Гипноз для декана (СИ) - Беренготт Лючия фон

Что?! Как беременна? Почему беременна?

Этого же не может быть. Этого просто не может быть, черт бы его побрал, этого Игнатьева!

Даже не пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, я сидела на этой гребанной кушетке, под бьющим сквозь иллюминатор тропическим солнцем. В руках у меня был листок с результатом анализа на беременность, и на нем — совершенно недвусмысленный результат по ХГЧ. О чем мне и сообщала сейчас эта жизнерадостная тетушка в намотанном на голове хиджабе.

Но как?! Как такое вообще возможно?! Он же бесплоден, мать его! Что это за цирк с конями?!

За два месяца наших путешествий по Азии и Ближнему Востоку я уже успела привыкнуть к тому, что нас с Андреем ждет — долгая, насыщенная жизнь интеллектуалов, находящих радость в общении друг с другом, в чтении и путешествиях. Парочка усыновленных девчушек из приюта и целая куча домашних животных, заменяющих бездетным людям семью.

Я не просто привыкла, я научилась радоваться подобной перспективе, находить в чайлд-фри образе жизни кучу плюсов. Всегда много свободного времени, финансы, которые можно тратить только на себя, душевное спокойствие и саморазвитие… Всегда хорошая фигура, в конце концов! Плоский, как у девочки, живот… Что может быть прекраснее?

И тут на тебе! Две полоски там, где их по определению не могло быть.

И как я это объясню мужу, который и так не особо высокого мнения о моих моральных качествах? Который «забыл» о своих подозрениях только потому, что любит меня независимо от моих приключений в прошлой жизни.

Да что муж? Как я себе это объясню?

И я всё ещё не могла поверить тому, что происходит. В голове кружилась какая-то невнятная, размазанная каша из мыслей, вопросов, подозрений и эмоций, а сердце продолжало бешено колотиться, словно хотело выбиться из груди.

Славчик! На это имя вдруг отозвались все сигнальный лампочки моей памяти. Воспоминания — мелкие, словно кусочки пазла, кружили всё ближе и ближе к эпицентру, грозясь вот-вот сложиться в одной целое.

Вечеринка, куда Андрей позвал не меня, а свою Леночку… Два бокала шампанского, которое мне нельзя было пить… Стоянка, где я почувствовала себя на удивление пьяной и сонной… Машина, в которой Славчик разговаривал с Кирой, объясняя, почему не может отвезти меня в больницу… Темный-претемный и холодный лес, в котором единственное тепло — от мужского тела сзади.

И рука, шарящая по моему телу, бесстыдно хватающая за грудь под платьем.

А потом… пустота. И ничегошеньки больше не помню.

Я зажмурилась, судорожно сжимая рукой лист с результатом анализов. Неужели… неужели он не остановился тогда, этот Славчик? Неужели разложил меня тогда на прелых листьях и даже умудрился оставить после себя потомство?

Боже, за что мне этот кошмар!

И что теперь делать? Аборт? Убить собственное дитя?

Меня вдруг начало мутить, я всё труднее и труднее дышала, словно воздух постепенно выкачивали из кабинета медпункта. Неожиданно показалось, что началась качка, хотя на таком большом лайнере ее никогда не бывало… Я начала терять равновесие, пока не пришлось упасть на бок, на кушетку.

— С вами все в порядке, мисс? — опомнилась медсестра, бросаясь ко мне. — Кислород! — крикнула кому-то в сторону. — Дайте ей кислородную маску!

У меня паническая атака, сообразила я, собирая в кучу расползающиеся мысли и старательно надышивая из пластиковой маски, приложенной к лицу. Обыкновенная паническая атака.

А, может это токсикоз? Меня ведь из-за странной тошноты по утрам и привели сюда, на анализы — чтобы проверить желудок, печень… исключить проблемы с почками. Так может, это и был он — всем известный женский токсикоз на первом триместре?

Отчего-то от этой мысли мне стало еще хуже. Это ведь не просто токсикоз от беременности. Это токсикоз от совершенно непрошенной и нежданной беременности от покойника, который будучи живым, меня изнасиловал!

— Вызовите ее мужа… — услышала я сквозь шум в ушах. — Мистер… Игнатьеф. Каюта номер восемнадцать. Верхняя палуба, первый класс…

— Не надо… не надо мужа… — слабо сопротивлялась я, пытаясь содрать с себя маску.

Не знаю, зачем я пыталась остановить неизбежное. Даже если я решу скрыть всё от Андрея и сделать аборт, где я его сделаю посреди Индийского океана?! Да и вряд ли Эмиратская компания предоставляет услуги аборта, учитывая религиозную направленность ее руководства.

А скрывать беременность еще месяц, пока мы не вернемся в Москву, у меня не получится — слишком уж явны признаки. Да и Андрей у меня не дурак, сам захочет проверить результаты моих анализов.

А что потом? Убьешь трехмесячный зародыш? У которого уже есть сердце, мозг, возможно душа… Который знает, что он в твоем животе в безопасности, что ты никогда не причинишь ему вреда…

Ты, которая всю жизнь мечтала о большой семье, о детях… Да сколько угодно можно врать себе, завлекая прелестями бездетной жизни — от себя не убежишь.

Я хочу этого ребенка — поняла вдруг. Неважно от кого он. Я не смогу заставить себя избавиться от беременности, даже если я должна буду растить его одна.

Внезапно осознав этот факт, я вдруг почувствовала себя лучше — возможно, мне придала сил моя решимость.

Это мой ребенок. Не Славчика, и не Андрея. Мой. И я хочу его оставить.

Закрыв глаза, я лежала на кушетке и спокойно ждала, пока в комнату медсестры не ворвался мой муж — вполне вероятно, с этого момента, бывший.

— Поздравляем счастливого папочку! — не дожидаясь моего разрешения, радостно закричали и захлопали в ладоши все присутствующие — медсестра и две ее помощницы. — Спешу вручить вам особый сертификат — бесплатный билет на любой круиз от нашей компании для вашего, будущего малыша… Эй, что с вами? Мистер… мистер! Да что с ними такое, в самом деле! Ясмин, давай и ему маску!

— Не надо маску! — прорычал Андрей, отбиваясь от назойливых медсестер. — Что вы за чушь несете? Кто беременный?

— Ваша жена, сэр! — наперебой засмеялись женщины. — Вы же послали ее сдать анализы, а оказалось, что ее недомогание — обыкновенный токсикоз первого триместра, представляете? Ваша женушка уже на втором месяце, сэр!

Я всё ещё не открывала глаз, а когда представила себе, как его в этот момент перекосило, крепко зажмурилась. Хотя лучше бы я уши заткнула, и не услышала бы как мой любимый, резко встает, прочищает горло, словно готовясь сказать что-то… и так ничего и не выговорив, уходит прочь, громко хлопнув дверью.

В медпункте наступила такая звонкая, такая пронзительная тишина, что стало слышно, как щелкают электронные часы на стене.

Медленно, под недоуменными взглядами всех трех женщин, я села на кушетке, сняла с лица маску и медленно, долго выдохнула.

Потом также медленно протянула руку к старшей медсестре. Сообразив, что я хочу, та поспешно сунула мне в руку уже помятый лист с результатами анализов.

— Может… вызвать вам психолога, мисс? — робко предложила молодая помощница.

Я шумно глотнула. Не помешает, наверное. Хотя лучше гипнотерапевта, а не психолога — чтобы заставил меня обо всем забыть.

А может, попробовать саму себя загипнотизировать?

Подобная глупость меня неожиданно рассмешила и дала собраться с силами.

Нечего тут сидеть и горевать о потерянном. Надо пойти и со всем этим разобраться.

Да, понятно, что хорошо уже не будет, но по крайней мере у меня теперь есть кое-что, ради чего стоит бороться и жить — даже если мой любимый меня покинет.

— Не надо психолога, — я покачала головой в ответ на озабоченные взгляды троих женщин. — Мне уже легче. Я справлюсь.

Отпускать меня не хотели, но я настояла. Отказалась даже от сопровождения до каюты, в виду моего слабого состояния.

И хорошо, потому что дойти до каюты я не успела — уже на полпути в меня чуть не врезался с налета вышедший из-за угла Игнатьев.

— Ты… — выдохнул он, отступая назад, а потом внезапно делая резкий шаг ко мне. — Я… ты… Алина

Меня вдруг пробрало истерическим смешком — в первый раз я видела Андрея не способным выдать связное предложение.