Табита Сузума - Запретное
И вот начинается рождественский кошмар: пьесы о Рождестве, изготовленные с нуля костюмы, дискотека для шестых классов[10], на которую не ходит только Лочен. Потом у всех наступают каникулы, и Рождество приходит к нам, дом украшается лентами и мишурой, которые Лочен стащил со школы. Совместными усилиями мы притаскиваем домой с главной улицы елку, и Уилле в глаз попадает иголка. В течение нескольких ужасных минут мы думаем, что нам придется везти ее в травматологическое отделение, но Лочену, в конце концов, удается ее вытащить. Тиффин и Уилла украшают елку украшениями, сделанными дома и в школе, и, несмотря на то, что конечный результат представляет собой покосившийся блестящий ужас, это чрезвычайно бодрит нас. Даже Кит соизволит присоединиться к подготовке, хотя большую часть времени проводит за тем, что пытается доказать Уилле, что Санты не существует. Мама дала нам рождественские деньги, и я иду за покупками Уилле в то время как Лочен берет на себя Тиффина — такую систему мы разработали в один неудачный год, когда я купила Тиффину пару футбольных перчаток с розовыми полосками по бокам. Кит хотел только деньги, но мы скинулись с Лоченом, чтобы купить невероятно дорогие модные кроссовки, о которых он твердил целую вечность. В канун Рождества мы ждали до тех пор, пока он тихонько не захрапит прежде, чем положить завернутую коробку у подножия его лестницы вместе с написанными на ней словами “От Санты”.
Поздним рождественским утром появляется мама, когда индейка уже находится в духовке. У нее тоже есть для нас подарки — по большей части подержанные вещи, которые надоели детям Дейва: Лего и игрушечные машинки для Тиффина, несмотря на то, что он давно перестал играть с такими вещами; второй экземпляр DVD-диска “Бэмби” и потрепанный Телепузик для Уиллы, на которого та смотрит со смесью растерянности и ужаса. Кит получает какие-то старые видеоигры, которые не работают на приставке, но он считает, что их можно продать в школе. Мне достается платье на несколько размеров больше, выглядящее так, будто оно когда-то принадлежало бывшей жене Дейва, а Лочен является гордым обладателем энциклопедии, щедро украшенной непристойными рисунками. Мы все издаем соответствующие возгласы удивления и радости, а мама садится на диван, наливая себе большой стакан дешевого вина, закуривает и, разрумяненная от алкоголя, усаживает Уиллу с Тиффином к себе на колени.
Как-то мы умудряемся пережить этот день. Дейв празднует со своей семьей, а мама вырубается на диване раньше шести. Тиффина и Уиллу упрашивают идти спать рано, позволяя им забрать подарки с собой наверх, а Кит со своими видео-играми исчезает на втором этаже, чтобы начать обделывать делишки. Лочен предлагает убраться на кухне и, к своему стыду, я позволяю ему этим заняться и плюхаюсь на кровать, благодарная за то, что этот день заканчивается.
Начало занятий становится практически облегчением. Над нами с Лоченом и так посмеиваются, а развлечение Тиффина и Уиллы каждый день в течение двух недель только все усугубляет. Мы возвращаемся в школу истощенные и восхищаемся новыми айподами, мобильными телефонами, дизайнерской одеждой и ноутбуками, которые нас окружают. В обед мимо моего столика проходит Лочен.
— Встретимся на лестнице, — шепчет он. Фрэнси громко присвистывает, когда он отходит, и я вовремя поворачиваюсь, чтобы увидеть, как он краснеет.
Здесь, наверху, ветер почти штормовой, пронизывающий осколками льда. Я понятия не имею, как Лочен может выносить его день за днем. На холоде он обхватывает себя руками, стучит зубами, а его губы становятся синими.
— Где твое пальто? — упрекаю я его.
— В обычной утренней спешке я забыл его.
— Лочен, ты же подхватишь воспаление легких и умрешь! Ради Бога, ты мог бы ходить читать в библиотеку?
— Я в порядке. — Он настолько замерз, что едва может говорить. Но в такие дни в библиотеке толпится половина школы.
— В чем дело? Я думала, ты не любишь, когда я сюда прихожу. Что-то случилось?
— Нет, нет. — Он покусывает губу в попытке сдержать улыбку. — У меня кое-что для тебя есть.
От смущения я хмурюсь.
— Что?
Он лезет в карман своего блейзера и вытаскивает маленькую серебряную коробочку.
— Это запоздалый подарок на Рождество. До сих пор я не мог достать его. И не хотел дарить тебе дома, потому что, ты знаешь… — от смущения его голос стихает.
Я медленно беру коробочку у него из рук.
— Но несколько лет назад мы заключили договор, — возражаю я. — Рождество для детей. Мы не собирались тратить денег больше, чем нужно, помнишь?
— В этом году мне захотелось нарушить договор. — Он выглядит очень взволнованным, его глаза смотрят на коробочку, показывая тем самым, чтобы я открыла ее.
— Но тогда ты должен был сказать мне. У меня ничего для тебя нет!
— А я и не хочу, чтобы ты что-то мне дарила. Я не сказал тебе, потому что хотел, чтобы это было сюрпризом.
— Но…
Он берет меня за плечи и, смеясь, нежно сжимает их.
— О-ох! Может, ты ее просто откроешь?
Я улыбаюсь.
— Хорошо, хорошо! Но я по-прежнему против такого нарушения договора без моего ведома… — Я поднимаю крышку. — Ох… Господи… Лочи…
— Тебе нравится? — Он практически подпрыгивает на носочках, ухмыляясь от удовольствия, в его глазах сияет торжество. — Это чистое серебро, — с гордостью сообщает он мне. — Он подойдет тебе идеально. Я снял мерки с ремешка твоих часов.
Я продолжаю глядеть в коробочку, понимая, что уже несколько секунд не двигаюсь и молчу. Серебряный браслет, лежащий на черном бархате, — самая изысканная вещь, которую я когда-либо видела. Состоящий из замысловатых петель и завитков он сверкает в белых лучах зимнего солнца.
— Как ты за него заплатил? — потрясенно шепчу я.
— Это имеет значение?
— Да!
На мгновение он замолкает, сияние исчезает, и он опускает глаза.
— Я… я накопил. У меня была вроде как работа…
Я недоверчиво отрываю взгляд от красивого браслета.
— Работа? Какая? Когда?
— Ну, это была не настоящая работа. — Свет ушел из его глаз, и теперь он говорит смущенно. — Я предложил некоторым людям написать эссе, а с этого была выгода.
— Ты делал домашнее задание за деньги?
— Ага. Ну, по большей части — курсовые. — Он застенчиво смотрит вниз.
— С каких пор?
— Начиная с прошлого семестра.
— Ты копил на это четыре месяца?
Он тер ботинками землю, а его глаза отказывались встречаться с моими.
— Сначала это были просто дополнительные деньги для, ну, ты знаешь, домашних вещей. Но потом я подумал про Рождество и о том, что ты не получала подарков с… никогда…
