Джоан Хол - Сердцу не прикажешь
Теперь настала очередь Лукаса держать паузу, обдумывая свой ответ. Не в его характере было делиться даже и с братьями. Но, правда, и говорить-то было не о чем — то есть в личном плане. Ему еще не приходилось в прямом смысле этого слова бегать за женщиной.
Впрочем, какого черта…
— Да, это связано с одной дамой, — произнес он наконец. — Ничего больше ты от меня не услышишь.
Роб рассмеялся: судя по всему, он пребывал в эту минуту в отличном настроении.
— Ладно, поезжай к ней, Лукас, — милостиво разрешил он. — Настоящий мужчина из семейства Маканны своего счастья не проворонит.
— Ага, вот тут ты совершенно прав. Счастливо тебе, Роб. Как только смогу, объявлюсь.
Роб весело рассмеялся.
— Удачи тебе, Лукас.
Мягко прищелкнув языком, Лукас положил трубку на рычаг.
На гладкой поверхности спящего ночного океана выделялась серебряная лунная дорожка. Ветер лениво перешептывался с пальмовыми ветвями и овевал лицо и плечи Фриско.
— Ты великолепный гид, Кен, — сказала она, останавливаясь возле самого берега, где неспешные волны накатывались на остывший океанский песок, и я тебе чертовски благодарна. Я столько увидела. — В ее мягком голосе отчетливо слышалась сердечная нота признательности. Фриско была искренна: именно благодаря Кену отдых выдался таким удачным.
Правда, отведав знаменитую запеченную свинью, она не пришла от нее в восторг, но охотно попробовала другие местные блюда, которые предлагались на луау. А после некоторых уговоров Кена она также согласилась вместе еще с несколькими туристами узнать прелесть хулы. Тот маршрут, который предложил ей на два своих выходных дня Кен, оказался чрезвычайно интересным, хотя и отнял у девушки едва ли не все силы. Они обошли столицу — побывали в особняке губернатора, посетили епископский музей, считающийся старейшим на Гавайских островах (был открыт в 1889 году), с удовольствием посмотрели выступления полинезийских танцоров, много смеялись и, аплодируя, практически отбили себе ладони. Также они отдали дань уважения морякам американского флота в мемориале на борту «Аризоны», пришвартованной в Перл Харбор.
И это еще не все. Память Фриско прямо-таки распухла от обилия увиденного, от массы звуков, от невероятного обилия красот.
В этот вечер Кен вновь решил повести ее в один из малоизвестных туристам ресторанчиков. На ужин они ели нежнейшее филе копченой рыбы, рис, хрустевшие на зубах листья салата, фрукты и запивали все это тонкого букета белым вином. По возвращении в отель Кен предложил немного прогуляться по пляжу.
Вечер выдался просто на удивление.
— Спасибо тебе огромное, — произнесла Фриско с легким вздохом сожаления, должным означать, что все хорошее, увы, рано или поздно заканчивается.
— О чем речь… — Кен обернулся к ней, и в лунном свете лицо его показалось Фриско мертвенно бледным. — Но это еще не все сюрпризы. — Улыбнувшись, он наклонился к ней.
Фриско непроизвольно сжала кожаные ремешки сандалий, которые держала в руках. Он намеревался поцеловать ее, и она заранее догадалась о его намерении. Собственно, она и думала, что так произойдет. Она ждала этого поцелуя всякий раз, когда они поздними вечерами расставались, чтобы порознь провести очередную ночь.
— Кен, я… — Голос изменил ей, она переложила одну сандалию в другую руку и свободной ладонью слегка уперлась ему в грудь.
Кен замер. Губы его застыли в нескольких дюймах от ее губ. В напряженных темных глазах было ожидание.
— Я хочу поцеловать тебя, Фриско, — прошептал он. — Я хочу этого с тех самых пор, как ты впервые переступила порог отеля, такая усталая, разбитая и вместе с тем желанная. — Его губы растянулись в насмешливую улыбку. — И потом, грех не воспользоваться такой располагающей обстановкой.
В глазах Фриско сквозила неопределенность. Она чувствовала искушение, сильнейшее искушение. Кен был таким милым, с ним так приятно находиться рядом. И в то же время…
В ее памяти возник совершенно другой, отчетливый и пронзительный образ, который, собственно, и вынудил Фриско сделать эту паузу.
Лукас Маканна.
Образ был таким четким: казалось, протяни руку — и можно потрогать. Совсем как в жизни, высокий и стройный, Маканна смотрел прямо на нее, и выражение лица его было жестким.
Она поежилась.
— Ты никак замерзла? — в голосе Кена слышался отзвук надежды, что ей будет нужно его тепло.
— Нет, это просто… — она не закончила, и слова ее были унесены океанским бризом: не было таких слов, при помощи которых можно было бы объяснить Кену, кто такой Лукас Маканна.
Эти двое мужчин походили друг на друга не более, чем морская и пресная вода. Один — легкий и веселый человек, рядом с которым и могло быть только легко и весело; от другого исходило ощущение силы и потенциальной опасности. Один представлялся ей чем-то вроде искрящегося водопада, тогда как другой — сродни океану.
— Я хочу просто один раз поцеловать тебя, — закончил Кен, делая вид, будто завершает ее же собственное предложение. — Ну какой вред может произойти от одного-единственного поцелуя?
Какой вред? С Лукасом Маканной она заключила что-то вроде сделки. Они все обговорили и запечатали негласный документ не поцелуем — но вином и рукопожатием.
И все же Кен по-своему абсолютно прав. Какой вред может принести один поцелуй? И что плохого в том, если она немного пофлиртует? Если позволит себе легкое, ни к чему не обязывающее увлечение сродни курортному роману?
Ей и отдыхать-то осталось всего одну неделю. А потом придется возвращаться домой, где ее будет ожидать договорный союз с Маканной. Маканна поклялся в верности, вот и она будет верна своему слову, как только таковое даст.
— Как ты полагаешь, в обозримом будущем ты сможешь решить в ту или другую сторону? — поинтересовался Кен, прерывая ее не слишком радостные размышления. — Я так ужасно хочу целоваться, что у меня даже зубы ломит. — Он рассмеялся собственным словам. — В буквальном смысле ломит. И потом, если я в таком положении пробуду еще хоть немного, мне придется весь остаток жизни ходить скособоченным.
А впрочем, какого черта… Фриско улыбнулась и подалась в его сторону.
Выдохнув что-то вроде «хвала небесам», Кен взял ее в свои объятия и обхватил своими губами ее губы.
Поцелуй его получился таким же, как и сам Кен: теплым, приятным, доставившим наслаждение. И, кроме того, Фриско понравился вкус его губ. От Кена пахло выпитым за ужином вином и крепким кофе.
Поцелуй его был чудным: таким нежным и славным, что Фриско ни чуточки не возбудилась. Ни тебе душевного потрясения, ни желания. Когда чуть больше недели назад ее поцеловал Маканна, о, там было все совершенно иначе.
