Элин Хильдербранд - Босиком
Сказать, что Бренда была из-за этого расстроена, значит не сказать ничего. На этот бал ее приглашали два мальчика, один симпатичный, но идиот, а второй просто идиот. Бренда обоим сказала «нет», в надежде что ее пригласит Эрик — из жалости, или из чувства долга, или смеха ради. Но теперь оказалось, что Бренда останется дома, а на бал с Эриком вместо нее пойдет Вики. В эту драму вмешалась Эллен Линдон, твердо убежденная в том, что от любой боли — даже душевной, даже причиненной сестрой — может излечить нантакетский песок, просачивающийся между пальцев ног. Когда Эллен узнала о том, что произошло, она взяла бутылку с нантакетским песком, которую хранила на подоконнике, и насыпала немного в синие мокасины Бренды.
— Надень их, — сказала она. — Тебе станет лучше.
Бренда сделала, как ей было велено, но в этот раз она поклялась себе, что не будет притворяться, будто эта «песочная терапия» сработала. Она не станет притворяться, что на дворе август и что ей снова семь лет и она взбирается на дюны Грейт-Пойнт. Тогда самыми важными занятиями в ее жизни были собирание стекляшек на пляже и чтение книг Фрэнсис Бернетт — «Маленькая принцесса» и «Таинственный сад».
— Вот видишь, — сказала Эллен. — Тебе уже лучше. Я уверена.
— Не лучше.
— Значит, скоро станет лучше. Песок просочился у тебя между пальцев?
Вечер бала приближался, и Эллен всячески пыталась отвлечь Бренду. Она захотела, чтобы Бренда с ней и Баззом поехала в местный клуб на ежегодный конкурс танцев «Весенний ритуал», который проводился в ту же ночь, что и бал. Неужели она думала, что поход на другие танцы в сопровождении родителей поднимет Бренде настроение? Очевидно, да. Эллен спрашивала, желает ли Бренда крокеты из семги или телятину «Оскар». Когда Бренда отказалась отвечать, Эллен пошутила насчет брюзги. Эта женщина была актрисой в одноактной пьесе в театре абсурда.
Бренда не смотрела, как собиралась на бал Вики, и не собиралась сама. Она залезла в спортивных штанах в кровать под стеганое ватное одеяло и стала читать «Ярмарку тщеславия». Она объявила бойкот клубным танцам, крокетам из семги, майскому дереву и всему остальному. Она собиралась остаться дома и читать.
За час до приезда Эрика Вики постучала в комнату Бренды. Бренда, естественно, не ответила. Вики, для которой не существовало никаких преград, попыталась ворваться в комнату. Но дверь была заперта на замок. Вики царапала дверь ногтями, издавая звук, который ее сестра терпеть не могла. Бренда открыла дверь.
— Какого черта?
— Я не поеду, — сказала Вики. На ней было платье — черное, узкое, облегающее фигуру платье без бретелек, — а светлые волосы были собраны в пучок. На шее было свадебное жемчужное колье Эллен на золотой цепочке. Бренде сестра казалась такой же эффектной, как звезды телесериалов, но этот факт только еще больше взбесил ее. Вики завалилась в комнату Бренды и упала на кровать лицом вниз, как будто это у нее сердце было разбито. — Он хочет встретиться на Мейн-лайн со всеми этими людьми, которых я не знаю. Бред. А потом пойти на утреннюю вечеринку, которую устраивает какой-то парень из группы бродячих музыкантов. Бред, — она подняла голову, — я не хочу туда идти.
— Ты не хочешь туда идти, — повторила Бренда. Вот это было как раз в стиле Вики Линдон. На ней было чудесное платье, и она получила приглашение на вечеринку, за которое Бренда могла бы и убить, — и Вики собиралась остаться дома… Почему? Потому что для нее все это было недостаточно круто.
— Это ты должна с ним пойти, — заявила Вики. — Он ведь твой друг.
Да, Эрик был другом Бренды. Правда, в мире школьных балов и свиданий это не имело особого значения.
— Он меня не приглашал, — заявила Бренда.
— Ну, тогда ему не повезло, — сказала Вики. — Потому что я не пойду.
— Мама заставит тебя пойти, — произнесла Бренда. — Она скажет, что отшить его будет грубостью. И дурным тоном.
