После него (СИ) - Хаан Ашира

— Тебе поменяли гостиницу?.. — нахмурился Тимур.

— Ты не знал?

— Нет.

— Так это была случайная встреча? В баре? Тогда я не понимаю…

— Нет, в баре не случайная. Но я узнал, что ты летишь в Аргентину, только когда мои люди доложили, что ты успела на свою пересадку.

— Ты реально не знал, куда я лечу?

— Нет. Я просто попросил организовать твою пересадку как можно быстрее. Если бы я знал, что тебе туда же, конечно, ты бы летела в Буэнос-Айрес с нами! Что за дурацкая принципиальность — подбросить только до Стамбула, если попросили только до Стамбула? Мне просто не сказали, куда ты летишь дальше.

— И ты не спросил…

— Спросил потом. Когда ты уже умчалась.

— А потом было совпадение?

— Оно в любом случае было бы. Я нашел бы тебя в любой гостинице. Просто оказалось, что ты в той же самой.

— И круиз совпадение?

— Почти. Идея была поймать Адама на отрезке от Буэнос-Айреса до Монтевидео. Быстро поговорить и лететь обратно. Но оказалось, что ты…

Я никак не могла осознать, что сама себя запутала, когда все было так просто.

— То есть, это не месть Максиму?

— Агата… — устало вздохнул Тимур. — Ты считаешь, что я мог бы лететь через половину мира, а потом плыть через океан обратно для того, чтобы отомстить Максиму за то, что он увел у меня женщину, которой я настолько не нравился, что она уволилась из компании, лишь бы больше меня не видеть?

— Да…

— Но не мог бы лететь через половину мира и плыть через океан, чтобы догнать женщину, которую хочу?

— Нет…

— Агата! Ты вообще в мужчин не веришь или только в меня?

— Не знаю… — прошептала я прижимаясь к нему и потираясь о колючую щеку. — Ну ты все равно это делал ради бизнеса…

— И сделал бы ради тебя, если бы уже не совпало. Остался же я на корабле.

— Ради меня?

— Нет, Агата, ради мести Брусницыну!

— Я же сказала, что меня нервирует, когда ты его так называешь! Это и моя фамилия тоже.

— Тебе она не нравится?

— Мне не нравится, когда ты ее так ругаешь. Как будто меня…

— Как насчет взять другую? Например, Сафарова?

— Что?

— Обещаю ее не ругать.

— Что?

— Агата!

— А?

— Проснись!

— Я не…

— Я делаю тебе предложение!

— Мне?

— Нет, блин, Максиму!

— А как же Вера?

— Вера мне нравилась. И я пытался ее добиться. Но у нас вообще ничего не было. К тому же теперь у нее есть твой бывший муж.

— Уже нет, он ее бросил. Теперь ты можешь с ней…

Тимур прервал меня, накрыв губами губы.

— Сумасшедшая моя, прекрасная моя, страстная моя, безумная моя, любимая моя, — бархат в его голосе обволакивал каждое слово. — Агата… Выйдешь ли ты за меня замуж, чтобы быть рядом всегда и напоминать о том, что всегда где-то ждет именно моя женщина, которой мне не хватало всю жизнь и во всех других я искал только ее? Выйдешь ли ты за меня замуж, чтобы всегда быть рядом, понимать с полуслова, приносить удачу, обалденно выглядеть в любых платьях, бесить тем, что нравишься другим мужчинам? Выйдешь ли ты за меня замуж, чтобы спать рядом — такая теплая и желанная? Выйдешь ли ты…

— Да!

— Подожди, я еще не закончил!

Он полез в карман и достал оттуда черную бархатную коробочку. А когда открыл — я чуть не ослепла от сияющего внутри огромного камня, украшающего ободок кольца.

— Это… бриллиант?

— Ну так положено. Говорят, это маркетинговый ход фирмы ДеБирс — дарить на помолвку кольцо с бриллиантом, но я считаю, что традиции — всегда хорошо, откуда бы они ни брались.

— Я же говорила, мне еще рано бриллианты!

— Приходить после сорока? Ну ты пока поноси, ладно? А до сорока мы еще доживем. И дальше.

— Нет! Погоди!

Я захлопнула коробочку и зажмурилась.

Это все было слишком хорошо. Я сейчас проснусь, да? Я сплю на корабле, и мне снятся сладкие сны — про бывшего, который вернулся и снова хочет быть со мной, про прекрасного мужчину, который делает предложение и дарит кольцо с огромным бриллиантом.

