Людмила Белякова - Сезон любви
– Точно ты его зацепила, – сказала Кузя, с торжеством – будто это она, по старинному семейному рецепту, тайком от Липы, целенаправленно привораживала РДГ-2 корнем мандрагоры.
– Кто знает, Кузик. Заметь – как только високосный год закончился, так сразу подвижки ледяных полей начались.
– Ой, да хоть бы… Надоело все до чертиков! А чего он еще говорил?
– Просил не торопиться с принятием предложения… Важный шаг, говорил.
– Ты это о чем?! – чуть опешила лучшая подруга. – Это ты о ком?!
– Да о начальнике этом! Седом! В звездочках! А ты что подумала?… Об этом еще рано!
Они еще от души посмеялись над этой своей дурацкой и неустроенной жизнью. Кот Тишка, пришедший засвидетельствовать почтение Липе, послушал их пять минут, скрутил широкую рыжую морду в недовольную мину, поставил полосатый хвост вертикально – точно как милицейский жезл – и ушел обратно в комнаты, к Кузиному папе.
– А ты в форме ходить будешь? – уточнила Алена, которой Липа дозвонилась из дому на киностудию – та работала в вечернюю смену, озвучивая очередной кусок вторичного телемыла.
– Не, я вольнонаемной буду. Мне не положено. Надо где-то в завалах костюм деловой нарыть. Ведь где-то был, мерзавец?! И не один…
– А так и лучше. Не люблю формы.
«Так, похоже, вопрос о подаче объявления отпадает, – думала Липа вечером, вполглаза наблюдая по телевизору неаппетитный американский сериал. – Или?… Надо действительно все обдумать… Милиция! Но из благодарности я должна там хоть годик – до уверенного конца кризиса – отработать. Просто из благодарности, что наваяли г-ну Покойницкому аж три проверки! Это вполне эквивалентно одному хорошему мордобою. Страшно подумать, сколько мне пришлось бы заплатить наемному исполнителю экзекуции! И еще надбавку бы запросил – за особую противность и вредность».
«Да, третьего объявления я точно подавать не буду… Работой я обеспечена, минимальным пайком – тоже, – размышляла Липа, готовясь в девять утра позвонить по месту своей новой работы. – А жаль! Такие люди приходили! Галерея образов! Ну да ладно – верно, в милиции не хуже будет… Главное, один яркий образ там точно имеется… Так, девять часов есть! Звоним и… соглашаемся».
Полковник сказал, что Липе надо будет – если она надумает принять предложение – позвонить в отдел кадров. Тамошнее начальственное меццо-сопрано велело Липе подъехать в управление. Там Липе надавали кучу бумаг – написать заявление, заполнить анкету и изобразить «в произвольной форме» автобиографию. Гусляров по пути ей нигде не попался, поэтому Липа решила заглянуть к нему сама, на самую маленькую минуточку. Все-таки она чем-то ему обязана.
Гусляров оказался на месте.
– Вы присядьте на секундочку, Олимпиада Иннокентьевна…
– Да я пойду, наверное… Вроде у меня первый рабочий день завтра… Подготовиться надо… Морально!
– Нет, вы присядьте. Что вам волноваться – такому профессионалу? Вы фактически у нас уже работаете… А у меня к вам еще одно дело, личного плана.
«Ой-ой-ой! – чуть не закричала Липа, но невероятным усилием воли сдержалась и присела на давно знакомый ее попе стул. – Какое ж такое личное дело-то?»
– Вы ведь давно в этом районе живете?
– Да, уж лет двадцать… Как папа в отставку вышел, нам здесь квартиру дали. Это еще новостройка была.
– Да, хорошо… Не знаете, среди ваших многочисленных знакомых никакая бабушка комнатку не сдает?
– Ка-какая бабушка? – промямлила, как давно не поливавшийся цветок, ослабевшая Липа.
– Ну, пенсионерка какая-нибудь… Я, видите ли, в области живу, далековато, а здесь задерживаюсь допоздна – день-то у нас ненормированный. Работы с этим кризисом!.. – Он досадливо покрутил головой. – И транспорта прямого нет… Только домой приеду, а уже назад надо. Мне фактически только переночевать по рабочим дням. Не знаете?…
– Да есть в нашем доме одна дама… У нее солидные излишки жилплощади, сильно обременяющие ее текущий бюджет.
«Только до пенсии ей далековато – как тебе в область».
– Да? Как удачно… Но мне чтоб не слишком дорого – а то зарплата у нас небольшая.
– А чё взяток не берете? – ляпнула Липа, глупо улыбнувшись.
– Не надо так… здесь, – мягко, но решительно осадил ее Гусляров.
– Не обращайте внимания, – сделала неопределенный жест Липа. – Это я еще в ситуацию не въехала, не в себе чуть-чуть. Когда вы сможете подъехать осмотреть потенциальное жилище?
– Сегодня можно? Часов в восемь?
Потом, ковыляя на ватных ногах из УВД, Липа почему-то испугалась собственной дерзости. Что подумает о ней Гусляров… А что подумает?
«Не захочет у меня жить – пусть ищет варианты сам. Или будет мотаться каждый день к себе на периферию… Он спросил, я предложила. Все правильно».
Но надо было торопиться домой – через несколько часов подъедет Ромочка Гусляров осматривать жилье. А у Липы дома, как всегда, высокохудожественный беспорядок. Значит, для быстроты остановочку на метро проедем.
«Нет, а все-таки славно мне тогда подсказал календарик… Иначе, если б я не довела до ума свою забарахленную квартиру, куда б сейчас его пригласила?… Да мне бы и в голову такое не пришло – не сообразила бы просто! И если бы не все эти смачные приключения с путанами и женщинами-кошками, на которых тренируются уличные приставалы, как бы я узнала о свойствах моих комнат? Ведь прямиком повела бы его в большую комнату – устраивайтесь, места много, будьте как дома! А он бы или сбежал от меня через три дня или, что гораздо хуже, жену с двумя детьми приволок… Даже и не знаю – может, мне этот календарик в золоченую рамочку поместить? Да – каждый листок отдельно! Или шкатулку для него дорогую купить, типа палехской, с цветами и птицами, – ну, с первого милицейского заработка?… Ой, моя остановка!»
Липа поспешно выскочила из вагона, юркнув испуганной мышкой между парой-тройкой входящих пассажиров.
«Кстати, а где календарик-то?!»
Уже очутившись на перроне, Липа стала шарить по обширным карманам пуховика.
Двери вагона закрылись, и мимо Липы мягко поехали окна… На сиденье, где десять секунд назад сидела она сама, Липа увидела, как-то удивительно ясно, молоденькую девушку в курточке-обдергушке, со встрепанными, давно не стриженными волосами, похоже, привычно зареванную и… быстро листающую ее, Липин, подсказочный календарик! Липа издала гортанный звук и сделала шаг вперед… Поезд прибавлял ход, и Липа дернулась бежать за ним… Но обреченно остановилась – куда тут! Все!.. Календарь уехал! Как же это случилось?
Липа стояла и смотрела, как неукротимо втягивается в темноту тоннеля поезд, послушала бреньканье предупреждения о прибытии следующего состава и, спотыкаясь от огорчения, побрела к эскалатору.