— Она не может заставить меня пойти, — возразила Вики, глядя на спортивные штаны Бренды. — Она же не заставила тебя поехать на «Весенний ритуал».
— Она еще не начинала, — ответила Бренда.
Вики расстегнула молнию на платье и вылезла из него, словно змея из своей кожи.
— Мы останемся дома вместе. Возьмем фильм напрокат. Выпьем папиного пива.
Бренда уставилась на сестру. Она это серьезно? Вики не любила оставаться дома, а особенно с Брендой. Но может… По крайней мере Эрик увидит истинную сущность Вики. Он поймет, что должен был пригласить Бренду.
— Хорошо, — сказала Бренда.
Вики позвонила Эрику домой, чтобы избавить его от унижения заезжать к Линдонам в смокинге с гарденией в пластиковой коробке.
— Про-сти-и-и, — протянула она. — Я плохо себя чувствую. У меня эти жуткие менструальные спазмы. Мне лучше остаться дома. — Она сделала паузу. — Конечно, она здесь.
Вики дала Бренде трубку.
— Меня только что кинули, — произнес Эрик. — Что ты делаешь сегодня вечером?
— Я собиралась уходить, — сказала Бренда, хотя не стала уточнять, куда и с кем. — Но… поскольку Вики плохо, я, наверное, останусь дома и составлю ей компанию.
— Можно я заеду? — спросил Эрик.
— Заедешь? — повторила Бренда.
— Да. Потусуюсь с вами.
Вики резко провела ребром ладони по шее, что означало: «Ни в коем случае».
— Прости, — сказала Бренда. — Не сегодня.
В итоге Эрик пошел на бал один, и, когда распространился слух о том, что его кинула Вики Линдон, его популярность сильно возросла. Оркестр позволил ему спеть песню Брайана Адамса. Это была лучшая ночь в его жизни. На следующий день он позвонил Вики, чтобы сказать «спасибо». Бренда и Вики остались дома, поджарили попкорн, и выпили теплого пива «Микелоб», и посмотрели свой любимый фильм «Раз и навсегда», от которого обе расплакались. Они уснули на разных концах дивана, сплетя ноги.
Бренда сидела в комнате ожидания при онкологическом отделении и делала вид, что читает журнал «Пипл», но на самом деле быстро и неистово молилась. Ее губы шевелились, правая рука была прижата к сердцу.
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь. Милый Боженька, пожалуйста, пускай Вики выживет. Пожалуйста, Господи, я умоляю Тебя, пожалуйста! Пускай. Вики. Выживет.
В какой-то момент Бренда уже привыкла к тому, что каждый раз во время дежурства в комнате ожидания у нее звонил телефон. Бренда всегда смотрела на дисплей со смешанным чувством надежды (вдруг это звонил Уолш) и ужаса (если это был Брайан Делани) — но это всегда была ее мама. Спустя некоторое время даже медсестры, ходившие туда-сюда, уже знали, что должна позвонить Эллен Линдон. Они считали, что это очень мило — звонок от мамы. Бренда же испытывала одновременно и чувство благодарности за звонки, и раздражение. Сразу после Пасхи Эллен поставили протез коленного сустава — катание на лыжах все-таки сказалось на ее здоровье, — и она все еще не оправилась после операции. Иначе она была бы здесь — либо вместо Мелани в ее комнате, либо сняла бы дом номер двенадцать по Шелл-стрит, где могла быть сама себе хозяйкой. Эллен Линдон беспокоилась о Вики больше, чем она сама беспокоилась о себе, и поэтому на долю Бренды выпало успокаивать мать, убеждать ее в том, что да, все шло, как и ожидалось, Вики регулярно сдавала анализ крови и с детьми все было в порядке. Это успокаивало Бренду и давало ей ощущение контроля над ситуацией. Но Бренду стала жутко раздражать тревога их матери. Дважды в неделю обязанностью Бренды стало успокаивать мать. Она заметила, что снова и снова повторяет одни и те же фразы, пока мать не поддается гипнозу и не начинает повторять эти фразы следом за ней. Ни единого раза во время этих звонков Эллен не спросила о том, как дела у Бренды. Бренда старалась не обращать внимания на тот факт, что мать воспринимала ее только как источник информации. И вот Бренда взяла трубку и сказала:
