Людмила Леонидова - Часовые любви
— Ужас!
— Прощаются, уходят. А когда человек денег хватится, их уже след простыл.
— В конце месяца бывшей мамочке отовсюду деньги подтаскивают. А она, знай себе, процент увеличивает да увеличивает. Вот Фаина, то есть черная вдова, и взбрыкнула. Говорит, пора и честь знать! Кто задом отсиживается, а кому риск! И вроде забастовку устроила, перестала платить дань. Слышала, что еще одно дело она мамане завалила. Дело поганое, потому даже говорить о нем не хочу. Тогда та на нее ментов наслала. Вернее, те, что крышевали мошенниц, они же и арестовали черную вдову. Но Фаина везде связи имела. Без этого в России никаким делом заниматься нельзя. А она давно, в этом бизнесе крутится.
— В бизнесе? — возмутилась Регина.
— A y помощницы, которая на пару с ней работала, ни-че-го! Она под прикрытием у черной вдовы была. Так вот, когда черную вдову замели, то есть арестовали, то напарницу ее попросту прикокошить решили и их общие деньги отнять. Она вроде кассу держала. В общем, сбежала помощница, скрылась. Только одна Фаина знает, где она сейчас. И что с деньгами не известно. Срок Фаины от них, от зелененьких, зависит напрямую. Если отдаст деньги, так, может, ее совсем отмажут. А пока в следственном изоляторе держат. Ждут, что от нее кто-нибудь деньги принесет. Она обещает расплатиться. Все ясно?
— Так у кого эти деньги? — Регина вцепилась в девушку мертвой хваткой.
— Я, если бы и знала, не сказала. Договорилась уже вот. — Нина стукнула по ноге.
— Что вы мне показываете?
— Это протез.
— Не может быть!
— Может. На телеэкране могу покрасоваться, там только грудь показывают, а в жизни кому калека нужна?
— Вы красивая, — стараясь утешить девушку, похвалила Регина.
Нина действительно была прекрасна той восточной красотой, которая может привлекать мужчин. Густые черные волосы, бархатные глаза, обрамленные густыми ресницами, смуглая гладкая кожа.
— Использовать остатки моей красоты за меня решили. Не пропадать же добру! Так что большего я вам сказать ничего не могу. И это рассказала только из-за вдовы. Очень она мне помогла! — Регина нахмурилась. — И не потому, что вам не доверяю. Вы крепкая девушка, я это вижу. Но можете невзначай брякнуть или на меня сослаться.
— А вы знаете, где эта всемогущая дама, которая правит всем этим нелегальным бизнесом?
— Знаю.
— Но не скажете, ведь так?
Нина помолчала.
— А кроме вас, кто-нибудь еще знает?
— Все. «Желтую прессу» откройте, там она даже рожу свою не стыдится показывать. Замуж за спортсмена с известной фамилией вышла. Берцев, слышали про такого? — Регина вздрогнула. — А прежнего мужа из городского руководства, — продолжила, ничего не заметив, Нина, — что ей помог в люди выбиться, бросила. Состарился он. Она молодых, красивых предпочитает!
— Спасибо вам, я все поняла.
Регина встала.
— Вы хотите черной вдове помочь?
— Мама моя хотела и пропала. Исчезла, найти не могу. — Признание как-то вырвалось само по себе.
Нина участливо посмотрела на Регину своими восточными глазами:
— Поняла. Если что о вашей маме узнаю, позвоню. Как вас найти? Напишите мне вот здесь. — Нина протянула свою записную книжку.
Подумав, чем может ей это грозить, Регина аккуратно вывела, на всякий случай без имени, длинную цепочку цифр — номер сотового телефона.
— У вас ни имени нет, ни фамилии? — иронично заметила бывшая проститутка. — Вы кто?
Глава двадцать третья
— Кто я? — возмутился Людвиг, когда сдержанная Регина, разозлившись, по какому праву он вмешивается в ее личные дела, раскричалась на ступеньках больницы.
— Подозреваю, что я муж вашей мамы. — Регина перестала вырываться из рук немца. — Бывший. Она никогда не рассказывала вам обо мне?
Регина замерла в недоумении:
— Так это вы-ы?! Я не знала, как вас зовут. Просто никогда не интересовалась этим.
— А я не интересовался, на чью фамилию мой помощник переводит в Швейцарию деньги за учебу. Меня просто попросила ваша бабушка помочь дочери Маши. И я помогал. Ваша фамилия Берцева… то есть того самого, знаменитого, спортсмена?
— Да! — Регина нахмурилась. Слава папочки стала ее доставать.
Бейджик с именем и фамилией был всегда приколот к ее офисному пиджаку. Стиль деловой женщины она демонстрировала всем своим видом.
— Если бы мне чуть раньше пришло это в голову!
— Господа, господа, — женщина в белом халате выскочила из здания больницы на мороз, — мне сказали, что вы меня ищете.
— А вы кто?
— Я старшая сестра. Давайте войдем внутрь. Здесь очень холодно. Вот сюда, пройдите, пожалуйста, в приемную. Садитесь.
— Да, мы вас искали, но уже…
— Чем вам помочь? — Сестра посмотрела на внушительного немца. — Мне передали, но я была очень занята.
— Вы не знаете, кто та женщина, чье кольцо хранится в сейфе? — Людвиг первым задал вопрос.
— Нет, к сожалению, нет. Мы сами хотели выяснить это. Ее вел врач… очень, очень хороший, он молодой, он занимается нейрохирургией.
— Почему вы говорите «вел»? Она жива? — перебила ее Регина.
— Я вам ничего не могу сказать, ее перевели в другое место. Там спокойнее.
Регине врезались в память смерть бабушки и слова врача «скорой» о морге, в котором все спокойно.
— В котором часу приходит этот доктор?
— Он заступает в восемь утра. Приходите завтра. Он вам все объяснит.
— Спасибо. Пойдемте. — Взяв за плечи взволнованную Регину, Людвиг встал.
— Нет, подождите! — воспротивилась Регина. — Значит, вы говорите, что ее перевели?
— Да, один наш доктор — нейрохирург — продержал ее сколько мог, а потом перевел в другую больницу.
— В какую?! — в нетерпении воскликнула Регина. И тут же еще засыпала вопросами сестру: — Почему вы сказали нейрохирург? У нее что, была травма головы? Почему ее нельзя было больше держать?
— Да, у нее была рана и полная потеря памяти. Я хорошо помню эту женщину. Ее привезли по «скорой» без документов. Она была в коматозном состоянии и, кроме того… — Медсестра помолчала, не желая травмировать родственников.
— Пьяна? — жестко подсказала Регина.
— И пьяна тоже. А таких долго держать нельзя. Состояние у нее, понимаете, крайнее.
— Как это?
— Я принимала ее сама. Врач «скорой» рассказал, что подобрали ее возле бара. Нет, — наморщив лоб, припоминала сестра, — около рюмочной. Был страшный холод. Она едва дышала.
— Что, что она говорит? — Взволнованный Людвиг старался вслушиваться в быструю русскую речь.
— Она помнит, как ее привезли. Ее подобрала «скорая»… — переводила Регина.
