Заключенный (ЛП) - Варго Табата

Я закрыла глаза: смесь страха, боли и ужаса вызвали тошноту. Мысленно я готовилась к смерти. Он пристрелит меня. Конечно, он признавался в любви, но был болен… помешан и невменяем.

Он двинулся ко мне с пистолетом в руке, и я высоко подняла голову, глядя смерти в лицо.

— Я люблю тебя, Кристофер. Что бы ты со мной ни сделал, я люблю тебя. Знаю, ты болен. Я понимаю, что ты ничего не можешь с этим поделать. — Я говорила правду.

В его глазах снова мелькнула боль.

— Нет. Ты все еще не понимаешь. Я никогда не причиню тебе вреда. Никогда. Существуешь только ты, Лайла. Ты все для меня.

Подойдя ближе, он снова поцеловал меня. Его теплые губы запечатлелись в моей памяти. Он застонал у моего рта, и я почувствовала вкус слез на его языке.

Когда он отстранился, у меня перехватило дыхание.

Кристофер попятился к входной двери, не сводя с меня глаз.

— Что ты собираешься делать? — спросила я.

Он не ответил. Вместо этого улыбнулся и еще раз одними губами произнес «Я люблю тебя».

Только когда Кристофер открыл входную дверь, я поняла, что он собирается сделать, но было уже слишком поздно. Спотыкаясь о собственные ноги, я отошла от стены, чтобы добраться до него, но дверь с грохотом захлопнулась.

На несколько секунд меня поглотила тишина, потом вновь зазвучал громкоговоритель.

— Опустите пистолет или мы будем стрелять.

Мгновение тишины, а затем последовал одиночный выстрел, заставивший меня подпрыгнуть, а за ним последовала целая очередь.

После того, как утихла стрельба, воцарился хаос. Полицейские ворвались в квартиру и обнаружили меня, закованную в наручники и стоящую на коленях у двери. Слезы неудержимо текли по лицу, и комнату заполнили вопли отчаявшейся женщины.

Я подняла взгляд как раз в том момент, когда на пороге появился Чарли, и тут не выдержала. Я разбилась, как дорогая ваза, как кукла, которую бросили на пол и растоптали. Я уже никогда не буду прежней. Я настолько сломлена, что казалось, чувствовала трещины, которые образовались в душе.

Кристофер Джейкобс покинул этот мир в сиянии славы. По крайней мере, так говорили репортеры. Они любили драматизировать в угоду рейтингам. Я смотрела новости по телевизору Дианы и рыдала, пока журналисты рассказывали о том, каким ужасным преступником он был и что в мире стало безопаснее без него.

Откуда им было знать, что он делал то, что получалось у него лучше всего — защищал меня. Конечно, в первую очередь от себя, но его любовь оказалась настолько сильна, что он не позволил монстру, скрывавшемуся в нем, добраться до меня.

Чарли и его ребята помогли собрать вещи. Я не могла там оставаться после всего, что произошло. Закрывая глаза, я видела мертвого Дугласа и прощающегося со мной Кристофера. Это слишком.

Вместо этого я сложила все вещи в хранилище, прихватив только самое необходимое, чтобы перекантоваться у Дианы, пока не встану на ноги, что оказалось не настолько удобно, как я думала, поскольку она начала встречаться с новым парнем, который любил зависать у нее.

Все же это лучше теней, которые крались по моей квартире и забирались в мои сны кошмарами или воспоминаний, которые прятались в стенах и поджидали удобного момента, чтобы настичь меня. Не говоря уже об ужасных пятнах на полу, прямо под новым покрытием. В глубине души я понимала, что веду себя неразумно, но это не имело значения.

Теперь уже ничто не имело значения. Я не питала особых надежд, так как не была уверена, что когда-нибудь буду настолько же счастлива, как когда-то с Кристофером.

Несколько дней спустя появились новости об исправительном учреждении Фултон Родос. Начальника тюрьмы и нескольких надзирателей арестовали за преступления, совершенные против заключенных. Очевидно, благодаря бойцовскому клубу, о котором не распространялись, он стал очень богатым человеком. Истории заполонили телевизор. О превышении полномочий и преступлениях, о замалчивании и убийствах, о Кристофере.

