Даниелла Шоу - Атлас и кружева
Она украсила бы внушительную лестницу гирляндами по собственному выбору, расставила бы цветы на подковообразном столе и накрыла в столовой. А после обеда люди могли бы везде бродить и вспоминать старые времена. Серена вздохнула. Картина получалась чудесная.
Перед Хью, читавшим утреннюю газету, лег еще один лист бумаги. Баррингтон отодвинул его подальше от имбирного мармелада.
— Серена, пожалуйста!
— Извини, дорогой. Я только хотела, чтобы ты взглянул на меню.
— Какое это имеет ко мне отношение? Я думал, меню по твоей части.
— Да, конечно. Но я решила, что ты захочешь выбрать вина. А если так, Хью, тебе нужно знать, что мы будем есть. А когда ты закончишь завтракать, до отъезда на работу будь добр позвонить Джеймсу.
— Джеймсу? Какому Джеймсу? — Хью сложил газету. Было ясно, что читать ему Серена не даст.
— Как какому? Владельцу винного магазина.
Она стала нетерпеливо собирать посуду. Следивший за ней Хью неожиданно спросил:
— Серена, ты никогда не задумывалась, что случилось с твоим Джеймсом?
— С моим Джеймсом? О ком ты говоришь? — Мозг Серены щелкнул и заработал как компьютер, перебирая имена всех ее «маленьких увлечений». Но Джеймса среди них не было.
— О твоем ребенке. Разве ты не говорила, что окрестила его, перед тем как отдать на усыновление?
Тарелка упала на пол и со звоном разлетелась на куски. Лицо Серены стало пепельно-серым.
— Извини, — сказал Хью. — Я должен был предвидеть, какой шок вызовет это имя, произнесенное после стольких лет.
Серена оперлась о моечную машину и прошептала:
— Да, но почему? Что заставило тебя вспомнить о нем?
— Просто ты упомянула имя «Джеймс», и мне тут же пришла на память та телепередача, которую смотрела Вивьен, когда я заезжал за Чарлзом.
Не видя связи между этими двумя событиями, Серена молча ждала объяснений.
— Там женщина встретилась со своим сыном, от которого отказалась много лет назад. Вот я и подумал…
— Что ты подумал, Хью?
— Что хорошо было бы найти Джеймса и пригласить его на наш юбилей.
Серена повернулась к мужу спиной и тихо сказала:
— Нет, Хью, мне эта идея не нравится. Подумай сам, каким ударом это будет для него после стольких лет. Кроме всего прочего, не исключено, что он счастлив с приемными родителями. Тогда было бы несправедливо мешать ему. — Она немного подумала и добавила: — Да и как бы мы его нашли?
— Ну, это несложно. Передача выходит в эфир регулярно.
— Хью, перестань, пожалуйста! Это было давным-давно и слишком больно, чтобы вспоминать. Да, я отказалась от Джеймса, дала согласие на его усыновление другими и не думаю, что теперь имеет смысл вторгаться в его жизнь.
Хью вздохнул.
— О'кей. Раз ты так хочешь… Просто я считаю, что это стыдно, вот и все. Тем более что у нас нет наследников. Мало ли чего этот мальчик мог бы добиться с помощью денег?
— Ничего себе мальчик! — огрызнулась Серена. — Раз мы с тобой собираемся отмечать серебряную свадьбу, ему сейчас должно быть около тридцати и он уже давно стал самостоятельным человеком!
Когда Хью, взяв меню, вышел из-за стола и направился к двери, Серена тревожно последовала за ним.
— Хью, дорогой, извини, мне не следовало сердиться. Ты был очень великодушен, но давай не будем ворошить прошлое, ладно?
Хью, давно не испытывавший сочувствия к жене, поцеловал ее и погладил по голове.
— Наверное, ты права. Обещаю больше не упоминать об этом.
Трепещущая Салли поднялась с кресла, подошла к двери с надписью «Джереми Кс. Мейсон» и робко постучала.
— Миссис Палмер, проходите и садитесь. — Доктор Мейсон, не сводя глаз с экрана компьютера, указал ей на стул.
— Я вижу, в Элмсмарше появилась новая пациентка. Давно вы здесь?
— Около восьми месяцев.
— И только сейчас зарегистрировались? Ну, значит, местная жизнь пошла вам на пользу. В чем проблема?
— Проблема в том, что я беременна, — сказала Салли, глядя в добрые серо-зеленые глаза. — Не подумайте, что я не хочу ребенка, но…
— Но?.. — подбодрил он.
— Отец ребенка говорит, что не может быть отцом, потому что бесплоден, а поскольку его жена уже имела ребенка от другого мужчины, то…
— Минутку, миссис Палмер. Боюсь, я вас не совсем понял. Давайте сначала, но помедленнее.
Когда Салли объяснила ситуацию, доктор Мейсон почесал в затылке и внес в память компьютера какую-то запись.
— Я так понимаю, что отец ребенка вам не муж?
— Нет! Я в разводе.
— И в браке детей не имели?
Салли покачала головой и ничего не ответила. Почему у них с Ричардом не было детей, объяснять не требовалось.
— Так… И когда у вас были последние месячные?
— В Страстную пятницу. Пятого апреля.
Круглые брови доктора Мейсона взлетели вверх. Они были такими же медными и жесткими, как волосы, и напомнили Салли сизалевую циновку, лежавшую у порога дома, в котором прошло ее детство.
— Пятого апреля! Так почему же вы не пришли раньше?
— Я не люблю врачей и больницы. Когда умирал мой отец… — Глаза Салли наполнились слезами. — Мать не могла с этим справиться, а сестра была слишком мала…
— Понимаю. Но сейчас речь идет о рождении, а это совсем другое дело. Однако продолжим. Сколько вам лет, миссис Палмер?
— Тридцать четыре.
— А если не секрет, сколько отцу ребенка?
— Сорок шесть.
Брови Мейсона снова взлетели к небесам. Он потер подбородок.
— И это ваша первая беременность. Абортов не было… — Он встал и подошел к кушетке. — Разденьтесь за ширмой. Я осмотрю вас.
Глядя на макушку склонившегося над ней доктора, Салли думала, что форма его головы похожа на медный кофейник Джекки, широкий вверху и узкий внизу. Забавно, что даже глаза у него напоминали медь. Точнее, медную краску. Серо-зеленую ярь-медянку.
Одевшись и сев на стул, Салли принялась ждать приговора.
— ОДР — десятое января, — объявил Мейсон, заглянув в какую-то таблицу.
— Что?
— Извините, я забыл, что это ваша первая беременность. ОДР — ожидаемая дата рождения. В вашем случае это десятое января. Колокол звонил в середине апреля?
— Колокол?
— Это предполагаемое время зачатия.
— Ох! — только и ответила Салли. Ей и в голову не приходило, что это произошло именно в тот день, когда они с Хью остались без презервативов. Но события середины апреля она помнила прекрасно. Разве можно было забыть, каким расстроенным вернулся Хью от ветеринара? Она прикоснулась к тому месту, где лежал ее Стэнли, и почувствовала прилив тепла.
Глядя на нее, доктор сказал:
— Я вижу, вы рады беременности. Что вы там говорили про бесплодие его отца?
