Элизабет Лоуэлл - Сердце мое
Шелли охватило радостное возбуждение. Нечто подобное она испытала, когда попала из наводящего скучную оскомину дома Джо-Линн в комнату Билли. Пусть и царил в ней дикий беспорядок, она была открытой, живой и искренней. А главное — совершенно индивидуальной. Кто бы ни создал это полотно, он, несомненно, человек, тонко чувствующий красоту и принципиальную непознаваемость мира космоса, Вселенной… Картина эта казалась окном, неожиданно открывавшимся в бесконечное, далекое будущее — пугающее и манящее одновременно, требующее от современного человека отказаться от каких-то будничных, текучих и ненужных oдел и вспомнить о своих удивительных способностях и возможностях. Шелли подошла к прилавку. Она была твердо намерена приобрести это удивительное полотно, хотя оно и не подходило ни к чему в ее доме. Держа в одной руке серебристого дракона и пакет с книгами, а в другой — приобретенную картину, Шелли вышла из магазина и направилась к стоянке, туда, где был припаркован ее автомобиль. Аккуратно уложив свертки в машину, она на мгновение остановилась и подняла глаза к яркому солнцу, словно сама удивляясь тому, что живет в том же самом мире, в каком жила и час назад.
Уже через несколько часов все подарки были спрятаны в спальне Шелли, ожидая, когда их вручат ничего не подозревающему имениннику. Все было почти готово, оставались какие-то пустяки… И вот уже Шелли лежит, уютно растянувшись удобном шезлонге, рядом с бассейном в своем саду шелушит фасоль. Хозяйка лежит на спине, на столе у нее стоит небольшая тарелка, полная свежей стручковой фасоли. Медленно, неторопливо Шелли выбирает стручок, откусывает зеленую веточку, разламывает его на две половинки и бросает фасоль в металлическую миску, стоящую рядом с шезлонгом, на каменных плитах. Сами стручки — вернее, их пустые створки, летят в специально-приготовленную корзинку. Разморенная, пригревшаяся на ярком солнце, Шелли чувствовала, что засыпает. Струящийся, стекающий в бассейн водопад обещает прохладу и свежесть, защиту от жары; и сухости. Земля раскалена как никогда — едва ли ее могут защитить от жары даже густые, почти непроходимые заросли, покрывающие гористые склоны.
Краешком глаза Шелли лениво следила за Кейном и Билли, резвящимися в бассейне. Поочередно они ныряли в его прозрачную, светлую глубину, оставляя за собой серебристые следы всплывающих и пенящихся струй вдздуха. Каждый раз, когда Билли выныривал, на поверхность, он с шумом взмахивал руками, стараясь окатить водой своего дядю; А потом, оглушительно хохоча, снова нырял, скрываясь и ускользая от него под водой — от этого сильного и ловкого человека, которому, казалось, было не так-то просто поймать своего хитрого и изворотливого племянника. Несколько раз тот выскользнул у него прямо из рук.
Конечно, Шелли прекрасно понимала, что захоти Кейн этого — и он смог бы поймать Билли в любой момент. Однако, по-видимому, ему и самому было приятно делать вид, что его может обставить мальчишка подросток, так искренне и живо этому радующийся…
Незаметно для себя самой, разморенная на жарком солнце, Шелли закрыла глаза. Улыбаясь, слыша веселый смех и визги Билли, она теперь шелушила фасоль на ощупь — доставала зеленые стручки из тарелки, разламывала их и кидала зерна в одну сторону, а очистки в другую.
Через какое-то время она почувствовала, как кто-то опускается к ней на шезлонг. Этого кого-то явно заинтересовала тарелка со стручками, стоящая сейчас на животе Шелли.
— Толкуша, чего тебе? — спросила Шелли, не открывая глаз.
Конечно, это была кошка. Пушистая лапа коснулась живота Шелли — Толкуше явно хотелось поиграть.
Вздохнув и так и не открывая глаз, Шелли на ощупь поискала в тарелке как можно более изогнутый стручок играть с обыкновенными Толкуше было неинтересно.
Кошка нетерпеливо потерлась головой о локоть Шелли, словно прося ее выбрать для нее игрушку побыстрее.
— Подожди, коша, я же ищу, ты видишь… Надо уметь быть терпеливой… А, ну вот, наконец нашла.
Шелли вытащила из тарелки стручок, по форме напоминавший небольшую подкову, и протянула его кошке. Толкуша быстро скинула его лапой на землю, спрыгнула и начала подкидывать в разные стороны, словно маленькую мышку.
Так и не открывая глаз, Шелли улыбнулась, прекрасно представляя себе каждое движение кошки. Хотя ее Толкуша была уже довольно взрослым зверем, она обожала играть, словно маленький котенок. А бобовые и фасолевые стручки почему-то так и оставались самыми дюбимыми из ее игрушек.
Но вот она почувствовала, что кто-то снова лезет к ней на шезлонг. Тарелка со стручками на ее животе тихонько качнулась. Но открывать глаза разморенной, томной Шелли было ужасно лень.
— Это снова ты? Что так скоро? Неужели утопила стручок в бассейне?
Тарелка со стручками снова закачалась — на этот раз уже сильнее.
— Толкуша! Смотри не рассыпь мне все тут!
— Это не Толкуша, — неожиданно раздался голос прямо у нее над ухом. — Это Сквиззи.
Шелли быстро раскрыла глаза.
В тот же миг сильные влажные руки Кейна обняли ее и подняли вверх. Металлическая тарелка со стручками свалилась с шезлонга с негромким, но отчетливым звуком.
Но Шелли едва ли обратила на это внимание. Прижавшись к груди Кейна, она чувствовала лишь удивительное тепло его тела, хотя по нему и стекали струйки прохладной воды. В прозрачных капельках на его коже отражались солнечные лучи, а густые волосы на груди, влажные от воды, казались еще темнее. «Интересно, эти капельки на вкус холодные? А может, сладкие или соленые?» — подумала она.
И в следующее мгновение она медленно повернула голову и слизнула крохотную капельку с его груди. И тут же почувствовала, как напряглось все его тело.
— Господи, — прошептал Кейн, — ничего мне в жизни не нужно, только пусть бы мы остались сейчас одни…
— Прости меня, — спохватилась Щелли. — Я как-то совершенно не подумала, что я делаю, я ведь почти задремала…
— Я знаю, что ты это сделала не специально. Но именно поэтому-то и вышло так дьявольски сексуально.
Удивленная, Шелли посмотрела прямо на него — его лицо было сейчас всего в нескольких дюймах от ее глаз. Сейчас, под открытым небом, его глаза казались голубоватого оттенка — серебристые, они, как обычно, словно чуть меняли цвет при каждом движении его головы.
Вот — почти голубые, а уже через какое-то мгновение — серебристые, а еще немного спустя — почти прозрачные… А вот уже они снова потемнели, становясь стального, серого цвета — зрачки расширились, одновременно гипнотизируя и маня Шелли.
— Ты знаешь, глаза у тебя такие же удивительные и прекрасные, как и губы, — просто и искренне сказала ему Шелли.