А когда я проснусь — я буду на круизном лайнере, который прибывает в Стамбул после долгого путешествия через Атлантику. Каникулы заканчиваются красивым сном.

Мне придется вернуться на работу и вспоминать эти дни просто как мечту.

Легкий отпуск от душевной боли…

— Агата… — бархатный шепот и горячие руки.

Мои глаза еще закрыты, но я чувствую, как Тимур разгибает мои пальцы, вцепившиеся в его плечо, и на безымянный скользит прохладный и тяжелый ободок кольца.

Но я так не могла.

Мне надо было сказать…

— Я хотела тебе признаться, что сама была виновата когда матросы начали кричать, потому что когда ты был в ресторане, я пошла на дискотеку, а потом с Марко гулять по кораблю, а потом с Эмом смотреть каюту с призраками, а еще я хотела замутить с тем белобрысым, а еще Энрике… ну ты сам видел! Я все время что-то «исполняю»! — затараторила я, не открывая глаз, но сжав кулак, чтобы еще немножко почувствовать эту прохладную тяжесть. — Я не умею разговаривать спокойно, только скандалить и манипулировать, я выбесила Максима, я влипаю в неприятности, ты опять попадешь из-за меня! Я буду виновата!

Зажмурившись, я ждала, пока Тимур ответит.

Ответит… что?

Что, кажется, он поторопился с предложением?

— Ты моя сумасшедшая девчонка… — услышала я. — Просто поверь — ты именно та, что мне нужна. Такая, как есть. В бриллиантах, платьях, рыдающая, скандальная, горячая и голая. Особенно голая. Иди ко мне.

Он обнял меня, его руки забрались под свитер, касаясь моей кожи так, как надо.

Так — как правильно.

Нежно, властно, горячо.

А губы скользнули по шее, подбираясь к тому самому местечку под ухом, которое еще не забыло его страстные укусы.

— Я уже сказала «да»? — прошептала я, не открывая глаз.

— Сказала. Но я не обижусь, если повторишь. Агата Брусницына, согласна ли ты изменить в себе только одну вещь?

— Какую?

— Твою фамилию. А в остальном — быть той Агатой, которая опоздала на самолет, расплескала коктейль, соблазнила всех мужиков на корабле, убежала от меня босиком и так до сих пор и не сказала, что любит меня?

— Нет.

— Что?..

— Согласна изменить две вещи. Фамилию и… — я выдохнула и наконец открыла глаза, чтобы тут же пропасть в болотной глубине его колдовского взгляда. — Я тебя люблю.

Эпилог

— Летишь в Бразилию со мной или остаешься на две недели с моими сестрами? — вот так обычно спрашивает Тимур.

Как в тех руководствах по воспитанию детей. Будешь сегодня овсяную кашу или манную? А я, может, никакую не буду! Я хочу мороженое на завтрак и три чашки кофе. С корицей. С карамельным сиропом…

Я сглотнула слюну. Кофе мне запретили сразу.

«Слишком возбудимая мамочка».

Мороженое запретили, когда нашли гестационный диабет. И карамельный сироп тоже.

— Лечу с тобой! — заявляю я.

— Учти, что со мной в самолете будет еще четыре мужика, — предупреждает он.

— Здесь их останется гораздо больше… — напоминаю я.

— Замкнутое пространство.

— Зато там есть ты!

— Аргумент.

Приближаться к другим мужчинам, кроме Тимура мне нельзя.

Не потому, что у меня ревнивый грозный муж — хотя он такой!

А потому что маленький тиран, растущий внутри меня, еще на первом месяце своего существования уже мягко намекал, что никаких соперников он не потерпит.

Не зря меня тошнило от Максима во время возвращения в Москву. Я думала — психологическое, а это было начало жесточайшего токсикоза.

Ни от чего в жизни меня так не тошнило, как от мужчин. Неважно, сколько им было лет — грядущий Тимурович испытывал одинаковое отвращение как к пятилетним мальчикам, так и к убеленным сединой старейшинам.

Без шуток.

Со свекром пришлось знакомиться на расстоянии и вцепившись в Тимура мертвой хваткой. Потому что единственным лекарством от непроходящей тошноты был его запах. Лекарством от тошноты, успокоительным, снотворным, жаропонижающим, возбуждающим… Вот только уровень глюкозы в крови он не умел снижать — и то не факт! Возможно, надо было более усиленно принимать Тимура Сафарова внутрь.