Наталья Штурм - Школа строгого режима, или Любовь цвета юности
Танька опустила двушку в телефонный аппарат и набрала мой номер.
Вместо голоса я услыхала отчаянные взрыдывания:
– Он бросил меня! Сволочь… Гадина! Он бросил меня! Что делать?
Я опешила. Слишком быстро развиваются события – то с родителями свадьбу обсуждают, то расстаются.
– Ты не плачь, а внятно объясни, что у вас приключилось?
Танька удивительно быстро умела переходить от истеричных воплей к обстоятельному рассказу:
– Я пришла к нему в универ договориться о встрече с родителями. А он сказал… ну, что я его не достойна. Что он издевался надо мной просто ради забавы… А еще он сказал, если я пересплю с его дядей, то тогда он вернется…
Меня резанула не только последняя фраза. Или я что-то напутала, или подруга врушка.
– Таня, подожди, ты же говорила, что вопрос о встрече с родителями уже решен и он сделал тебе предложение? Ты так говорила?
Таня пару раз всхлипнула для разгона, а потом зашлась в рыданиях по новой:
– Какая теперь разница? Я собиралась поговорить с ним сегодня. А вопрос о свадьбе был решенным делом!
– Значит, не решенным, раз ты сейчас рыдаешь… Сама завралась и всех запутала. Какие советы я могу тебе давать, если ты правду не говоришь?
Таня агрессивно завопила:
– Только тебя мне не хватало с нотациями! Мне и так плохо!
Я обиделась:
– Если только меня не хватало, извини, что я тебе позвонила.
И повесила трубку. Пусть знает, как обижать подруг.
Глава 10. Прыжок в никуда
Настя переживала неподдельно и глубоко. Первая и единственная ссора с Борисом все-таки случилась, хотя ее могло и не быть. Настин эмоциональный характер проявился в неподходящий момент: на выставке работ Франциско Гойи ребята разошлись во мнениях. Настя проявила бестактность, назвав любимого художника Бориса мракобесом и сумасшедшим.
– Если в своих картинах мастер рисует чудовищ – это не обязательно демонстрация внутреннего мира, через это он показывает мир вокруг себя, полный трагизма и мрака, – терпеливо объяснял Борис Насте.
– Творчество должно нести в массы позитив и оптимизм! – по-коммунистически отрапортовала Настя. – У меня настроение испортилось и руки дрожат от страха, стоит взглянуть на эти картины! Шабаш ведьм, крысы летающие… Фу, жуть, пошли отсюда!
Но Борис уперся:
– Пытаешься быть глупее, чем ты есть на самом деле? Оптимизм приветствуется, но в разумных пределах, иначе он граничит с глупостью. Ведь существует реальный мир – жестокий и страшный. От этого не спрячешься. Посмотри на картину «Сон разума порождает чудовищ». Ты видишь здесь человека, возможно, это сам автор картины, которого атакуют разные твари. Летучие мыши, совы, чудовища – это те, с кем человек неизбежно сталкивается в своей жизни, пытается заслониться от них, но тщетно.
Настя уверенно проталкивалась к выходу из музея.
– А я не хочу впускать в себя чернуху. В другой раз пойдем на выставку Айвазовского.
– На «Девятый вал» не боишься смотреть? А вдруг смоет? – язвил Борис. Он начал злиться, а когда злился, становился колючим, как еж.
Они поругались. Настя одна уехала домой, Борис ее не проводил. Он ушел в себя, под свой панцирь. Оттуда его никто не мог извлечь. Столкнувшись с непониманием, он боялся наговорить лишнего и прятался в свой мир, погружался в эмоционально-чувственные фантазии и восстанавливал гармонию. Это знали родители и привыкли не трогать его в такие дни. Выглядел он так же, как всегда, просто ни с кем не общался. Язвительная ухмылка «не подходи», подчеркнуто вежливое обращение ко всем «господа», «не соизволите ли» и прочая отстраненность.
Одноклассники относились к нему с большим уважением и пиететом. Он был вне масс, поверх конфликтов и сплетен. Эрудиция, такт, доброта в сочетании с большой требовательностью к себе и окружающим.
Класс заметил, что Настя и Борис не вместе. Это висело в атмосфере классной комнаты. Борис был, а духа его не было. Присутствие-отсутствие обозначалось холодком с той парты, где он обычно сидел. И словно невидимый щит заслонял его от любопытных глаз, он оставался непроницаем.
Настя же, напротив, страдала так, что заметно было всем. Ее лицо опрокинулось, она полностью потерялась. Поделиться тоже было не с кем, подруг она не впускала в свою личную жизнь. Но даже если поделиться – что она скажет? Что случайно порвала одну из тонких струн души Бориса? Кто поймет?!.. Если даже она сама не понимает, как они умудрились поссориться и что нужно сделать для примирения.
Неделя прошла, а Борис по-прежнему не выходил из своего панциря. Настя потеряла надежду. И тут на перемене к ней неожиданно подсела… Таня.
– Пошли в столовую. Что ты тут сидишь одна. Давай поднимайся и пошли… подружка моя.
Танька первый раз заговорила с Настей после Волги. Их ссора была понятна и осязаема. Настя плохо отозвалась о Мухаммеде, Таня закономерно обиделась. Как дважды два. Но Мухаммеда больше нет, и значит, им не нужно больше таить взаимные обиды.
– Прости меня. Я тогда была неправа, – грустно отозвалась Настя и неожиданно обняла Танюху. Ее принципы сдались под гнетом собственных проблем.
– Ладно, забыли. Нам обеим сейчас нелегко. Я поддержу тебя, ведь мы же подруги. Не то что некоторые.
Таня имела в виду меня. Мы были в ссоре, каждая считала себя правой. И глядя на их неожиданный тандем, мне порой казалось, что Таня дружит с Настей назло мне. А девчонки так крепко вцепились друг в друга, что даже на уроках теперь сидели вместе.
Пару дней я промучилась, наблюдая за их внезапной истеричной дружбой, потом не выдержала и подошла:
– Тань! Настюх, давайте поговорим и вместе придумаем, как помирить тебя с Борисом, – предложила я свою помощь.
– Не надо. Мы уже сами все придумали, – за обеих ответила Таня. – Это наш секрет, да, Настюх?
Настя задумчиво кивнула. Она была на своей волне, но по горло в воде. По глазам читалось, что еще чуть-чуть – и она начнет захлебываться. От жалости к себе и страданий по любимому.
– А что вы придумали? Мне-то можно сказать? – напряглась я.
Но Татьяна только заговорщицки улыбнулась и прижала пальчик к губам:
– Мы никому не скажем. Но отомстим всем этим гадам!
Наверное, она имела в виду все мужское население мира.
Смутная тревога холодом легла на сердце.
«У девчонок разные ситуации. Что Танька могла придумать, чтобы отомстить двум таким разным людям, как Борис и Муха?» – подумала я, но не стала больше лезть к ним в душу.
– Выходи на перемене в коридор. Там все и увидишь.
Таня прошептала что-то на ухо Насте. Та побледнела и ответила:
