Риза Грин - Девять месяцев из жизни
Я умоляла ее послать все вещи обратно и разрешить мне оформить комнату самой, но она об этом и слышать не желала. Тогда я поняла, что, если я хочу сделать эту комнату своей, мне надо найти творческое конструктивное решение. Следующие несколько месяцев я носилась по блошиным рынкам и музыкальным магазинам, обшаривала бесконечные гаражные распродажи и приобрела неплохой набор живописных кистей. Собрав все, что нужно, я приступила к работе. Первым ушел кружевной полог, и на его место я водрузила огромный баннер группы «BlackFlag», который приобрела за пять долларов на распродаже в музыкальном магазине. Розовый ковер я покрыла тремя белыми циновками, частично покрасив их в темно-бордовый цвет. Целую неделю я потратила на то, чтобы превратить каждый тюльпанчик на стене в череп со скрещенными костями, а для обивки кресла-качалки сшила вместе несколько футболок с символикой старых рок-групп. Наконец, девочки с цветочками перешли жить под кровать, и на стенах поселились те, кого я люблю, – мои друзья, моя группа и другие музыканты, которые меня вдохновляют.
Когда все было готово, я осмотрелась и поняла, что мне есть чем гордиться. Мама была в бешенстве, когда увидела результат, но по крайней мере теперь она знает, кто я. Оглядываясь назад, я думаю: даже хорошо, что мне не позволили оформлять мою комнату с самого начала. Потому что теперь она отражает не только то, какая я есть, но и то, какой меня хотели видеть моя мама и другие, то, чего они от меня ждали. Вначале эта комната была полной противоположностью моему характеру, но сейчас она ясно показывает не только то, чем я являюсь, но и то, чем я не являюсь. И в мире нет места, которое значило бы для меня больше, чем моя комната.
Я заканчиваю читать, и в глазах у меня стоят слезы. Тик напряженно смотрит на меня, ожидая реакции.
– Вы думаете, надо еще доработать? – спрашивает она.
– Нет, – говорю, я мотая головой. – Написано идеально. Честно и без прикрас. Одно из лучших сочинений для колледжа, которые я когда-либо читала. Оно оригинальное, оно творческое, оно раскрывает тему, и оно многое говорит о твоем характере. Просто великолепно. Ты прекрасно поработала.
– Серьезно? Вам понравилось?
Если серьезно, то мне так понравилась, что я просто не знаю, что сказать. Никогда бы не поверила, что она сможет написать что-то подобное. И это ребенок, у которого по английскому языку были твердые «С» весь прошлый год.
– Прекрасное сочинение, – говорю я. – Ты, оказывается, можешь хорошо писать. Я не ожидала.
Она заливается румянцем.
– Ну, вообще, вы знаете, я много читаю, и тексты для группы всегда писала я... У меня, наверное, чутье на эти вещи. – Она с облегчением вздыхает. – Я так рада, что вам понравилось. Я на самом деле волновалась, когда несла его вам.
– Тик, – говорю я. – Можно один вопрос? Она кивает головой:
– Конечно.
– Ты специально завалила CAT в прошлом году? – Она отводит взгляд, и я знаю, что ответ «да». – Почему? – спрашиваю я. – Зачем ты это сделала?
– Я не знаю, – говорит она. – Это была идея Маркуса. Я все знала, но обещала ему, что напишу неправильные ответы. Я тогда страшно злилась на маму, и мне хотелось чем-нибудь ее достать. Про колледж я тогда вообще не думала, ну, вы помните?
Я киваю.
– И как ты думаешь, в этот раз ты лучше сдала? – спрашиваю я. – Потому что сейчас тебе нужны результаты значительно выше прежних, чтобы у нас был хотя бы шанс поступить. Сочинение у тебя великолепное, но и самое великолепное сочинение не поможет, если годовые оценки и результаты CAT не будут на должном уровне.
Тесты она пересдавала на прошлой неделе. И если результаты будут выше одной тысячи трехсот, да еще с таким сочинением, думаю, я смогу их уломать не обращать внимание на прошлогодние результаты. Должно сработать и то, что она подает предварительное заявление. Требования к ним не такие строгие, и к пятнадцатому декабря уже будет известно, берут ее или нет. Что, надо признать, послужит также и моим целям, потому что только после этого я смогу скорректировать свои планы на будущий год.
– Однозначно, – говорит она. – Я уверена, что лучше.
– Хорошо, – говорю я. – Дай мне знать, когда получишь результаты, а заявление, думаю, уже можно посылать. Кстати, какие у тебя отметки в этой четверти?
– Думаю, нормальные. В основном «В», только по тригонометрии, кажется, будет «С». Сложно очень.
О нет. «С» не подходят. «С» мне никак не помогут. Я мотаю головой:
– Тебя нельзя иметь «С», Тик. Я говорила тебе, что отметки в этой четверти принципиально важны. Если в университете увидят, что в выпускном классе у тебя такие оценки, они решат, что ты не слишком заботишься об учебе. Особенно после твоих прошлогодних баллов. Ты должна суметь показать им, что прошлый год был исключением, а не правилом. Так что давай-ка подтяни отметки, хорошо? Никаких «С».
Надеюсь, это звучало достаточно убедительно.
– Хорошо, хорошо, – говорит она. – Я постараюсь.
Просто поверить не могу, что моя судьба – в руках шальной семнадцатилетней девицы с проблемами по математике. Как я могла дойти до такого?
Она встает, рывком набрасывает на плечо свою стокилограммовую сумку и молча смотрит на меня с полминуты.
– Ты что-нибудь еще хотела спросить? Она кивает головой в сторону моего живота:
– Вы думаете, будет мальчик или девочка?
Ах да. Я забыла, теперь все знают про мою беременность.
– Не знаю, – говорю я. – Думаю, мальчик, но это, наверное, потому что я хочу, чтобы был мальчик.
Я не понимаю, почему я с ней такая честная. Я никому этого не говорила. Даже Эндрю.
– Серьезно? – говорит она с некоторым удивлением. – А я представляла вас с девочкой.
Я мотаю головой:
– Нет, девочки меня пугают. Посмотреть только на тебя и твою маму... Мне бы не хотелось иметь такие отношения.
