивший испанцев в Тихом океане, – адмирал Джордж Дьюи.
С первой полосы «Нью-Йорк Империал», пятница, 29 сентября, 1899 годСидеть в бальной зале «Вальдорф-Астории» для Дианы было равносильно погребению в самом роскошном мавзолее из всех когда-либо построенных. Стены, потолок и даже пол – все блестело ослепительным золотым светом, а зеркала отражали блеск комнаты. Свет лавиной изливался с сорокафутового потолка, освещая лица гостей. Здесь была вполне привычная компания – дочери и сыновья старых нью-йоркских магнатов, новые миллионеры в черных фраках и роскошных платьях, моряки в эполетах и при офицерском оружии. С каждым днем, отмечала Диана, она узнает все больше и больше, и мир открывается перед ней во всем многообразии.
– Ты видела Агнесс? – спросила Пенелопа у Элизабет.
В перерывах между танцами девушки сидели на одном из бархатных диванов, держа в руках бокалы с шампанским и обмахиваясь веерами. Их юбки – лавандовая, розовая и красная– струились по полу. Каждый раз, когда открывалась дверь, они смотрели, не Генри ли это пришел, но его затянувшееся отсутствие никого их них не расстраивало. Получив записку, Диана не могла думать ни о чем, кроме Генри, но если он приедет, то ей до конца вечера придется смотреть, как он танцует с ее сестрой.
– Агнесс и впрямь не помешало бы новое платье, – понизив голос, произнесла Пенелопа, отрывая Диану от мыслей о Генри.
– О, взгляни, она танцует с солдатом! Думаю, из нее получится хорошая солдатская жена.
– Потише…. Не надо быть такими вредными, – произнесла Элизабет почти шепотом, Она изобразила смущение, но Диана услышала насмешку в ее голосе. Иногда Диане казалось, что в сестре живут два человека, которые постоянно воюют друг с другом за право быть паинькой или стервой.
– Я выйду замуж за солдата, – весело отозвалась Диана. Воображение немедленно нарисовало ей Генри в военной форме, статного, гордого и красивого. – Тогда я смогу посмотреть мир.
– Но, Ди, ты и сейчас можешь посмотреть весь мир, – фыркнула Пенелопа. Диана вспомнила ее замечание о том, что ей не нужно ничего, кроме Ньюпорта и Нью-Йорка, и, решив, что их представления о мире несколько различаются, промолчала, откинувшись на гору подушек.
– Вы видели своего соседа, Броуди Фиша? – Пенелопа повысила голос, стараясь перекрыть шум. – Он очень мил, как мне кажется.
– Да, – согласилась Элизабет, – Такие широкие плечи, не правда ли?
– Ну что ж, когда выйдете замуж и заскучаете, можно будет развлечься с ним, – фыркнула Диана.
Элизабет приложила ладони к вспыхнувшим щекам. Именно такой реакции Диана и ждала от сестры – чопорной и оскорбленной в лучших чувствах. Впрочем, она уже пожалела, что так неудачно пошутила, – щеки сестры буквально горели, лицо покрылось пятнами. Диана ласково сжала ее руку.
– Лиз, мы все прекрасно знаем, насколько ты нравственна, и не подумаем о тебе ничего плохого, если тебе нравятся его плечи, – Она окинула взглядом танцующих и прохаживающихся по залу мужчин – молодых и старых, в смокингах и военной форме. Но все они блекли в сравнении с юношей, который почему-то не торопился оказаться здесь, – И мне они тоже нравятся.
– Просто я бы никогда… – пролепетала Элизабет, перед тем как сменить тему. – Как думаете, о чем сейчас беседуют наши матери?
Девушки обернулись и увидели суровые лица миссис Холланд и миссис Хейз. Они сидели в противоположной части комнаты на золоченой, обитой бархатом кушетке, оглядывали толпу и время от времени что-то нашептывали друг другу. Диана помнила, что когда-то их матушка не общалась с миссис Хейз, несмотря на то, что отец поддерживал приятельские отношения с отцом Пенелопы. Очевидно, теперь все переменилось. Даже их родительница больше не могла позволить себе быть высокомерной. Диана взглянула на мать с нескрываемым злорадством и блаженно улыбнулась своим мыслям…
