Наталья Нестерова - Кошки-мышки
Трассы Москвы за несколько часов до Нового года не забиты, но и не пустынны. Авто мчатся нервно. Почти физически чувствуешь, что в них сидят люди, которые торопятся к праздничному столу, или спешат докупить необходимые продукты, или переодеться перед банкетом, или забросить детей бабушкам, или иные поводы отсрочили желанный миг поднять бокал за уходящий год.
Почти у дома Ивана Николаевича увидела аварию: торопливцы тюкнулись — не страшно, крыло у одного помято, у другого бампер сплющен. Никто не пострадал, водители вышли, друг на друга — с матюками. Им еще инспектора дожидаться. С Новым годом, друзья! Утешайтесь: эта история войдет в ваши семейные легенды и будет рассказана множество раз в будущем.
— О! Вы приехали! — счастливо выдохнул Иван Николаевич, открыв мне дверь. — Уж боялся, не соберетесь.
Какое лицо у детектива! Ему жрецом состоять бы при храме для заблудших личностей. Встречал бы на пороге, протягивал руки, улыбался, и начинался бы новый отсчет времени для грешника. Мир праху жены Ивана Николаевича, достойная была, наверное, женщина, коль ценой собственной жизни хотела забросить в будущее его гены. А он не понял, тащил бедняжку на аборты.
Позволив Ивану Николаевичу снять с меня полушубок, не обращая внимания на то, какое впечатление произведет на него мой наряд, протопала в комнату.
Сколько перемен! Во-первых, сам Иван Николаевич в костюме и при ботинках. Никаких тебе стоптанных шлепанцев в ансамбле с галстуком. Во-вторых, комната преобразилась, мебелью пополнилась. Стенка шкафов, картины, телевизор на тумбе — точно вернулись на старое насиженное место преданные вещи.
— Имущество выкупили? — спросила я.
— Да… в общем-то… Я соседке отдавал за бесценок, она хранила, мне на пропитье ссужала… Замечательная женщина, соседка моя… Света, жена покойная, с ней дружила… После вашего визита… не хотел бы рельсы на себя переводить… словом, пробую наладить существование.
Никакими сверхъестественными способностями я не обладаю, экстрасенса из меня не получится. Но и не требовалось колдовать, чтобы понять: у Гаврилова и соседки закручивается роман.
Как сговорились все! Даже отставной полковник спецслужб, он же частный детектив, пьющий вдовец туда же.
Одна я… как щепка в проруби. Вот ударит мороз, замурует меня в лед… Так и надо.
— Иван Николаевич, — плюхнулась в кресло, — вы хотели сообщить мне что-то чрезвычайно интересное.
— Не столько «чрезвычайное» и «сообщить», — сел напротив, — сколько вырвать вас из пучины депрессии.
— Привет! — возмутилась я. — За три часа до Нового года сюда примчалась, чтобы услышать о том, что вы ничего не накопали?
— Новый год, скорее всего, Лидия Евгеньевна, вы встречали бы в грустном одиночестве. А сообщить могу вам немало. Другой вопрос: способны ли вы адекватно воспринять информацию?
— Вы начинайте излагать, а способна ли я на адекватную реакцию, узнаем по ходу дела.
— Разумно, — согласился Иван Николаевич.
Он достал из ящика стола папку, раскрыл, водрузил на нос очки, взял в руки первый листок:
— Искомая Татьяна Владимировна Петрова, семидесятого года рождения действительно вышла замуж за гражданина Фридриха Ганса Кауфмана. Брак зарегистрирован тринадцатого ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Ныне проживает в Дюссельдорфе… адрес имеется в деле. Выяснить удалось по причине сохранения Татьяной Владимировной российского гражданства, что было, очевидно, продиктовано стремлением получить наследство в виде квартиры на Чистых Прудах. Благодаря чему, собственно, и получены данные сведения. Ныне указанная гражданка Петрова, по мужу Кауфман, владеет квартирой своей бабушки, семьдесят квадратных метров, полученной на правах наследства…
Тринадцатого ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого в темном переулке я подобрала пьяного Максима. И стоило гражданке Петровой-Кауфман явиться за наследством, Максим поплыл на волне юношеских воспоминаний. Взыграли старые дрожжи, юношеские мечты, нереализованные стремления…
— Значит, они спелись месяц назад, когда Танька примчалась квартиру оформлять? — перебила я Ивана Николаевича.
Он посмотрел на меня удивленно поверх очков:
— Вы не слушали? Я ведь подчеркнул: гражданка Петрова-Кауфман вступила в права наследства три года назад, и с тех пор не посещала Российскую Федерацию… легальными путями, — добавил он после паузы. — И предположить, что благополучная бюргерша станет тайно шмыгать через границу, маловероятно. Квартиру на Чистых Прудах, не проверяли, но скорее всего — сдает. Еще вероятнее — каким-нибудь австрийско-немецким средней руки клеркам из иностранных фирм.
— Тогда к кому слинял мой муж Максим?
— Это вторая часть задания командования.
Иван Николаевич улыбнулся, как бы говоря, что «командование» — это я.
Теперь его прекрасные улыбки на меня не действовали. Стекловата в голове подвергалась тепловому воздействию. Не зря ведь говорят: интерес греет. Острые стеклянные иглы начали плавиться, образуя в плотной вате лабиринты, по которым с трудом, но пробирался здравый смысл.
— Лидия Евгеньевна, хотел бы вас предупредить, что удовольствия…
— Бросьте! — нетерпеливо перебила я. — Вам шпионить за деньги — можно. А для меня узнать, что подсмотрели — дурной тон?
Иван Николаевич сморщился, как болезненно кривятся люди, вдруг разочаровавшиеся в собеседнике. Он думал, я ангел, а оказалось — циничная торговка.
— Только хотел сказать, Лидия Евгеньевна, что, если моральный уровень человека, от детективных забав далекого, находится выше плинтуса, то смотреть на результаты наших трудов бывает неприятно.
Он стал выкладывать в ряд фото. Семь штук. Видеть их действительно противно, чувствуешь себя мерзавкой, которая в замочную скважину подглядывает. И в то же время — крайне любопытно. С интересом подобного рода копаются в грязном белье.
Но о всякой морали я мгновенно забыла. На всех фото Максим был с женщинами. С разными. Целовался. Не страстно впившись в губы, а прикладываясь к щечке. С одной — в ресторане, с другой — на улице, с третьей — у машины… На лице у него улыбочка, радостно-похотливая…
Мне вдруг не хватило воздуха, он не втекал в легкие, потому что горло стиснул спазм. Максим — бабник? Как Назар? Обманывал меня всю жизнь? Жена Назара тоже не ведает о кобелиных похождениях мужа. Да и мало ли знаю таких Назаров при слепо-глухих женах? Но никогда! Никогда представить не могла, что сама числюсь в отряде хронически обманываемых жен.
— Кто они? — просипела и закашлялась.