Я смотрела их, хотя это и разбивало мне сердце. Смотрела, потому что иногда они показывали его фотографию, и я могла увидеть его еще раз.

Чарли выставил вокруг дома Дианы вооруженную охрану, пока не утихла суматоха, связанная с Риццуто и Ланца. Охота на меня прекратилась, как только я перестала расследовать дело Кристофера, как только он умер, и их семейные тайны больше не находились под угрозой. Они его не подставляли, но им все еще было что прятать. И то, что я взялась за это дело, подвергло их секреты опасности.

Теперь все обрело смысл. Детали головоломки, связанные с Фултоном и всеми вовлеченными в жизнь Кристофера, встали на места. Когда паззл собрался, мне не понравилась получившаяся картинка: я смотрела на изображение довольно печального будущего. Без мужчины, которого я любила. И я не была уверена, что хочу жить в таком мире.

Депрессия — это не шутки.

Монстры тоже. Они не живут в шкафах и не прячутся под кроватями. Они свернулись клубочком внутри нас и выходят, чтобы уничтожать тех, кого мы любим, уничтожать нас самих.

Эпилог

— Посмотри, мамочка, я — монстр! — крикнул Кристофер, пока бежал ко мне через парк.

Он поднял руки над головой, согнув пальцы, словно собрался схватить меня.

Я рассмеялась и притворилась испуганной.

— Так и есть! Ты страшный монстр, — подыграла я.

Прежде чем убежать на крошечных трехлетних ногах, он зарычал, сильно напоминая своего отца. Его каштановые волосы развевались на ветру, а улыбка озаряла парк, как солнце над нами.

Я никогда в жизни не видела ничего более прекрасного.

Кто бы мог подумать, что два человека могут создать что-то настолько чудесное?

Мне хочется думать, что если бы Кристофер знал, от чего отказывается, остался ради меня, но опять же, полагаю, он понимал, насколько не уравновешен. В глубине души, я приняла то, что он должен уйти, не важно, как и когда. Кристофер был болен и, если бы не решился на это в тот день в моей квартире, сделал бы это позже.

Даже мысль о нем все еще причиняла страдания, но я должна жить дальше. Особенно после того, как обнаружила, что крошечная часть Кристофера растет во мне.

Иногда, когда я смотрела на сына, сердце кровью обливалось. Во-первых, я любила его так сильно, а во-вторых, его глаза точь-в-точь как у отца — насыщенно синего цвета, такие темные и загадочные, что я никогда не знала, о чем он думает.

Когда сын улыбался, напоминал о последней ночи с Кристофером, и каким счастливым он был. Каким свободным себя ощущал. Такие мелочи, как долгий душ или сон в удобной кровати, значили для него так много. Но больше всего я радовалась тому, что его последняя ночь на земле выдалась спокойной.

Иногда, в тишине, закрывая глаза, я все еще могла уловить его смех. Я слышала его всего несколько раз, но он навсегда остался со мной. Часто перед сном, когда мой крошечный дом с двумя спальнями погружался в тишину, я слышала его голос. Почти разбирала слова «Я люблю тебя» и засыпала с улыбкой на губах.

Но я не чувствовала себя одинокой. У меня был Кристофер, мой мальчик, все ради чего стоит жить; этого более чем достаточно. Он все, в чем я нуждалась.

— Кристофер! — крикнула я.

Мы пробыли в парке больше часа, послеполуденная жара начала припекать голову. Я встала, ожидая, что он подбежит ко мне, но его и след простыл. Я двинулась по песку, проверяя площадку и уворачиваясь от играющих детей.

— Кристофер, где ты? — громко позвала я.

На меня накатила паника, но она тут же рассеялась, как только я заметила сына, играющего в песочнице под горкой. Я подошла к нему сзади, прислушиваясь, как он говорит сам с собой. Это довольно мило.

Я придвинулась ближе, готовая похлопать его по плечу и игриво притянуть к себе, но остановилась, услышав, что именно он говорит. Сердце забилось в грудной клетке. Уверена, я неправильно его расслышала. Ему всего три. Трехлетние так не рассуждают.

— Нет, — твердо сказал Кристофер. — Я не хочу причинять боль мамочке. Я должен защищать ее.