Тереза Маммерт - Этот прекрасный сон
Она пожала плечами и, отклеившись от косяка, подошла к холодильнику:
– Я просто думала, мы с тобой сбежим… быстро и внаглую. А ты все время висишь на телефоне, но особого прогресса не заметно.
– Детка, остается пара недель. Нужно было кое-что уладить. Теперь почти все готово.
– Пара недель? Ты знаешь, какое сегодня число?
Я поморщился:
– Cinco de mayo?[8]
– Май, Джош. А ты выбрал июнь. Ты взял организацию свадьбы на себя, потому что не хотел, чтобы я переутомлялась. Теперь еле плетешься.
– Эйвери, – укоризненно сказал я и прокашлялся. В наш разговор начинало просачиваться раздражение, которое вызвала у меня Деб. – В чем дело? Сначала все происходило слишком быстро, а сейчас слишком медленно? Я стараюсь.
– Ты специально тянешь время? – Она медленно повернулась ко мне. По ее щеке скатилась слеза. – Тебе не нужно этого делать. Ты можешь просто со мной поговорить.
Эйвери дотронулась до монетки у себя на шее. В панике я нацелил на нее палец:
– Ты ведь не собираешься меня бросить?
Она моргнула:
– Я не… Я хотела дать это тебе, чтобы узнать твои мысли. В последнее время, когда я просто спрашиваю, ты не отвечаешь.
Я вздохнул:
– Поговорить нам действительно нужно. Не хочется тебя расстраивать, но я устал теряться в догадках.
– Да в чем дело? – спросила Эйвери, переступив с ноги на ногу.
– Я нервничаю.
– Из-за того, что сделал мне предложение?
Она посмотрела на меня так, будто я ее ударил.
– Нет. Совершенно не из-за этого. – Я подошел к ней и взял ее руки в свои. – Просто ты молчишь, когда я заговариваю с тобой о свадьбе. У меня все в порядке. Я не хочу ждать, но, если ты хочешь, подожду.
Эйвери покачала головой.
– Ты точно не хочешь отложить? – спросил я, почти успокоившись.
– На работе прошел слух… – Она закусила губу.
– Слух? Какой еще слух?
– Майклз сказала, что видела тебя в «Дыре на углу» позавчера вечером, когда ты вроде как был на дежурстве. Она не мне об этом сообщила, а кому-то другому. Деб подслушала.
Я моргнул:
– Я действительно заходил в бар.
Эйвери подняла на меня глаза:
– Я послала тебе эсэмэску за пятнадцать минут до твоего возвращения. Ты отписал, что едешь домой.
Мой рот скривился. Вот черт!
– Я не собирался тебе врать. Просто не придал этому значения.
– Почему ты мне не сказал, что после дежурства заедешь в бар?
Я пожал плечами:
– Раньше ты от меня этого не требовала.
– Ты был с девушкой? – спросила Эйвери, подумав. – С блондинкой?
– Нет.
Я внутренне сжался. И зачем меня понесло тогда в «Дыру на углу»?
– Эйвери… – Я слегка согнул ноги в коленях, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Больше всего на свете я хочу быть с тобой. Клянусь тебе, у меня нет другой женщины. И не будет. Мне только ты нужна. Но я хочу, чтобы ты мне доверяла.
Она задумалась и посмотрела в пол. Я затаил дыхание.
– Тебя еще что-нибудь беспокоит? – спросил я, и на мой мозг обрушился миллион ужасных мыслей.
– Я… Я слышала, как ночью ты разговаривал по телефону.
Эйвери произнесла эти слова еле слышным шепотом, но для меня они прозвучали громко и отчетливо, заглушив даже быстрое биение моего сердца.
– Что?
Наклонив голову набок, я спросил себя, не сон ли это.
– Я не следила за тобой. Ничего подобного. Я просто проснулась.
Я пожал плечами и попытался отмахнуться:
– Не знаю, детка, какой разговор ты имеешь в виду.
На лицо Эйвери легла тень разочарования. Ее глаза долго меня изучали. Наконец она спросила:
– Это твой ответ?
– У меня нет ответа. Ты знаешь: я готовлюсь к свадьбе. Я сказал тебе, что обо всем позабочусь, и сказал совершенно серьезно. Это правда.
– Я ложусь спать.
Эйвери отошла от меня и направилась в ванную.
– Детка… – Я хотел прикоснуться к ней, но не дотянулся. – Ты есть хочешь?
– Не хочу.
Дверь ванной закрылась. Свет образовал вокруг нее четырехугольную рамку. Чувствуя себя одиноким, я прошел в нашу темную спальню. По всей комнате были развешаны и расставлены фотографии, которые мы с Эйвери сделали за прошедший год: на стенах, на прикроватных тумбочках, на угловом комоде, где я хранил свой запас спиртного для экстренных случаев. Мой старый шкаф не поместился в квартире Эйвери, и я его продал. Теперь мне, наверное, нужно было подыскать небольшой сундук с замком. Чтобы я не мог добраться до бутылки, просто открыв ящик.
Включился душ. Я сел на кровать, не зная, что делать: с одной стороны, хотелось рассказать Эйвери правду, позволив ей освободиться от нездоровых фантазий. С другой стороны, я боялся все разрушить.
Открыв дверь, я увидел за стеклом душевой кабинки силуэт прекрасного обнаженного тела. Эйвери стояла, подставив голову под воду и закрыв лицо руками.
Я должен был ей признаться.
– Эйвери… – Я дотронулся до дверцы.
– Пожалуйста, не надо.
– Давай поговорим.
– Нет. Я просто хочу постоять под душем и все переварить.
– Я могу это уладить.
Эйвери немного помолчала, а потом завопила:
– Тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу, чтобы ты все улаживал? Может, я просто хочу, чтобы все было хорошо и правильно? И мне не нужно то, что надо улаживать?
Я застыл, разинув рот. Раньше она никогда на меня не кричала.
– О’кей, – пробормотал я. – Извини. Я… э… я оставлю тебя в покое.
– Супер! – отрезала она.
Я попятился прочь из ванной, закрыл дверь и сбросил туфли. В темной спальне светилось табло будильника. Через пять часов начиналась моя смена, а сна не было ни в одном глазу. Я разделся до трусов и лег.
В ванной перестала бежать вода. Покончив с последними приготовлениями ко сну, Эйвери вошла в спальню, упала на кровать, резко натянула на себя одеяло и с протяжным вздохом повернулась на бок, ко мне спиной. Мокрые волосы шлепнулись на подушку.
Некоторое время мы лежали молча. Потом я протянул руку и дотронулся пальцами до ее бедра.
– Уйти я не могу. Боюсь, что завтра ты сменишь замки, а вещи мои будут лежать на тротуаре. – (Она не ответила.) – Богом клянусь: я никогда тебе не изменял. И не думал изменять. Разве ты не знаешь, как я тебя люблю?
– По-моему, что-то не так. – Эйвери шмыгнула носом. – Не знаю, в чем дело, но я уже довольно давно это чувствую. А ты?
– Иногда…
Я замолчал. В последнее время мне порой приходилось останавливаться, чтобы восстановить связь с реальностью. Сидя рядом с Куинном, я, бывало, ощущал потребность поговорить хотя бы с чужим человеком. На работе я иногда выходил из оцепенения, но чаще всего время, проведенное не с Эйвери, словно тонуло в тумане.
– Твою любовь ко мне я всегда воспринимал как нечто нереальное. Но по-моему, в этом нет ничего страшного.
